В голове возникла картинка того вечера после собрания Дейра. Ей было так же легко лежать рядом с подселенцем, слышать его дыхание и ощущать его тепло. Ничего подобного она раньше не чувствовала, ни с Оливером, ни с кем-либо другим. Ни за кого больше она не волновалась так, как за Ила, ни с чем не чувствовала себя спокойно, никому не верила так же слепо, наивно… Опрометчиво.
Стоило этой мысли щелкнуть по сознанию железной дробью, как в кармане завибрировал телефон, оповещая о новом сообщении. Боже, о чем она вообще думает! Ил зарезал сестру лучшего друга — и непонятно за что. Как она может ему верить?! Сердце вновь сковала тревога. Прошлого спокойствия как не бывало. Эрика бросила быстрый взгляд на преданно ждущего ее пса впереди и достала гаджет. И даже еще не взглянув на экран, она точно знала — ничего хорошего в этом сообщении не будет.
Иван тяжело выдохнул и надавил на ручку двери собственной квартиры. И тут же закрыл ее обратно, чтобы не получить в голову тяжеленную вазу. Снаряд разбился с оглушительным звоном, и, пока дочь не нашла себе новое оружие, Слет быстро шагнул за порог. После сообщения от соседки о странном шуме прошло около получаса. За это время Мари могла уничтожить все бьющиеся предметы в доме…
Марианна носилась между комнатами, громко и бессвязно что-то рыча. От ее болезненного вида сердце стягивали тугие путы.
— Мари, — негромко окликнул ее мужчина и осторожно переступил осколки вазы.
Девушка замерла на месте. Глубоко вдохнула, стиснула кулаки и топнула ногой, так, что в гостиной упала пара книг.
— Заткнись! — взвизгнула она, не поднимая на отца глаза и глядя куда-то под ноги. — Заткнись, заткнись, заткнись! Я не хочу тебя видеть! Ты предатель! Предатель! Ненавижу тебя!
Мари крупно затрясло, и Иван с пугающим автоматизмом приблизился к ней и прижал к груди. Такое случалось все чаще. Раньше, еще до смерти Джулии, не чаще раза в пару месяцев. Сейчас — едва не ежедневно.
Иван понятия не имел, что делать. Ему казалось, что он словно потерял все прожитые годы и стал пятилетним ребенком, который только и может, что наблюдать, как жизнь близкого человека катится в тартарары, и ничего не понимать. Джули как-то могла ее вразумить, но он… Он словно не знал каких-то волшебных слов, какого-то заклинания, чтобы раз и навсегда вернуть свою дочь.
Мари забилась в его руках, впилась острыми ногтями в отцовскую рубашку и попыталась дорваться до сердца — царапала, цеплялась, оставляла алые болезненные полосы. Но Иван не отстранялся и обнимал ее лишь сильнее. Терпел. Молчал.
— Ненавижу! — нечеловеческим голосом завопила Марианна. — Ненавижу! Ты предал нас! Ты предал ее и меня! Это из-за тебя! Все из-за тебя! Ты предатель, пред… — Она глубоко вдохнула и замерла. Секунду Мари стояла неподвижно, пока глаза ее не остекленели. А после на губах расплылась нечеловеческая улыбка. — Предатель, да. А Керал предателей не терпит. Нет, о, нет. Инсив не прощает предателей. И ты будешь осужден по полной строгости. Да-да, Иван Слет. По строгости. Керал не прощает…
Тонкие руки опустились плетьми вдоль тела. Иван осторожно отпустил дочь, и она, как тростинка на ветру, слегка покачнувшись, встала прямо. Мужчина опустился на колени. Марианна проследила за ним невидящим взглядом.
На месте души образовалась зудящая пустота. Иван в который раз задался вопросом: что же он упустил? Когда его дочь, его крошечная Мари, которая звала его на чаепитие с куклами и каталась на шее, превратилась в… это? Горло драло, в глаза словно бросили горсть песка. Марианна, Мари, дочка…
— Милая, — тихо шепнул он и взял в свои грубые ладони ее узкие хрупкие руки. И почувствовал, как дрожат чужие пальцы. — Мари, послушай меня. Хорошо? Это я, твой папа. Ты слышишь меня? Мы сейчас дома, в нашей квартире. Нет никакого лагеря. Нет магии. Есть я и ты. Помнишь? Мы вместе, мы одна семья. Ну же, Мари, ты же помнишь…
Мари моргнула. В янтарных глазах сверкнули медовые блики. Пересохшие губы с трудом разомкнулись.
— Па…па? — выдохнула она и обессиленно рухнула на колени. Иван тут же прижал ее к себе, лишь бы больше не упустить. Марианна боязливо положила голову на его плечо. — Папа…
— Да, да, это я, моя милая, — кивнул Слет и сглотнул подкатывающие слезы. — Это я, все хорошо.
— Все. Хорошо.
Она замолкла, но Иван и не думал разрывать объятья. Казалось, стоит ему уйти, стоит вновь отлучиться, как его дочь снова исчезнет. Останется лишь безжалостный командир лагеря Инсив. И в следующий раз он уже не сможет ее вернуть, вернуть себе семью. Марианна буквально умирала на его руках. И Слет ничего не мог сделать. Как не мог спасти Джулию. Как никогда не мог их защитить…
— Мари, пожалуйста, остановись, — отчаянно шепнул он и провел ладонью по чужим спутанным волосам.
Раньше Марианна любила делать прически. Заплетала косички, хвостики, вечно что-то придумывала. Джулия иногда даже подшучивала, что очередным гнездом на голове девочка соберет в округе всех ласточек. А Ивану нравилось. Всегда. Его дочь с любой прической оставалась красавицей. И даже сейчас, растрепанной и уставшей, она казалась ему самой красивой на свете.
Это же его дочь. Его ребенок. Что бы она ни делала, что бы ни совершила, сколько бы крови ни пачкало ее руки и сколько бы душ не тянулось за ее спиной, она навсегда останется его маленькой дочуркой, маленьким ангелом.
— Остановиться? — отрешенно переспросила Мари и отстранилась. Взяла лицо отца в ладони и приподняла уголки губ. — Как я могу остановиться, папочка, дорогой мой? Они убили ее. Они убили так много людей. И я оборву это раз и навсегда. Их не останется. Я их всех перебью, как скот. И войны не будет. Некому будет воевать. И все будут счастливы! Ты же так хочешь, чтобы мы были счастливы. И мы будем счастливы. И все будут!
Иван хотел возразить, но Марианна коснулась его губ тонким пальцем.
— Прошу, папа, поверь мне. Я знаю, что делаю. Мама не умрет напрасно. Она желала, чтобы я остановила войну. Я остановлю. Да. Остановлю. Нужно только помочь. Помоги мне, пожалуйста. Я без тебя не справлюсь…
Она что-то шептала и шептала, но мужчина уже не мог различить. Глаза напротив вспыхнули двумя огнями, разгорелись и заполнили собою все сознание.
— Я без тебя не могу, — звучал в голове голос, а пламя выжигало последние мысли.
Иван опустил веки и провалился в пустоту.
Комментарий к Глава 14. Верный пес Не редактировано!
Ужас, столько событий – а страниц меньше, чем в главах, где персонажи просто разговаривают! Тут вам и Сондра со Стефаном интриги плетут, и Грэг панику напустил, и даже Керал показать успели! Последнее, к слову, не столько влияет на сюжет, сколько раскрывает Ивана и Марианну (или не раскрывает, но я в любом бы случае запихнула семейную драму)
Я искренне верю, что пейринг Ил/Эрика нравится хоть кому-то...
Ну а в следующей главе мы узнаем, что же такого страшного прислали Эрике, и приоткроем завесу тайны судьбы второстепенного персонажа, про которого все забыли. А еще один из героев, вполне возможно, допустит огромную ошибку, которая может стоить кому-то жизни...
====== Глава 15. Полуночник ======
Ками отравилась. Причем не просто отравилась, а серьезно, до обмороков и жуткого изнеможения. Целые сутки наизнанку выворачивало. Эрика впервые в своей жизни увидела, как это — действительно позеленеть от болезни.
Лия настояла на том, чтобы «скорую» не вызывали. Оно и понятно — не хватало еще, чтобы Стефан Рой их потом по судам затаскал. Бабушка два дня почти не отходила от кровати больной, отпаивала какими-то отварами. Но, все-таки, возраст давал о себе знать, и Эрике все чаще приходилось подменять ее и следить, чтобы Ками не дай бог коньки не отбросила. Дочурка Сондры и раньше симпатии не вызывала, а так и вовсе выть хотелось. А все потому, что, несмотря на то, что к третьему дню ей стало на порядок лучше, оставлять ее надолго было ни в коем случае нельзя. Ни о каком выпускном не могло быть и речи.
