Наконец решившись, Эрика быстро встала с кровати и несколько раз подскочила на месте, чтобы взбодриться и найти самую скрипучую половицу — разорвать эту оглушающую тишину. Деревяшка протяжно застонала, и где-то вдали мигом задорно затрещала синичка.

Комната оказалась пуста. Белуха подошла к пустующему матрасу на полу и коснулась рукой. Холодный. Значит, Ил здесь не спал.

— Странно, — подметила Эри, спрятала уже завядшую розу в ящик тумбочки и пошлепала в ванную.

Проходя мимо гостиной, она увидела, что и на диване никого нет. Даже белье аккуратно сложено, будто к нему не притрагивались. Хотя, это же Лилька! Она на заре встанет, весь дом отдраит, завтрак приготовит, собаку выгуляет — если собаки нет, заведет и выгуляет, — а потом заявится к тебе в комнату с горном и исполнит бодрый военный марш прямо над твоим ухом. А судя по тому, что барабанные перепонки у Эрики целы, а лая не слышно, Лилия сейчас занята готовкой.

Ну, вернее, об этом говорил шум со стороны плиты.

— Доброе утро, — приветливо махнула рукой Белуха, когда, умывшись, зашла на кухню.

Сотенко, не отвлекаясь от чего-то, шипящего на сковородке, кивнула:

— Доброе. Садись, сейчас оладушки будут готовы.

— Боже, Ли, ты не должна была…

— Заглуши лопасти и садись. Что я должна и не должна, уже я решаю, ага? Решила сделать тебе приятное — и сделаю, костьми лягу!

Эрика не нашла поводов спорить и послушно опустилась на стул.

— Остальные еще не проснулись? — уточнила она.

— Не-а. Я только твою бабушку видела, утром здесь шаркала, какие-то баночки брала. Она меня и разбудила.

— Бабушка? — Эрика оглянулась к двери. Но, конечно, никого там не увидела. — А сейчас она где?

— К себе пошла, наверное. Только в комнату твоей тети заглянула — и больше я ее не видела, — ответила Ли, складывая оладьи на большую тарелку. — Странноватая она, не кажется? Я имею в виду, даже для лайтовца.

Сотенко поставила на середину стола тарелку с завтраком, а рядом — пиалу с малиновым джемом. Эрика понятия не имела, откуда он у них. Похоже, ей все-таки почаще надо бывать на кухне. Или хотя бы самостоятельно закупать продукты. Впрочем, Ил и сам прекрасно справлялся — Эри вспомнила, как однажды случайно упомянула в разговоре, что обожает малину.

Мысли сами по себе вновь перескочили к подселенцу.

— Наверное. Как оказалось, я очень мало знаю о людях, которые живут со мной рядом, — невесело пробормотала Белуха и обмакнула один оладушек в варенье.

— Ты просто не достаточно внимательна! — пожала плечами Лилька.

— Да, возмож…

— Я серьезно, Эри. Скатерть замараешь!

Эрика приметила каплю джема, готовую сорваться на стол, и быстро закинула лакомство в рот. Скатерть была спасена, но проблему это не решило.

— Я не разглядела в тебе мага за три года знакомства. Да уж, о внимательности речи не идет.

— Ну, быть невнимательной не так очень уж плохо, — продолжила Ли. — Знаешь, кто самый глазастый на свете?

— Кто? Рыбки-телескопы? — фыркнула Белуха.

— Инсивы! Эти крысы в твоем мусоре закопаются, а информацию найдут. — Она наигранно распахнула глаза и прижала пальцы к вискам. — Ты еще не придумал план, а они уже знают, как его испоганить!

Эрика прыснула в кулак:

— Раз так, то, получается, Оливер — Шерлок Холмс нашей компании. И в случае чего надо бежать к нему, он наверняка все узнает!

— В какой это такой «нашей компании» состоит Оливер?! — взвилась Лилька. — Мы сами по себе, он сам по себе. Достаточно того, что ты его к каннорам затащила, ты еще и в кружок своих друзей негласно записала?!

— То есть, против того, что я буду к нему за ответами ходить, ты ничего имеешь? — развеселилась Белуха.

— Имею! Еще как имею! — Сотенко уперла руки в боки и разъяренно запыхтела. — Ты не знаешь этих инсивов! Все переврут, лапши на уши навешают, а все об одном — какие мы злые-ужасные, и какие они справедливые-хорошие! Один Каннорский хребет с приютом на пару чего стоят!

Эрика понимающе покачала головой. Инсивы ведь и вправду отлично промывают мозги и выворачивают все так, что они правы. И идти к ним за ответами — последнее дело.

— Не лучшая тема для утреннего разговора, не находите? — отвлек ее от размышлений сонный голос.

На кухню, чуть покачиваясь от слабости и подрагивая — от температуры, вошел Ил. Он кутался в плотный оливковый плед, которым обычно была укрыта кровать тети Сондры. Значит, подселенец все-таки ночевал там.

— Явление народу… — беззлобно хмыкнула Лилька, разливая кипяток по чашкам. — Как ты себя чувствуешь?

— Так, будто меня использовали в качестве подушки, одеяла и мишки для обнимания одновременно, — покривился парень, опускаясь на стул и поджимая под себя ноги. — Только втрое хуже. Утро, Эри. Не скажу, что доброе. Хотя, с тобой — уж точно получше, чем было.

— Утро, — смущенно кивнула Белуха и поспешила забрать из рук Лилии свою чашку, только чтобы не смотреть на друга. Про розу она решила не спрашивать. В конце концов. Друзья тоже могут друг другу цветы дарить! Для поднятия настроения.

— Незабываемая ночка в объятьях инсива? — подколола подселенца Лилька, ставя перед ним кружку ароматного травного чая.

— Вот тебе смешно, а мне это пережить пришлось. Почему ты его вообще к нам притащила? Не могла бросить в какой-нибудь канаве? — тихо проворчал парень, делая первый осторожный глоток.

— Ил! — одернула его Белуха.

— Что? Эри, одно дело ему руку пожать, а другое — спать в одной кровати! Имею я право повозмущаться? Я не соглашался быть ему даже другом, а уж тем более п… — последнее слово он утопил в чашке чая, окончив предложение негромким хлюпаньем.

Ли насторожилась:

— А уж тем более не… кем?

— Подушкой, Лилия, — пресек девушку каннор и быстро стрельнул в ее сторону глазами. — Подушкой.

— Да уж куда тебе до подушки! Они хотя бы не орут с утра пораньше, когда у их хозяев голова болит, — послышался голос Оливера из коридора.

Следом до ушей донеслось несколько глухих ударов, сдавленные ругательства, а лишь затем на кухню ввалился, потирая ушибленный бок, Оли. Выглядел он… помято. Да, именно то слово. Помятая одежда, помятое лицо и помятое настроение.

— Проснулся-таки, пьянь, — огрызнулась Лилька. — У тебя какой-то пунктик по поводу говорящих предметов? Вчера над ромашкой говорящей хохотал, теперь за подушки взялся? Или решил подобрать Илу новое прозвище?

Каннор, потупив взгляд, фыркнул:

— Лучше уж подушкой, чем ящеркой…

С появлением на кухне инсива он заметно сник, словно пытался слиться с окружением. Как хамелеон.

— Ну нет, ящерку я ни на что не променяю, — коротко рассмеялся Оливер и ойкнул, потерев висок.

Он сел напротив, и Эрика приветливо ему кивнула.

— Двести четырнадцать, — тихо сказал Ил.

— Что? — не понял Оливер.

— Ты назвал меня ящеркой ровно двести четырнадцать раз. Считая с этой полночи, — цокнул языком подселенец и шумно отхлебнул из чашки. — Мне уже начать беспокоиться о том, что в пьяной дреме ты неустанно бормочешь мое имя?

— О, — Оли, казалось, смутился на мгновение. Но лишь на мгновение. — Тогда, вероятно, мне стоит начать беспокоиться о том, что ты по ночам не спишь, а слушаешь мой голос? — Он нагло взял полупустую чашку Ила и сделал пару мелких глотков, не сводя с парня взгляда.

— Угу, и я уже достаточно наслушался, так что не мог бы ты заткнуться?

Эри с силой пнула стул подселенца ногой. Ил опасно покачнулся, но вовремя вцепился в столешницу. Вымученно закатил глаза и буркнул:

— Ладно-ладно, прости, Оливер. Просто настроение с самого утра — дрянь.

Инсив перевел взгляд с Ила на Эрику и обратно.

— Прощаю, — настороженно проговорил он и нахмурился. — Я чего-то не знаю?

— Да нет, все как обычно, — невинно улыбнулась девушка.

Будто подтверждая ее слова, каннор чихнул. Не стоило ему вставать к столу. Мало того, что не поел ничего толком, так еще и сидел здесь, неясно зачем, у окна, на сквозняке.