Внезапно сверху вниз опустилась толстая полоса перекрытия, отсекающая яркий свет мерцающей люстры и всё разнообразие звуков просторного фойе. Лифт, наконец, остановился. Раздался мягкий звук колокольчика, и Вэнс, сойдя с пластины, возвестил, что они достигли самого верхнего этажа. Он немедленно направился по одному из немногочисленных коридоров. Том едва поспевал за Вэнсом, отвлекаясь на интерьер и убранство.

Коридор, по которому они сейчас шли, имел овальную форму. Украшала его необычного вида лепнина: множество тончайших линий, огибающих стены, а в местах их пересечения будто бы возникали взрывы, порождая некие частицы, которые, в свою очередь, испускали свет и таким образом освещали всё вокруг.

Наконец Вэнс остановился у последней двери, вставил ключ в нижний замок и отворил дверь. Внутрь заходить не стал, вместо этого он сперва протянул Тому ключ, а затем беззвучный свисток. Свисток Том взял с недоумением.

– Если вам что-то понадобится, вы можете вызывать меня в любое удобное для вас время. Желаю приятного отдыха, наследник Нобл.

Вэнс сделал поклон, но выпрямиться так и не успел по той причине, что прямо на глазах взорвался бледной вспышкой, после которой, вопреки ожиданиям, в воздухе не осталось ни облака тумана, ни искрящегося шара.

– Ну да, спасибо, буркнул Том и неуверенно прошёл в номер.

Стены гостиной, выкрашенные в бежевый цвет, у самого пола были густо украшены сложным узором, а вверху узор той же природной тематики был объёмным и переходил прямо на потолок, в центре которого свисал белыми, изящно исполненными цветами. В углах за шёлковыми портьерами были спрятаны высокие окна; двустворчатая стеклянная дверь посередине вела на балкон. На стёклах этих дверей и в обивке мебели угадывался один и тот же рисунок.

Том никак не мог решить, что ему делать дальше, но вскоре всё же шагнул вперёд, распахнул дверцы и вышел на свежий воздух.

С балкона открывался удивительный вид. С высоты площадь не выглядела такой уж большой, но вот парк оказался гораздо больших размеров, чем ранее предполагал Том. Он простирался не только вдаль, но и зеленел далеко по краям. Многочисленные беседки казались белыми пятнышками, а мощёные дорожки – красными ниточками, разрезающими парк вдоль и поперёк.

За последний час Томас Нобл испытал столько эмоций, сколько не доводилось испытывать никогда прежде; казалось, он буквально несколько минут назад принимал завтрак в кухне ничем не примечательного дома, на окраине Лондона. А сейчас он созерцает потрясающий вид на зелёные холмы, дышит сладким от доселе неизвестных ароматов воздухом. И сам он, и всё, что его окружало, – всё это было в совершенно другом мире. Том даже усмехнулся, когда подумал, что в этот самый момент мистер Хоупс теряется в догадках о том, куда он, собственно, запропастился с его лекарствами. Мысль эта довольно скоро стала казаться чем-то нереальным. Всё прежнее Том начал воспринимать иначе, как если бы всё то было сном, и только сейчас он наконец проснулся. И не то чтобы новость о его происхождении отошла на второй план и померкла, но здесь, в этом странном, невообразимом мире, который на самом деле всегда был для него истинным домом, Том успел забыть обо всём на свете.

Он присел прямо на пол и облокотился на стену балкона. Мысли его густели с каждой новой минутой; понемногу сознание затуманилось настолько, что Том почувствовал головокружение. Посчитав, что это вина высоты, он распластался на полу и закрыл глаза, стараясь хоть какое-то время ни о чём не думать. Но листья шелестели; тёплый ветер сдувал капельки воды со струй фонтана, а солнце неимоверно пекло затылок, так что в какой-то момент Том резко вскочил на ноги. Ещё немного полюбовался видом с балкона и вернулся в комнату.

В номере, помимо входной, были ещё три двери, и Том с превеликим любопытством направился к той, что была ближе к окну. Заглянул – это оказалась спальня. Большая кровать, две прикроватные тумбочки, шкаф… Том был настолько взволнован, что, поняв предназначение комнаты, не стал разглядывать её в деталях и почти сразу же метнулся к следующей двери. За ней оказалась ванная комната, и кое-что заставило Тома зайти внутрь и остаться там подольше. Этим чем-то было отсутствие в ванной комнате самой ванны. Не было ни раковины, ни даже душевой кабины. И только унитаз стоял на месте. Стены и пол были облицованы голубой плиткой с рисунком на морскую тему, а на потолке красовалась декоративная розетка, из центра которой непонятно для чего свисала цепочка с фарфоровой ручкой на конце.

Сидя на диванчике с резными позолоченными ножками и составляя в своём сознании заметку о том, что проблему с ванной он решит позже, Томас проверил наличие беззвучного свистка в своём кармане. На письменном столе его внимание привлёк канцелярский стаканчик с какими-то металлическими палочками. Он взял одну из них и провёл острым концом по чистому листку с золотой эмблемой отеля. Потом ещё раз, и ещё. Это было странно – писать железным прутиком без всякого намёка на наличие чернил, но оставляющим след на бумаге, как обыкновенная ручка. Затем Том снова вышел на балкон.

Олден был прав: сидеть на месте ему не стоит, потому что в такую погоду человек, обладающий ясным рассудком, обязательно выйдет на улицу. Том покинул номер и бодрым шагом направился тем же путём, каким от лифта провёл его Вэнс. Встал на медную пластину в полу и нажал на самую нижнюю кнопку приборной панели. Как и в прошлый раз, пластина дрогнула и стала опускаться.

Все время, пока Том спускался по лестнице, он разыгрывал в своём воображении разного рода ситуации: что, если вдруг к нему подойдёт незнакомец и начнёт расспрашивать о чём-либо; или вот, например, как именно в Старом мире совершаются покупки в магазинах? Что, если он заблудится и не сможет объясниться с местными жителями? В конце Тому чудилось самое плохое: незнакомец обязательно заподозрит в нём странную, сомнительную личность и сообщит о нём, куда следует; в магазине, его, разумеется, обманут и дадут меньшую сдачу, если вообще дадут; ко всему прочему, есть вероятность нарваться на местную шайку, которая под предлогом сопровождения к отелю, заведёт его в тёмное местечко из которого вернутся все, кроме него самого. Таким образом, достигнув конца лестницы, Том совершенно ясно решил, что до тех пор, пока здесь он один, то не станет ни с кем заговаривать. Будет держаться вблизи отеля, а если захочется чего-то купить, то постарается сделать это в автомате, если, конечно, таковые здесь вообще имеются.

Ещё только войдя в аллею, Том подумал о том, что ему стоило бы прихватить хоть одну футболку, потому что на улице было, по меньшей мере, градусов двадцать пять, а на нём зимний свитер. В конце аллеи Том остановился, разглядывая местность. Он решил занять самую неприметную лавочку в максимально тенистом месте, где меньше всего людей. К счастью, совсем скоро он отыскал идеальный, по его мнению, вариант: на краешке поляны, под старым деревом скромно желтела видавшая виды, чуть перекошенная беседка, к ней – то он и направился.

За каждый новый шаг Том расплачивался очередной капелькой пота на своём лице. Ему всё отчётливее казалось, что без холодной воды долго он здесь не протянет, поэтому, набравшись решимости, он свернул к первой попавшейся торговой лавке. Впрочем, глядя на витрину, уже засомневался, что здесь продают что-то пригодное к употреблению: на единственной полочке лежали аккуратные бумажные свёртки, покрытые чем-то чёрным, маслянистым, очень похожим на мазут. Ещё там стояли баночки, где в густой зеленоватой жиже застыло нечто сферическое, похожее на глаз. А в остальных и вовсе плавала какая-то живность.

– Чего пожелаете? – бодро спросил мужчина за прилавком.

– Мне бы воды, бутылочку, – еле сдерживаясь от того, чтобы не сморщиться, сказал Том.

– Ну, разумеется! Какой желаете? «Дымку» белую? Серую? Есть «Огненка» красная, чёрная? – начал перечислять продавец.

Но Том не мог и представить, как можно утолить жажду напитком под названием «Огненка», да ещё к тому же красная?