– Знакомьтесь, ребята, – заворковала Агата. – Дейн, это Томас Нобл, внук Артура Нобла. Томас, это мой сын – Дейн.
Представив Тома и Дейна друг другу, она всё ещё продолжала глядеть то на одного, то на другого – сравнивать. Дейн коротко кивнул новому знакомому, улыбнулся Ортусу и Кэти и отвернулся в сторону, сложив на груди руки. Во всём его поведении сквозили сухость, надменность. И даже это напоминало Тому его самого. Хотя сам он часто надевал на лицо «кирпич» вовсе не от скверного характера или от завышенного самомнения, а лишь для того, чтобы незнакомые люди не тревожили его попытками заговорить о какой-нибудь ерунде. Это была своего рода защита. Но было ли то же самое с Дейном, он понять не мог.
– Как хорошо! Просто замечательно, что вы уже здесь! – где-то совсем рядом раздался голос Олдена.
Все шестеро разом обернулись.
– Председатель Олден! Рады вас видеть! Тут нас немного прибавилось, это ничего? – сходу начала Кэти, не сводя с Олдена пытливого взгляда.
Олден посмотрел на каждого из юных наследников, развёл руками и сказал:
– Что ж делать, двумя больше, двумя меньше, мне, признаться, никакой разницы. Только давайте-ка не будем задерживать остальных.
Не теряя времени, Агата сгребла своих детей вместе и подтолкнула ближе к председателю; Кэти сделала то же самое с Томом и Ортусом.
Олден, лицо которого всё время выглядело задумчивым, повёл четверых юных наследников по узкому коридору, где через каждые десять шагов была дверь. У одной такой двери с табличкой «Оформление и постановка на учёт» он и остановился.
– Заходите сразу все, там разберётесь, – сказал он и распахнул дверь.
Эйлин, Дейн, Ортус и Том скользнули внутрь, после чего дверь за ними сразу же закрылась.
– Присядьте пока здесь, – тихонечко сказал мек, стоящий за кафедрой слева, – вас будут вызывать по очереди.
Ребята так и сделали: синхронно подошли к длинному диванчику и так же синхронно на него опустились. Том, смиренно сложив на коленях ладони, разглядывал кабинет. Это было небольшое помещение с высоким потолком. На стенах декоративные панели из чёрного дерева, а на трёх узких окнах плотные портьеры грязно-жёлтого цвета с золотым рисунком. То ли от огромного количества бумаг, которые были здесь всюду, то ли от того, что окна давно не открывали, но в воздухе летало столько пыли, что трое наследников за массивным столом сквозь плотный воздух казались нарисованными на очень старой картине. Это были двое мужчин и женщина, сидящая с левого края. Все они были одеты в шёлковые багровые мантии и совершали примерно одни и те же действия: перебирали документы, отпивали что-то из своих кружек и обменивались друг с другом короткими фразами. Так продолжалось минут десять, пока женщина, наконец, не протянула руку в сторону мека. Тот быстро снял с кафедры стопку разноцветных листков и положил на край длинного стола. Женщина коротко оглядела сидящих на диванчике и снова склонила над столом голову. Наконец она сказала:
– Подходите по одному.
Первой пошла Эйлин, которая как раз сидела ближе прочих.
– Садитесь, – предложила женщина, указывая на стул.
Голос её, лишённый всякой эмоциональной окраски, был таким же «пыльным», как всё вокруг, и таким же важным, как стопки документов.
– Имя, фамилия, место и дата рождения, класс.
– Эйлин Прайд. Сайли, Хиленд. Восемнадцатое мая двухтысячного года. Класс хилфер, – быстро и чётко проговорила Эйлин. И пока она говорила, женщина всё время писала в листочке бледно-розового цвета. После отложила листок в сторону и взяла в руки металлический предмет размером с ручку, но со стеклянным окошком у самого основания.
– Положите сюда руку Эйлин, я возьму пробу вашей крови, – сказала женщина и придвинула к краю стола небольшую подушечку. А после того как уколола Эйлин в палец, сразу же заглянула в окошко. Секунду – другую что-то высматривала, затем дописала несколько строк в розовом листе, после чего передала его и ещё два зелёных сидящему посередине мужчине.
Вся бумажная процедура длилась не больше пяти минут. По окончании мужчина с краю вручил Эйлин заполненные документы и показал на кафедру, где её уже дожидался мек с протянутой рукой. Она передала ему все три листа, мек поставил на каждом из них печать после чего вернул. Эйлин уже хотела было присесть, однако мек вежливо попросил дожидаться за дверью.
– Следующий! – снова сказала женщина. – Имя фамилия, место и дата рождения, класс.
– Дейн Прайд, Сайли, Хиленд. Восемнадцатое мая двухтысячного года. Класс хилфер, – сказал Дейн и, уже не дожидаясь указаний, сам положил руку на подушечку.
Дальше всё происходило в точности, как с его сестрой: укол – заполнение – проверка – заполнение – проверка – заполнение – печать. Сразу за Дейном пошёл Ортус, и последним на стул сел Том.
На первый вопрос он ответил: «Томас Нобл. Мориал, Денфор. Тринадцатое ноября двухтысячного года, класс тренвер. После чего женщина взяла его за руку и уколола в палец. По реакции своих предшественников (в момент, когда их кололи, все трое даже не моргнули) Том был уверен, что это совершенно безболезненная процедура, но на самом же деле, тонкая игла вонзилась почти на десятую дюйма. Хотя Том был настолько поглощён происходящим, что, как и остальные, даже не поморщился.
– Как странно! – словно бы вслух подумала женщина, вертя металлический предмет в руках и поглядывая в окошко под разными углами.
– Что такое? – поинтересовался мек.
– Сама не пойму. Результаты странные.
– Может, игла засорилась? – предположил мужчина с другого края стола.
– Да, возможно, и так, – согласилась наследница и сунула руку в ящик стола.
Вытащила из него коробочку, из неё же достала новую иглу и самостоятельно произвела замену.
– Давай ещё разок попробуем, – сказала она, и Том сразу же положил на подушечку руку.
На этот раз игла вонзилась глубже.
– Да что же это…
– Омѝлла что там у тебя? – нетерпеливо спросил мужчина, сидящий в середине.
– Да говорю же, сама не пойму, в чём дело. Анализатор чушь показывает. Я иглу сменила, но всё равно не то.
– Может, он сломался? – поинтересовался наследник.
– Грам, у нас есть ещё анализаторы? – с шумом роясь в ящике, спросила Омилла.
– У нас точно нет, в хранилище полно из новой партии, доложить им? – предложил мек.
– Ой, нет. Они там вечно сонные ходят, это до обеда может растянуться, – уныло проговорила Омилла и заглянула в розовый листок.
Она вдруг резко подняла голову и уставилась на Тома.
– Значит, Нобл, говоришь? Постой-ка! Ну, конечно! Что ж ты сразу не сказал?
– Да вроде сказал, сразу… – замялся Том.
Сейчас ему показалось, что Омилла смотрит на него как-то странно. Она вдруг улыбнулась, подмигнула и заговорила вновь:
– В общем, так, бумаги без анализа получишь.
– Но… – разом возмутились наследники.
– Под мою ответственность! – громко заявила Омилла, так что мужчина с краю только и сделал, что моргнул пару раз и успокоился. – После получения наследства ты вместе со всеми будешь проходить повторную проверку, там и подтвердим написанное здесь.
Она передала документы соседу.
– Спасибо! Но скажите, вы, наверное, знаете моего дедушку? – полюбопытствовал Том.
Трое наследников переглянулись, и каждый отпустил короткий смешок.
– Можно и так сказать, – не переставая улыбаться, ответила Омилла. – Уверена, мы с тобой ещё не раз увидимся, Томас, вот твои документы. А теперь ступай, друзья наверняка заждались тебя.
Том ещё раз поблагодарил Омиллу за услугу и поспешил покинуть кабинет.
– Ты чего так долго? – тут же спросил Ортус.
– Да что-то там у них с анализатором не то, – деловито ответил Том.
– Но документы ты получил? – нетерпеливо спросила Эйлин.
Том приподнял руку с бумагами, и она довольно кивнула.
– Ладно, пошли отсюда. Наши на улице ждут, – бросил Дейн и, никого не дожидаясь, зашагал по коридору.
До самого лифта Том украдкой поглядывал на Ортуса. А всё потому, что с того момента, как Эйлин подошла к ним, оставив скамейку, в Ортусе что-то переменилось. Взгляд, жесты, тон его голоса… Он стал более робок, даже немного неуклюж. И теперь, когда они втроём (Дейн давно уже спустился) встали на платформу лифта, Том окончательно убедился в том, что Ортус к Эйлин неравнодушен. Он сам продемонстрировал это своим взглядом в её сторону – так может посмотреть только человек, симпатизирующий другому. Впрочем, была во взгляде Ортуса и доля горечи. За то время, пока они спускались, Том решил, что это от обречённости, ведь Ортус сам рассказал о правилах: «топси в морском отделе, остроглист на грядках».
