- Тьелперинквар! – она хлестнула его по щеке. – Придите в себя!

Достала из сумки бутыль Артанис и мешочек с порошком. Щедро сыпанула пленнику под нос. Дождалась, пока Тьелпе чихнет, и, не давая опомниться, влила ему в рот почти всю воду.

- Так-так-так, – глумливо донеслось сзади. – Кто же это ко мне пожаловал?

Клима обернулась, вставая, и увидела в дверях Саурона. Выглядел майа неважно – лицо осунулось, будто бы даже постарело. Темные волосы до сих пор отливали неприятной глазу желтизной, что было особенно заметно в контрасте с легкими доспехами – пожалуй, единственным, что осталось в Сауроне черного и блестящего.

- Не узнаешь? – Клима осклабилась.

- Как не узнать, – Саурон едва ли не облизывался, словно голодный старый лис, к которому в нору по ошибке свалился жирный кролик, переломавший при этом ноги. – Ко мне опять пожаловала прекрасная сладкоречивая леди. Но на сей раз не в тюремную камеру, а просто в гости.

- Я решила, что ты захотел бы меня пригласить, – обда подошла к столу, не спеша налила в высокий хрустальный бокал темное вино. – Неплохо устроился, хвалю. Жаль, ты тогда не дождался моей помощи.

- А прекрасная леди собиралась мне помогать? – хохотнул Саурон, приближаясь. Клима широким жестом протянула ему бокал.

- Я всегда помогаю тем, кому считаю нужным, – сейчас Клима даже не соврала.

- А мне вот кажется, что ты решила отнять у меня добычу, – майа сел, отхлебнул вина и указал на Тьелпе, все так же лежащего у камина.

- Согласись, это не самый скверный предлог, чтобы повидаться, – невинно заметила Клима, тоже садясь.

- И что же мне с тобой делать? – сладким голосом поинтересовался Саурон.

- Пить вино. Разговаривать. Играть в азартные игры. Тебе скучно без интересного собеседника, такого, как я.

- Верно. Орки тупы, а с эльфом у меня что-то не клеится разговор. Этот паршивец либо молчит, либо кричит, когда я пытаюсь его заставить сказать что-нибудь дельное.

- С эльфами вообще трудно договориться, – Клима сочувственно поцокала языком.

- Ну, с тобой у меня получится лучше. Расскажи-ка мне о кольцах.

- О каких?

- Эльфийских, – голос Саурона стал угрожающим. – Думаешь, я не понимаю, откуда ты сюда пришла? Где они их прячут?

- Золотые колечки? Вроде твоего? – обда легонько прикоснулась к его левой руке, на указательном пальце которой сверкал желтый ободок.

Саурон убрал руку под стол.

- Не прикидывайся. Ты поняла, о чем я.

- Три эльфийских колечка, – протянула Клима. – Конечно, я знаю, где они сейчас...

- Не смей!!! – заорал Тьелпе, вскакивая.

Он метнулся к столу, с твердым желанием свернуть предательнице шею. Но Саурон небрежно взмахнул рукой. Тьелпе вскрикнул и рухнул на колени, из его носа обильно потекла кровь.

- И так уже четыре года, – сокрушенно поделился майа. – В подземелье его снова кинуть, что ли?

- Оставь. Без эльфа у камина интерьер зала выглядит незавершенным. Безвкусица, так никто нынче не живет.

- Ладно. Пока мы беседуем – пусть будет. Итак, ты говорила мне о колечках.

Тьелпе снова дернулся, но Саурон еще раз махнул рукой, и он тут же упал, бессильно шипя от боли.

- Колечки-то никому не достались, – с долей сожаления поведала Клима. – Твой эльф по наущению отца зашвырнул их в пропасть.

Тьелпе на полу издал невнятный звук, который, к счастью, мало походил на выражение неземного удивления.

- И в какую же? – на этот раз Саурон обращался к обоим.

- В самую глубокую! – с плохо скрываемым торжеством прошептал Тьелперинквар.

- Откуда мне знать? – в свою очередь изумилась Клима. – Я и гор-то не видела толком.

- Ладно, – майа залпом допил вино. – Мы еще вернемся к этому разговору. Не с тобой, сладкоречивая леди, а вот с ним. И теперь он мне все расскажет, даже покажет, верно?

Тьелпе хранил молчание.

- Ты говорила об играх, – Саурон отщипнул крупную желтую виноградину и небрежно закинул в рот.

- Об азартных играх, – напомнила Клима.

- И что ты можешь мне предложить? Карты? Кости? Загадки? Все это невыносимо скучно.

- Старинную игру всех миров и народов. Угадаешь? – Клима последовательно сжала руку в кулак, выпрямила два пальца, а потом выставила вперед ладонь.

- “Кремень-лезвие-пергамент”? – хохотнул Саурон. – Что ж, давай. Много тысяч лет мне никто не предлагал сыграть в нее. Твоя ставка?

Обда сходила к камину за сумкой и принесла несколько гранат.

- Ценные и очень полезные вещицы. Недавнее изобретение моего колдуна и мастера Куруфинвэ. А ты, если проиграешь, выполнишь какой-нибудь мой невинный каприз.

- По рукам! Ну, что: раз, два, три!..

Игра изначально была нечестной. Неспособный читать Климины мысли, Саурон оказался лишен всякого преимущества. А руки обды вела ее безошибочная интуиция – дар высших сил Земли и Воды.

Первые два раза Клима позволила Саурону выиграть. На третий – попросила покормить ее с рук виноградом. Потом снова проигрывала, до предпоследней гранаты. Затем выиграла два раза подряд. Вернула себе гранаты и заставила Саурона спеть ей лирическую песенку. Пел майа красиво, но в конце все герои песни умерли, даже засохли розы над рекой, к слову, отравленной. Тьелперинквар за это время отполз к камину, заняв свое стратегическое место в интерьере, и сел у решетки, больными блестящими глазами ошалело взирая на происходящее.

Далее Саурон некоторое время выигрывал, а затем Клима снова взяла верх.

- Станцуй со мной, – пожелала она.

- Эльфы тебя избаловали, – проворчал Саурон, тем не менее, вставая. – То петь, то танцевать. Не могла просто захотеть чьей-нибудь смерти!

- А когда ты в последний раз танцевал? – Клима обняла его за плечи, увлекая на свободную часть зала, ближе к двери, подальше от камина.

- Уже и не помню. Подозреваю, тогда же, когда играл в “кремень-лезвие-пергамент”.

Сначала они двигались в тишине, но потом Саурон начал что-то мурлыкать себе под нос. Клима нащупала на своей талии его руки и, честно глядя в глаза, незаметно стянула с пальца тяжелое золотое кольцо. На следующем па она принялась кружиться, в одиночку протанцевала до стола, схватила сразу две гранаты и бросила в еще не опомнившегося майа, ныряя под прикрытие массивной столешницы, как и все эльфийское, сделанной на века.

Грянуло так, что Клима оглохла и на мгновение ослепла. Но потом неимоверным усилием воли взяла себя в руки, выбралась наружу, подхватила сумку за лямки, Тьелпе – за шиворот, втянула все это добро на доску, стала туда сама, быстро защелкивая на ногах крепления и, пока не рассеялся густой черный дым, вылетела в разбитое взрывом широкое окно.

...Доску мотало в разные стороны, то и дело норовило сорвать в отвесный “штопор”. Клима едва успевала хоть немного выравнивать ее. Тьелпе сидел позади: верхом, как на лошади, вцепившись в Климины ноги мертвой хваткой. Его колотило, и обда понимала, что долго он не пролетит – свалится. Клима направила доску под облака и вслепую заскользила куда подальше.

Не прошло и получаса, как Тьелпе разжал трясущиеся руки и начал медленно крениться куда-то в бок. Клима на всякий случай схватила его за волосы, спустилась пониже, оглядела окрестности. И в сердцах выругалась.

Они все это время летели в противоположную сторону. И теперь вместо желанных равнин и пустошей кругом громоздились скалы, пики и ущелья, на сколько хватало глаз. У самого горизонта, на одной из плоских вершин виднелся замок, сейчас по размерам не больше пшеничного зерна. Клима выругалась еще раз. Они же здесь как на ладони, только второй прихлопнуть остается!

К счастью, в одной из крупных расщелин обда приметила выступ, а за ним – темный провал, оказавшийся небольшой, но сухой и укромной пещерой. Попасть в нее можно было только по воздуху, что тоже давало беглецам некоторое преимущество.

В пещере Клима сняла плащ, расстелив его на буроватом от рудных жил полу, и уложила Тьелпе. Тот был совсем плох – глаза закатились, бледно-серое лицо немного позеленело. Но от заветного порошка под носом эльф расчихался и прошептал: