- Нет, – покачал головой Майтимо. – Я знаю, что Тьелко тайком завивает локоны.

- Это так и останется тайной, – фыркнул Макалаурэ. – Тьелкормо регулирующий луч миновал.

По пути к шатру они заметили торчащие из груды щебня обломки регулятора. Даже в покореженном состоянии конструкция выглядела внушительно, и невозможно было разобрать, что происходит по ту сторону.

- Давай обойдем и посмотрим, – предложил Майтимо.

- Перестань, ты еле на ногах стоишь, – возразил брат. – Я тебе три перелома срастил.

- Так ведь срастил же!

- Один – позвоночника!

- Все равно идем. Настоящие нолдор плюют на поджившие раны!

Приблизившись к регулятору, они услышали звуки сочных щелчков. А обогнув арматурного монстра, застали чудную картину.

Прямо на земле, закрытые обломками от половины внешнего мира, сидели чумазые, оборванные и до неприличия счастливые Куруфинвэ с Тенькой. При этом колдун деловито щелкал друга по лбу, считая щелчки.

- ...Сорок один, сорок два, сорок три...

Куруфинвэ сиял, что тот сильмарилл.

- Я проспорил! – радостно сообщил он, увидев братьев.

- Не сбивай меня, – проворчал Тенька. – Пятьдесят шесть, пятьдесят семь...

- Вы в такое время еще и поспорить ухитрились?! – воскликнул Майтимо.

- Нет, спорили мы раньше, – пояснил Куруфинвэ. – Но проверить получилось только сейчас. Ох, Кано, какой ты смешной с этой маскировкой под красного леопарда! А почему ожоги почти недельной давности?

- Потому что на мне все быстро заживает! – выкрутился Макалаурэ.

- О чем спор был? – спросил Майтимо. – И куда делся Ангамандо? В жизни не поверю, что Тенька тут не при чем!

- Да разнесло ваш Ангамандо, – махнул рукой Тенька, продолжая отмерять щелчки. – Шестьдесят, шестьдесят один... Он ведь в эпицентре был, к тому же искаженный под завязку. Я когда домой вернусь, занесу этот случай в учебники, как пример того, что нельзя при постройке стратегически важных объектов слепо полагаться на колдовство. Там все разнесло: и орков, и балрогов, и Моринготто...

- Точно? – переспросил Майтимо, разумом отказываясь поверить в такую радость.

- Ага. На микрочастицы. Курво сказал, что это его все равно не убило, потому что Валар еще бессмертнее эльфов, но оболочки Враг лишился основательно и, похоже, навсегда.

- А что взорвалось?

- Да сильмариллы. Мы же еще раньше поспорили, какой эффект окажет на них регулирующий луч. Курво считал, что многократно увеличит силу и позволит использовать ее в более широких целях. Я полагал, оно элементарно рванет. Но эксперимент не проводили, слишком опасно без особого оборудования, которое мы пока не изобрели...

- А теперь выяснилось, что я проспорил! – торжествующе закончил Куруфинвэ.

- Да, и получаешь свою сотню щелчков. В принципе, обе версии имели право на жизнь, мы жуть как рисковали, когда решили направить луч на сильмариллы в железной короне...

- Сумасшедшие, – выдохнул Макалаурэ. – Поспорить на щелчки, рухнет мир или нет...

- Да, интересненько это у нас вышло, – безмятежно согласился Тенька.

Две недели спустя, Дориат, дворец короля Тингола.

- ...Так что не осталось ни Моринготто, ни его короны, – завершила Клима долгую дипломатическую речь. – Поэтому Берен, сын Барахира, никак не может выполнить свое обещание.

- Вечно эти люди какие-то поводы находят, – проворчал Тингол.

Любой другой собеседник тактично сделал бы вид, что не услышал эти слова. Но только не Клима.

- Которую из озвученных мною весомых причин вы считаете найденным людьми поводом?

Синдарский король, не ожидавший подобного отпора, замялся. Клима смерила его снисходительным, но бесконечно участливым и понимающим взглядом. После чего продолжила:

- Но мое заявление совершенно не значит, что вы останетесь без сильмариллов. В качестве дружеского жеста и благодарности за выделенные войска мы подарили вам эти три камня.

Вперед выступила Лютиэн, держащая на вытянутых руках изукрашенную шкатулку. Клима подняла крышку, и присутствующие ахнули. На бархатном ложе покоились сияющие первозданной благодатью самоцветы.

- Также предлагаю считать это свадебным даром для жениха и невесты, – коварно подытожила Клима.

Немного позднее, на пиру, устроенном во дворце Тингола в честь победы и дружбы всех эльфов Белерианда, Макалаурэ тихонько спросил Климу:

- Откуда взялись лишние сильмариллы? Насколько я знаю, никто из нынешних владельцев не отдавал свои, а те, отцовские, взорвались в короне.

- Это новые. Изобретатели наши постарались.

- Но кто им играл? Ни я, ни Финдекано...

- У Теньки и Куруфинвэ на полигоне завелся какой-то менестрель, – объяснила Клима. – Поначалу дичился, но они его прикормили. Будки он не боится, воспринимает, как неизбежное зло. Накачается кофе под завязку, флейту в зубы – и вперед. Я сейчас даже скажу, как его зовут… Он вообще своего имени не говорил, Тенька его поначалу Пушком звал, потому что лохматый, а потом пришел Куруфинвэ и узнал менестреля. А, вспомнила, Даэрон. Ты чего в лице изменился? Старый знакомый?

- Почти, – сумел выговорить Макалаурэ.

В темном Дориатском коридоре Климу подстерег Тьелкормо.

- Я слышал, ты завтра уходишь домой.

- Да, кончился мой отпуск, – ровным голосом ответила Клима.

Они помолчали.

- Я бы подарил тебе кольцо, – сказал Тьелкормо. – Но ты говорила, что у вас не принято носить много украшений.

- Одно кольцо на пальце – это не много, – с грустной улыбкой произнесла Клима. – Но у меня есть другое кольцо, вот здесь, – она провела рукой поперек лба, обозначая место, где обычно находилась ее диадема власти.

- Я понимаю, – шепнул Тьелкормо.

- И пока я ношу его, – продолжила Клима. – Пальцы мои должны быть свободны.

- Тогда я переплавлю кольцо в фибулу. Ты будешь застегивать на нее свой золотисто-пурпурный плащ и вспоминать обо мне.

- Спасибо, Тьелко. А я подарю тебе эту ночь. И особые слова, которые будут согревать твое дыхание всю бесконечно долгую жизнь. Я умею дарить нужные слова. Они не изветшают и не потеряются. Но скажу я их только утром, на ушко...

А в небе плакала от радости луна и рождались новые созвездия. Потому что юный мир покинуло дыхание Тьмы.

====== О кольцах власти и загадочной физиологии Майар (часть 1) ======

Принамкский край, дворец в Гарлее, самое начало осени.

Стояло такое время суток, которое одни называют поздним вечером, другие – глубокой ночью, а третьи – самым разгаром рабочего дня. Тенька справедливо относил свою обду к последним. По его подсчетам, Клима в среднем спала по полтора часа в сутки, однако каким-то образом умудрялась с утра выглядеть отдохнувшей и довольной жизнью ровно настолько, насколько вообще может радоваться жизни повелительница огромной державы, не имеющая и пары минут свободного времени. На каждом рассвете Клима инспектировала дворец, наводя ужас на некоторых нерадивых придворных, днем давала аудиенции и наносила визиты, а по ночам – разбирала документацию. Время от времени Тенька присоединялся к своей обде. В качестве моральной поддержки. Клима ни разу даже не намекнула, что и впрямь нуждается в подобном, но колдуну не требовались намеки – он все видел по глазам. Клима любила его общество, так почему бы не угодить давней подруге?

- Верховный сильф совершенно обнаглел, – будничным тоном сообщила Клима, перелистывая страницы толстенной книжищи торгового договора. – Он думает, если его послы запросто залетают ко мне выпить чаю, то можно незаметно закупать у нас зерно по послевоенным ценам. Я уже три года как вдвое подняла плату, а он все не может поверить!

Тенька зевнул.

- Он у тебя каждую неделю наглеет. По-моему, Верховный сильф всерьез думает, что ты никогда не решишься сровнять их паршивые Холмы с землей.

- Мне бы этого не хотелось, – дипломатично заметила Клима. – Война – дело расходное...

- А ты у нас известная скупердяйка! Вот как в ином мире заварушку учинить – это всегда пожалуйста, а как дома – ни-ни. Мы с сильфами будем вежливо улыбаться друг другу, накручивать цены с мизерных до нормальных, сильфы будут делать вид, что постоянно путают цифры в договорах, а я буду отпаивать Юргена кофе, поскольку бедолага вынужден почти в одиночку лавировать политику двух держав, одна из которых – любимая родина, а другая – управляется его лучшей подругой.