Но разобраться с Климой сейчас было для Юргена важнее.

- Друзья, – начал он. – Вы видели, что творится с вашей обдой?

- А чего с ней? – насторожился Тенька, которому новостей рассказывали мало, не желая тревожить хрупкий выздоравливающий организм.

- Просто любовь, – пожал плечами Гера. – Клима тоже человек и способна полюбить. Разве это плохо? Прости, Зарин, но выбор был за Климой, она его сделала, и мы не вправе осуждать.

- Любовь – прекрасное чувство, – нежно прозвенела Лернэ и украдкой глянула на Геру.

- Клима влюбилась в Хавеса? – вытаращил глаза Тенька. – Интересненько это она придумала! С чего бы?

- Ты умирал, а Хавес первым ее утешил, – тихо пояснил Зарин.

Тенька закинул руки за голову.

- Я всегда предчувствовал, что нашу злокозненную обду может покорить только еще больше феерическая наглость, чем у нее самой! Ну-ну, и как она совмещает свои чувства с крокозябровой кучей текущих дел?

- В том и проблема, что никак, – сообщил Юрген.

- Бедняга Хавес сидит под ее дверью не приласканный? – предположил Тенька, все же берясь за супчик, пока не остыл.

- Как раз наоборот! Хавес окружен любовью так, что не знает, куда деваться. А не приласканы все остальные, и бумаги в Климином кабинете разгребает какой-то юнец по имени Валейка.

Тенька переменился в лице. Даже ложку отложил.

- Интересненько это получилось, – протянул он. – Давно она так?

- Скоро месяц будет, – ответил Зарин. – Почти столько, сколько ты болеешь.

- Ну, надо же! Стоит разок заболеть или исчезнуть, и всё начинает катиться к крокозябрам! – Тенька оглядел друзей, особенно уделив внимание Гере. – Но вы-то придумали уже, как будем родину спасать?

- Мы тебя спасали, – понурился Гера.

- Ну, это месяц назад. А потом? Когда вы тут просто сидели с Леркой, наблюдали, как меня лечат, и подавали новые блокноты взамен исписанных.

- Мы не знали, – Лернэ виновато прижала к губам кулачки, хотя уж с нее-то никто не спрашивал.

Гера по обыкновению рубанул напрямик:

- Я думал, что Зарин преувеличивает, и поэтому ничего не делал.

Юрген покосился на несчастного влюбленного.

- Может, в чем-то и преувеличивает. Но в том, что Клима больше не занимается обязанностями обды – ни капли. Я сам тому свидетель.

Тенька приподнялся на подушках, но вскоре плюхнулся обратно. Он был еще очень слаб.

- А поговорить с Климой кто-нибудь пробовал?

- Я слышал, Валейка пытался, – припомнил Зарин. – Еще давно. Но Клима даже не стала его слушать. Приказала делать, что говорят, и улетела на очередную прогулку в Кивитэ.

- Так она даже не в Институте крутит шашни? – изумился Тенька. – Интересненькие дела у вас творятся! Чего, только Валейка здравомыслящий оказался?

- Еще Ристя, насколько я слышал, – добавил Зарин. – Но не знаю, что Клима ответила.

- Да, теперь Ристя ходит с сердитым видом и на всех огрызается, – кивнул Юрген. – Вряд ли Клима могла сказать ей приятное.

- Ну, вы даете, – констатировал Тенька. – У вас под носом обда пропадает, и хоть бы хны! Хорошо, Юрген прилетел и решил немножко побыть порядочным другом, а не беззаконным воробушком из тайной канцелярии.

Юра почувствовал, что краснеет, и поспешил отвести глаза. Про неудобный для окружающих Тенькин дар он прекрасно знал.

- Но что же теперь делать? – вопросил Гера. – Как мы можем помочь, если Клима настолько влюбилась, что никого не слушает? Если только с самим Хавесом поговорить…

- Его она тоже не слушает, как ни странно, – поведал Юрген. – Хавес напоминает ей про дела, а она только отмахивается. Ничего за страстью не видит.

- На Климу совсем не похоже, – поразился Гера.

- Как раз вполне в ее духе, – пожал плечами Тенька. – Если нашей дорогой обде чего-нибудь втемяшится в голову, она не пожалеет сил и средств, и советов не послушает. С какой фанатичностью она добивалась власти, так же теперь предается любви. Интересненькое свойство натуры!

- Но неудобное для окружающих, – отметил Юра. – Если мы не можем переубедить Климу, значит, нужно сделать так, чтобы она все поняла сама.

- Правду говорили мудрые люди на ведской стороне, – с удовольствием отметил Тенька. – Сильфийское коварство не знает границ! Так чего ты придумал?

- Мягко подтолкнуть Климу к мысли, что Хавес не так хорош, как ей кажется.

- Легко! – в сердцах проворчал Зарин. – В нем нет ничего хорошего!

- Зарин этим заниматься не будет, – постановил Юра.

- Почему? – возмутился тот.

- Во-первых, ты слишком пристрастен. А во-вторых, ничего не смыслишь в искусстве интриги. Свое дело ты сделал: вовремя поднял тревогу. Теперь займемся мы.

- Кто – «мы»? – уточнил Гера. – Я тоже ничего не смыслю в интригах, а Тенька лежит пластом.

- Ты хотя бы не пристрастен, – напомнил Юра. – А Теньку я хочу расспросить. Вы ведь односельчане с Хавесом, верно? Расскажи мне о нем как можно больше, чтобы я знал, с какой стороны подступиться к делу.

- Ну… – Тенька поскреб белобрысую макушку. – Мы с Веской не особо ладили. Он задира, я колдун. Вечно девчонок делили! А как он узнал, что обда вернулась, да еще живет у меня, так вовсе зеленый от завидок ходил. Хотя Клима ему понравилась! Как девчонка, в смысле. Так что, Зарька, не думай: ее титул для него не главное. Но и не последнее, врать не буду!

- Значит, Хавес волокита, – безжалостно заключил Гера, – как и ты.

- Я не волокита, – без стеснения отперся Тенька. – Мне девчонки нравятся! Особенно Айлаша.

- Твои девчонки к делу не относятся, – усмехнулся Юрген, которому тоже в свое время доставляло удовольствие общество прекрасных сильфид. – А вот Хавесовы – очень даже. Он кроме Климы на кого-нибудь глаз положил?

- Кто ж его знает, – пожал плечами Зарин, к которому, как к соседу по комнате, адресовался вопрос. – Я за ним прежде не следил!

- В Институте вроде никого, – припомнил более любопытный и пронырливый Тенька. – А если тебе сплетни нужны, то лучше Гульки никого не найти.

- Ты чего, – испугался Гера. – Если Юрген пойдет к Гульке, то назавтра весь Институт в подробностях будет перемывать обде косточки!

- Что-то мне подсказывает, они занимаются этим последний месяц, – фыркнул Тенька. – Да и раньше, чего только про Климу не болтали. Так что вреда от Гульки не будет, сплошная польза. Ты сходи, Юрген.

- Хорошо, – сильф поднялся со стула и решительно одернул голубой мундир. – Где ее найти?

На взгляд Юргена, у Гулины Сой было одно-единственное достоинство: она прекрасно говорила по-сильфийски. Правда, еще большим достоинством могла бы стать ее немота. Тот, кто утверждает, будто болтуны являются находкой для любого разведчика, просто никогда не сталкивался с Гулькой.

- …А еще вот Выля. Юра, ведь вы знаете Вылю? Ох, до чего страшно она поругалась на днях с нашей прежней наставницей полетов! Все оттого, что Выля хочет переписать методики преподавания, а госпожа… то есть, сударыня наставница считает их правильными, ведь она автор многих! Хотя, ее новая кофточка весьма неплоха. Говорят, ей помогала выбирать Ристинида, и сама возила в город к портнихе. Ристинида теперь никому не отказывает, если просят помочь с нарядами. Считается, у нее великолепный вкус. Наверное, будь мы не на таком военном положении, она сделалась бы законодательницей мод. Хотя, по-моему, тут дело не столько в чувстве стиля, сколько в излишне задранном носе…

- Гуля! – недипломатично перебил ее Юрген. – Вы мне начали рассказывать, что Хавес часто ездил в город один!

- Я? Ах, да. Конечно. Ведь он поначалу Вылю просил его на доске подбросить. Но Выля та еще злючка бывает, тем более, после того, как Хавес ей нахамил. Он, знаете ли, всем хамит. Деревенщина. Говорят, в деревнях очень дурное воспитание! Вот я знаю одного командира…

Больше всего на свете Юрген жалел, что не может взять девушку за волосы, перевернуть, потрясти и просеять все высыпавшиеся из нее сплетни сквозь частое сито, чтобы сразу выделить главное.