- И заставить ее разлюбить Хавеса? – осторожно уточнил Юрген.

Зарин вздохнул особенно тяжело.

- Ладно бы, она его просто любила. В свободное от дел время. Но ведь она всё забросила! Клима ничего и никого не видит, кроме своего Хавеса, улетает с ним в Кивитэ на недели, и за прошедшее время не провела ни одного совещания!

Юрген был вынужден признать, что это чудовищно.

- Но, может, со временем пройдет? Клима влюблялась прежде?

Зарин покачал головой.

- Пока оно будет проходить, здесь всё развалился. Наверное, мне не стоит говорить это тебе, сильфийскому послу, но я знаю, что еще ты ее друг. Так вот, я уверен: Хавес увлечен Климой и на четверть не так сильно, как она им. Не будь Клима обдой – он не посмотрел бы в ее сторону.

- Это говоришь ты или твоя ревность?

- Это говорит мое знание Хавеса. Не веришь – сам лети в Кивитэ и посмотри. Клима никому не позволяла так с собой обращаться! А он вертит ею, как хочет.

- Ты следил за ними? – заинтересовался Юрген.

Зарин отвел глаза.

- Не все время. Несколько раз…

Сильф задумчиво стиснул пальцы на подлокотнике кресла. Легкие занавески шевельнул взметнувшийся сквозняк.

Бедный Зарин, по-деревенски наивный во всем, что касается интриг и большой политики! Он даже не представлял, перед каким выбором невольно поставил Юргена.

Можно помочь. Напрячь все силы, полететь в Кивитэ, разобраться. Отыскать Климу, вразумить, напомнить о делах и значении слова «долг», которое в ее положении просто обязано быть слабее чувства любви, иначе – крах. И умолчать о происшествии в отчетах.

А можно ничего не делать. Тогда есть шанс, что всё и правда развалится к большой выгоде Холмов. Дома Юрген получит высокую награду, а тайная канцелярия будет иметь безотказный рычаг воздействия на обду.

Юра знал, что на его месте Клима без колебаний выбрала бы второе.

====== Глава 11. Запрет ======

Рыцарь ангелоподобный –

Долг! – Небесный часовой!

Белый памятник надгробный

На моей груди живой.

М. Цветаева

Метель кружила по улицам Кивитэ узорные снежинки. Прохожие кутались в шубы и меховые плащи, спеша поскорее попасть в тепло. На площадях горели жаркие костры, около которых толпились все, кого стужа доконала на полпути. Нынешняя зима выдалась холодной для этих южных краев.

Посреди улицы, в завихрениях метели стояли двое. Вот кому нипочем любые холода, кто готов греться лишь дыханием другого!

- Я люблю тебя, – жарким шепотом. – Никому не отдам, никуда не отпущу. Люблю, люблю! Я живу только для того, чтобы быть рядом с тобой, мне больше ничего не нужно! Ни власть, ни Принамкский край, мне плевать на все, кроме тебя!..

- Сумасшедшая, – немного изумленно, но тоже со страстью. – Ты не думаешь, о чем говоришь!

- Я, кажется, вообще перестала думать. Мне теперь так хорошо, словно в детстве! Нет… лучше. Ведь у меня есть ты. Высшие силы, Веска, я даже не думала, что умею так полюбить!

- Да я тоже как-то… того…

- Тоже меня любишь, да? Тогда целуй! Целуй, где попало, хочу быть рядом с тобой всегда…

- Дурочка моя влюбленная…

Они соприкасаются лицами, и эта метель им одна на двоих.

А за углом тоже стоят двое, но влюбленной парой их, разумеется, не назовешь.

- Видел, да? – измученно прошептал Зарин, растирая окоченевшие ладони. От стужи его, уроженца юга, не спасали даже пуховые варежки.

- Вижу, – хмуро согласился Юра. Для него холод был обычным делом, только шапку сегодня натянул поглубже и прикрыл форменную летную куртку длинным плащом. Нечего горожанам знать, что у них под носом разгуливает агент тайной канцелярии.

На взгляд сильфа, Зарин все-таки сгустил краски от ревности. Нельзя сказать, что Клима с Хавесом идеальная пара, да и обда на первый взгляд влюблена куда больше, чем ее избранник, не ожидавший, кажется, такого напора. Но и более странные союзы бывают счастливыми.

А вот то, что Клима в своей страсти напрочь забыла о долге перед страной, уже плохо. Ладно бы, если любовь ее, как Геру, толкала на подвиги и помогала вершить невозможное. Но нет, обда разом отринула все, чем жила прежде, и стала жить лишь одним человеком – Хавесом. Который сам уже не рад такому повороту. Бесспорно, Клима ему нравится, но не более того.

Юра был согласен с Зарином, что Климу надо спасать. Но не от Хавеса, а от самой себя.

«Начальству ни слова не скажу. И пусть это останется на моей совести! Клима мне жизнь сохранила, причем в последний раз – вместе с рассудком, когда отчитывала после той дурацкой петли. Я не могу не отплатить ей тем же. А там – будь, что будет. Жили же как-то наши предки бок о бок с обдами, и ничего. Значит, пришло время жить нам…»

Тем временем влюбленные перестали целоваться и, взявшись за руки, куда-то направились.

- На чердак идут, – Зарин выглядел мрачнее тучи. Сейчас он, а не Юрген, походил на воробья: нахохленного, облепленного снегом и безнадежно несчастного. – У них в одной из гостиниц снята комната на чердаке. Они всегда там ночуют, а иногда целые дни проводят, только за едой и питьем спускаются.

- Ты и тогда за ними наблюдал? – поразился сильф.

Зарин промолчал, и Юрген не стал больше выспрашивать. На какие только странные поступки не толкает человека безответная любовь! Вот уж кто Климу любит намного сильнее Хавеса…

- За ними на чердак мы не пойдем, – решил Юра. – Мне все ясно. Полетели в Институт.

- В такую метель? – поежился Зарин.

- Главное поднять доску выше снеговых облаков, а там даже солнце светит. Кстати, ты хорошо держишься. Летал прежде?

- Несколько раз, пассажиром, – отмахнулся юноша. – Не всерьез.

- У тебя сильфов в роду не было? Неплохие задатки.

- Юрген, погляди на меня. Какие сильфы? Меня другое тревожит… Мы не рано улетаем? Ты мог бы посмотреть еще…

- Сказал же: мне все ясно.

- Ты поможешь?

Юра вздохнул, решаясь.

- Да, я помогу. Но не тебе или Принамкскому краю, а Климе. Потому что она мой друг. Ясно?

Зарин понуро кивнул. На взгляд Юры, эти подглядывания выкачивали из бедолаги все душевные силы.

- Но как ты поможешь, если мы вернемся в Институт?

- А как я, по-твоему, помогу здесь? Выпрыгну из-за угла перед Климой и выскажу ей все, что думаю?

Судя по виду Зарина, нечто подобное он себе и представлял. Юра усмехнулся.

- Не учи агента работать! Прямо сейчас я ничего не добьюсь. Клима мне не поверит или не захочет слушать, а Хавес наверняка полезет в драку. Значит, надо действовать тоньше.

Он стряхнул с доски налипшие снежинки и принялся отлаживать крепления.

- Как? – спросил Зарин, садясь рядом на корточки.

- О, – с Липкой Юргену редко удавалось почувствовать себя всеведущим. – С помощью трех «К», благодаря которым в этом мире вершатся все дела. Запоминай: «коварство», «критика» и «компромат». Есть, правда, еще три «Д» – «дурость», «доверие» и «доброта», но в нашем деле нужны именно «К». Особенно последнее из них. А в одиночку я компромат на Хавеса не соберу. Посему, летим в Институт и расшевелим там всю вашу компанию. Тоже мне: у них с обдой смерч знает что творится, а они сидят в лазарете, болеют и милуются! Это надо срочно прекратить!

И, глядя на решительно настроенного сильфа, Зарин впервые за долгое время улыбнулся.

- Тенечка, ты такой бледный, – ласково и с состраданием сказала Лернэ. – Поешь супчика…

- Можно подумать, от супчика я сразу нальюсь всеми цветами, как майка Айлаши, – фыркнул Тенька, лежа на подушках. – Нет, Лерка, я теперь таким бледным навсегда останусь. Привыкай!

- Тебя твоя вспыльчивая пассия не разлюбит? – усмехнулся Гера.

- Не-а. Айлаша сказала, это модно. Когда волосы белые, а глаза почти желтые. И теперь она согласна даже на наш чудовищный средневековый водопровод с латунными краниками. Но я ее успокоил, пообещав, что краники у нас будут медные и безо всякой ржавчины!

Они сидели в лазарете впятером: сам колдун, Лернэ, Гера, Зарин и Юрген, который настоял на этой встрече без лишних ушей. Сильф хотел позвать и Вылю, но та отказалась, сославшись на дела по изменению системы образования. Похоже, из разведчиков девушка окончательно перешла в наставники, и чувствовала себя прекрасно. Юрген и ей задал вопрос про диковинные доски. Выля замялась и сказала, что не уполномочена отвечать, еще больше уверив сильфа: с досками нечисто.