Обсуждение получилось бурным и затянулось надолго. Даже кашляющий Тенька внес свою лепту, когда узнал, что главой отделения прикладного колдовства Клима вздумала назначить его.

- Кха! Ты об тучу стукнулась, дорогая обда! Какой из меня наставник, да еще и главный? Пригласи лучше Эдамора Карея, у него опыт есть.

- У тебя тоже, – парировала Клима. – Эдамор Карей сейчас нужнее как воин и управленец, а из тебя ни то, ни другое не получится. Поэтому занимайся колдовством и учи других.

- А как же взрывчатка? – напомнил Тенька.

- Я не заставляю тебя возглавлять отделение прямо сейчас, – обда пожала плечами. – Тем более, его пока не существует. Сейчас речь идет о планах после войны. Что тебе не нравится? Будешь заниматься своей драгоценной наукой и рассказывать об открытиях другим. Не этого ли ты всегда хотел?

- Хотел, – согласился Тенька. – Но это было до знакомства с Айлашей!

- Вы же поссорились.

- Да мы помирились сто лет назад! Я собирался после войны переехать в ее мир. Там столько интересненького!

- И не мечтай, – отрезала Клима. – Ты мой подданный, и я тебя из Принамкского края никуда не отпущу.

Тенька почесал в затылке и задумчиво кашлянул.

- Значит, придется думать, как уговорить Айлашу переехать сюда…

Совещание затянулось до вечера, после Клима отправилась в комнату к Ристинке, а Тенька помчался на чердак, где в недрах водяного зеркала его уже дожидалась самая прекрасная и необычная на свете девушка.

- Клима? – удивилась Ристя, открыв дверь и увидев, кто на пороге. – Высшие силы, что на тебе надето!

- В чем дело? – удивилась обда, оглядывая свой наряд.

- Платье! – с нарочитой торжественностью воскликнула сударыня посол. – Чистое! Без заплат! И даже по моде. Не могу не поздравить с таким достижением.

Клима приветливо улыбнулась и прошла в комнату.

- Теперь я могу себе это позволить. Не одной же тебе мотать казну на наряды. Как долетела, Ристя? Дорога не сильно утомила?

- Тебе от меня что-то нужно, – уверенно сказала Ристинка. – Ты никогда просто так не интересуешься моим благополучием.

- О, да, у меня вполне определенный интерес. Твоя обда ужасно вымоталась на совещании, поэтому теперь она желает сесть в кресло, выпить ромашки и попутно выслушать отчет о визите на Холмы.

Ристя со вздохом указала на широкую тахту у теплой жаровенки. Рядом примостился столик с чайником отвара и тарелкой ужина. Ужин Ристя забрала себе, а чайник и чашки пододвинула обде.

Клима налила себе обжигающе горячий темно-золотистый напиток и села ближе к теплу.

- Как тебе жилось на Холмах после того происшествия? Амадим не обижал?

- Нет, – вздохнула Ристя. – Он сдержал слово: делал вид, будто ничего не произошло. Но… Клима, я даже не знаю, как сказать… Верховный странно ведет себя по отношению ко мне.

- В самом деле? – обда изобразила на лице скрываемое равнодушие. – Что нужно делать в твоем присутствии, чтобы ты сочла это странным? Амадим летает на доске в чем мать родила? Или напивается укропным вином под твоими окнами и орет срамные песни?

- Что за сельские фантазии? – поджала губы Ристинка. – Нет, все вполне пристойно. Даже слишком. То за руку меня подержит дольше положенного, то подарит что-нибудь, то зовет любоваться закатами…

- А что в этом такого? Не лезет же под юбку.

- Смерчи! Ты как была простолюдинкой, так и осталась, никакой дар не исправит воспитания. В высшем обществе, Клима, один лишний взгляд приравнивается к заглядыванию под юбку! А лишнее прикосновение наводит на определенные мысли.

- Значит, думаешь, Амадим решил за тобой приударить?

- Ну вот, опять! – Ристинка недовольно фыркнула. – Не «приударить», а безмолвно выяснить, не буду ли я против его ухаживаний.

- А ты что?

- Я?! У меня жених есть!

- Он умер, – напомнила Клима. – Лет пять назад, если не ошибаюсь.

- Четыре года, – процедила Ристя и с грохотом вернула на столик тарелку с ужином. – И его смерть не отменяет нашей помолвки!

- То есть, Амадим тебе настолько противен, что мертвец лучше него?

- При чем здесь это! Клима, прости, что напоминаю, но когда твоя мама погибла, неужели ты стала искать ей замену?

- Стала. И нашла неплохую мачеху.

Ристя бросила на нее боязливый взгляд исподлобья.

- Лишнее подтверждение, что в тебе нет ничего человеческого. И сильфийского тоже. Ты умеешь только считать деньги и выгоды, а по-настоящему любить не способна.

Клима сама не поняла, почему Ристинкины слова так ее задели. Она равнодушно выслушивала от бывшей благородной госпожи оскорбления и похуже, а тут почему-то захотелось ударить ее и жестоко отомстить. Словно в далеком детстве, когда смеялись над ее длинным носом.

«И правда, кого я по-настоящему люблю? Маму? Глупо, я была слишком мала, чтобы осознать. Отца? Я не видела его шесть лет и спокойно не увижу еще столько же. Теньку? Просто смешно. Юргена? Еще смешнее. Может, моя неспособность любить – это такой же недостаток, как длинный нос или угловатые плечи? И я так же ненавижу любого, кто указывает мне на него?..»

- Перестань на меня так смотреть, – Ристя невольно съежилась и отодвинулась к краю тахты. – Злюка ненормальная!

Клима сморгнула, спохватываясь. Она вовсе не хотела сегодня обрушивать на Ристю свой гнев.

- Довольно обзываться. Или это тоже черта высшего общества?

Ристя перестала ежиться и, наверное, впервые за все время поглядела на Климу иначе. Не раздраженно, не свысока, а будто бы с сочувствием. Может, она тоже подумала, что выговаривать обде за неумение любить – все равно как осмеивать длинный нос? Человек от рождения не выбирает внешность и некоторые черты характера.

- Прости меня, – наконец, сказала Ристя тихо. – Честное слово, высшие силы разберут, что творится в твоей голове. Я, и впрямь, слишком плохо тебя знаю, чтобы осуждать.

- Прощаю, – заставила себя сказать Клима. Она бы не назвала это ложью, но произносить слова примирения просто не хотелось. – Надеюсь, мы больше не вернемся к этому разговору. А вот на Холмы ты снова поедешь.

- Это месть?

- Необходимость. Подумай хорошенько, нравится ли тебе Амадим. И дай ему ответ, который будет выгоден Принамкскому краю.

Ристинка ахнула.

- Ты что же, – медленно проговорила она, – решила выдать меня замуж на Холмы, подобно тому, как нерадивые отцы женят дочерей на своих приятелях или бывших врагах в знак примирения?!

Клима не успела ответить: в дверь постучали.

Гера наткнулся на Теньку в одном из коридоров. Колдун сидел на подоконнике, забравшись на него с ногами, и со скорбным видом наблюдал за очередной тренировкой досколетчиков.

- Чего это ты тут сидишь? – осведомился Гера, поравнявшись. – Куда свою Звезду подевал?

- Мы поссорились, – объявил Тенька. И надсадно закашлялся.

- Опять? Вы же помирились на днях.

- А сейчас поссорились, – повторил колдун и с сожалением добавил: – Вдребезги.

Гера сел рядом.

- Тебя опять угораздило с кем-то обниматься на ее глазах?

- Не-а. Тут так интересненько получилось… Клима заявила, что крокозябры с две отпустит меня в тот мир, а Айлаша не хочет переезжать в Принамкский край. Говорит, у нас тут средние века, нет водопровода и сетевой инфраструктуры.

- Не знаю насчет второго, – почесал в затылке Гера, – но водопровод у многих есть!

- Айлаша не верит в наш водопровод. И даже смотреть не хочет, потому что там, по ее мнению, крысы, плесень и латунные краники на ржавых трубах.

- Почему латунные?

- Не знаю, – махнул рукой Тенька. – Может ее этим в детстве пугали. Вроде как я Лерке рассказывал про чудище, которое живет в подполе и ест грязные носки. Кха! Это я таким образом побуждал ее к стирке. Но в итоге подполов она до сих пор не любит.

Гера не знал, что тут сказать. По его мнению, если девушка простила возлюбленного за обнимания с другой, то глупо потом ссориться из-за какого-то водопровода. Тем более, зная Теньку, Гера поражался серьезности его намерений: почти полгода с одной и той же! Наверное, кроме ссор, в Айлаше для веда было очаровательно все: и фигурка, и темперамент, и научный прогресс. А сейчас, вот, сидит, по-настоящему страдает, кашляет. Кстати…