Ристя схватилась за новую тему почти с облегчением. Тем более, к подобным разговорам они с Климой готовились.

- Вовсе нет, это лишь слухи и небольшое преувеличение. Погода Принамкского края благосклонна к обде, но не служит ей. А управление силами грозы стало возможно благодаря колдовству.

- Как интересно! – воскликнул Амадим. – Но, разумеется, секрет покорения гроз – это ужасная государственная тайна, которую вы не вправе разглашать.

- Никаких тайн, – пожала плечами Ристя. – Наш колдун говорит примерно следующее: «концентрация непрерывного импульса световых волн достигается применением вектора процентного соотношения диапазонных величин, рассчитанных по девятичной формуле пятой ступени». Он уверяет, что это крайне просто и понятно для восприятия.

- О, – Амадиму мигом вспомнились те нечитаемые каракули, которые не смог расшифровать ни один специалист из ученого дома, – я изучал математику и естественные свойства, но столь далеко мои познания не распространяются. Неужели среди ведов так много ученых людей?

- Наши колдуны прекрасно образованы, ибо того требует их ремесло. Не верьте Ордену, где принято считать ведов глупыми дикарями. Фирондо, как и Мавин-Тэлэй – колыбель наук.

Беседа свернула на образование. Амадим говорил о преимуществах домашнего обучения, которое исстари практиковалось на Холмах. Ристя, которую в детстве тоже обучали на сильфийский манер, соглашалась, но отмечала, что для такой огромной и великой страны как Принамкский край одних домашних учителей недостаточно, и нужна какая-то монументальная колыбель знаний. Верховный осторожно попытался выяснить, как там продвигается у обды взятие Института, а сударыня посол столь же осторожно ушла от ответа. Благодаря Тенькиному зеркальцу, Ристя знала, что с тех пор, как они с Юргеном улетели из Кайниса, сдали сильфам пленного Лавьяса Даренталу, наведались в Фирондо к Эдамору Карею и в Западногорск к Ивьяру Напасентале, Клима с войсками благополучно взяла Кивитэ и в эти самые дни находится на подступах к Институту. Но выкладывать это Амадиму было, разумеется, лишним.

Потом в гостиную явился один из придворных сильфов, извинился и сообщил, что с Верховным сию минуту хочет поговорить господин глава четырнадцатого корпуса, у которого появились новые материалы по утреннему вопросу. Амадим извинился перед гостьей, предложил ей еще горячего укропника, заверил, что это ненадолго, и куда-то ушел вслед за придворным.

Ристя осталась одна, греться и строить предположения. Неспроста сегодня с утра она встретила Юру и его скользкого начальника! Тайная канцелярия что-то затевает, и наверняка это связано с обдой. Бывшая благородная госпожа прекрасно понимала, что сильфам невыгодно усиление Климы, и сейчас они готовы на все, чтобы это прекратить. Знать бы, какую интригу они готовят на этот раз…

Гостиная была центральной комнатой покоев Верховного, и из нее вело несколько дверей. Одна выходила в общий коридор, именно туда сейчас ушел Амадим, не желая говорить со своим шпионом при сударыне после. Прочие – спальня, столовая, библиотека и рабочий кабинет.

У Ристи похолодели уже согревшиеся руки. Мысль, пришедшая ей на ум, была гадкой, противозаконной и могла родиться только из-за слишком долгого общения с Климой.

- Амадим может вернуться в любую минуту, – сказала себе девушка. – Я посол, потомственная аристократка, а не какая-нибудь низкая воровка, копающаяся в чужом белье!

Ристя встала, поставила узорную чашечку на столик и, по-прежнему не веря в то, что все-таки делает это, на цыпочках подошла к одной из дверей, стараясь не стучать о каменный пол каблуками.

Первая дверь оказалась заперта. За второй Ристя обнаружила спальню с огромной кроватью с альковом, распахнутыми настежь окнами и длинными белыми занавесками, которые полоскались на ветру и уже изрядно промокли от дождя.

На третий раз ей повезло. Она попала в кабинет.

Ристя сама не знала, что хочет найти, когда словно во сне шла к широкому белому столу, заваленному бумагами. В кабинете тоже было зябко, из всех щелей тянуло сквозняком, но у девушки так пылали щеки, что она не замечала холода.

В центре стола лежал пухлый незапечатанный конверт. На его обороте летящим почерком с завитушками было выведено по-принамкски:

«Мавин-Тэлэй, главная резиденция Ордена.

Наиблагороднейшему лично в руки».

От волнения Ристя забыла, как дышать. Она потянула бумаги из конверта, и белые листы, убористо исписанные по-сильфийски, расплылись у нее перед глазами.

- Что это вы здесь делаете, сударыня Ристинида? – холодно донеслось от дверей.

Ристя вскинула голову и увидела Амадима на пороге кабинета. Бешено колотящееся сердце замерло и, судя по ощущениям, ухнуло куда-то вниз.

Сказать тут было нечего.

- Это обда велела вам добывать сведения подобным образом? – осведомился Амадим, по-прежнему стоя в дверях.

- Нет, – тихо выдохнула Ристя, и только потом поняла, что произнесла это не по-сильфийски, а на родном языке.

- Вы успели что-либо прочитать?

- Нет, – еще тише ответила девушка.

Плакать было стыдно и неблагородно, но в носу противно защипало, а на глаза навернулась пелена. Ристя не помнила, чтобы с момента гибели семьи что-то доводило ее до слез. И с той страшной ночи до сего дня не испытывала чудовищного ощущения, что все пропало и жизнь никогда не будет прежней.

Ристя не заметила, как Амадим оказался рядом, и вздрогнула, когда он снова заговорил.

- Я верю вам. И верю, что подобное больше не повторится. Положите бумаги на стол и пойдемте в гостиную, там остывает укропник. Сделаем вид, что ничего не произошло.

- Так ты прочитала что-нибудь? – допытывалась Клима из зеркальца.

- Нет! – огрызнулась Ристя, в который раз оглянувшись на дверь своей комнаты: не подслушивает ли кто.

- Зачем вообще было лезть в тот кабинет, если не умеешь? Разведчик из тебя, как из тучи камень.

- Это вышло случайно, – глухо буркнула Ристя. При воспоминаниях о кабинете ее снова начинало трясти.

Амадим сдержал слово, и остатки укропника они пили за отвлеченной беседой. Вернее, беседовал сильф, а Ристя отвечала дежурными фразами, пытаясь прийти в себя и осознавая, что Верховный сделал невозможное: склеил ее в очередной раз порушенный мир по осколочкам. Перетащил из-за черты «после» в черту «до». Интересно, он понял это, глядя на нее, или просто решил поразить великодушием?

- Мне не нужны такие случайности, – заявила Клима. – Твоя задача носить красивые платья, быть в курсе дел и мило улыбаться Верховному. А не таскать с его стола тайную переписку!

На этот раз у Ристи даже не было сил огрызнуться.

За спиной обды в зеркальце мелькнула знакомая белая стена с алой размашистой надписью.

«Значит, Институт она взяла… – подумалось Ристе. – И я даже не хочу знать, какими жертвами».

Лицо Климы из просто сердитого сделалось еще и задумчивым.

- Если сильфы опять договариваются с Орденом за моей спиной, значит, в ближайшее время надо готовиться к неожиданностям. Попробую спланировать это. Надо найти хорошего разведчика в орденский тыл… А ты пока оставайся на месте. Думаю, в этом месяце тебя вовсе не выпустят с Холмов и не дадут послать гонца, чтобы ты не смогла донести мне о своих соображениях. А дальше – как пойдет. Продолжай беседы с Верховным…

- Ристинка! – донесся откуда-то из-за пределов видимости до противного неунывающий Тенькин голос. – У меня просьба! Большая-пребольшая! Раздобудь для меня на Холмах с десяток сильфийских ногтей, желательно от разных сильфов!

Спустя мгновение Тенька объявился в зеркальце и сам, потеснив обду. Выглядел он как обычно лохматым, занятым и вполне довольным жизнью. Где-то внизу мелькнул белый краешек сильфийской доски.

- Каких еще ногтей?! – опешила Ристя.

- С рук! – пояснил Тенька. – Можно с ног. Главное, чтобы сильфийские! Я тут вычислил одну интересненькую штуку, теперь надо проверить на практике. Возможно, повторяемость сильфийской сущности в материи доски напрямую влияет на степень качества полета!..