Майтимо: Это что! Вы Трандуила не видели!
Ввинчивается обратно под половицу. Автор окончательно придавливает место утечки креслом.
Липка: В какой хоть главе нам готовиться?
Автор шурует по своим записям и гордо сообщает: В десятой! Или в одиннадцатой, как получится. Вот я еще эпиграф туда послезливее запихну!
Наргелиса (нервно дергает глазом): Может, жребий кинем?
За неимением шапки по кругу пускают Тенькин мешок. За неимением бумажек каждый вытягивает себе оттуда что-нибудь на память.
Юрген (оглядывая толпу друзей с разными невообразимыми штуковинами в руках): Ну и как мы определим, что из этого плохой знак?
Зарин (вертя в руках веревку и мыло): Похоже, со мной все ясно.
Тенька: А если и тебе негодящий крюк попадется?
Зарин: Я буду проверять!
Хавес: Эй, а кружка медовухи чего значит?
Клима: Пей и молчи в тряпочку, гетщик.
Хавес: От гетщицы слышу!
Выля: А я вот доску вытянула. Тенька, зачем тебе в мешке целая доска?!
Тенька: Положи на место, это опытный образец к следующей главе!
Наргелиса (гремит цепями): Это тоже опытный образец?
Тенька: Нет, это комплимент от автора!
Лернэ (прижимая к груди здоровенный градусник): А это?
Тенька: А это вообще не из нашей книжки. У нас таких пока не изобрели.
Клима (озирается по сторонам): Погодите-ка, а где автор?
Все начинают искать блудного автора. Из-под половицы опять вылезает Майтимо и тоже включается в поиски. Наконец, Липка дедуктивным методом вычисляет местонахождение двери в соседнюю книжку, и все дружно вваливаются туда.
За дверью разброд и шатание, слоняются полубезымянные персонажи, мажорные светящиеся животные и болотные пучеглазики.
Клима (возмущенно): Нет, ну вы поглядите! Пока мы там жребий кидаем, она тут уже новую вселенную клепать затеяла!
Юрген: Произвол!
Майтимо: Лучше бы про меня чего нормального написала!
Автор (отмахивается): Про всех напишу, а сейчас у меня вдохновение! Хм, интересно, хасажане длину в верстах будут мерять или в километрах? Или они настолько тупые, что…
Безымянный пока персонаж: Я попрошу не обобщать насчет тупости хасажан!
Все: А мы пока попросим тебя! Отсюда и вон! Где там веник?
Находят веник и выгоняют вдохновение в мир «Формулы власти». Автор беспомощно за этим наблюдает.
Клима: Давай-давай, не халтурь, у тебя с нами уже финишная прямая, читатели заждались!
Тенька: И мы тоже!
Гера: Кто бы говорил, у тебя в «Интересненько» полно персонального текста, в отличие от нас!
Тенька: Она его больше не пишет! Идеи подходящей нет, говорит. Знаем мы эти идеи! Ее просто Майтимо достал!
Майтимо: Что-о-о?!!!
Тенька: Ага, говорит, ты не родной, а приемный, чего на тебя килобайты переводить!
Автор набирает на клавиатуре несколько слов, и вредный колдун огребает виртуальный тексто-подзатыльник.
Тем временем вдохновение окончательно выгоняют из новой вселенной в старую. Автор с сожалением глядит на недопридуманные полчища болотных пучеглазиков и возвращается к знакомым малиновым крокозябрикам.
Липка: Автор, а кто из нас умрет-то?
Автор: А вот допишу до десятой главы и узнаете!
====== Глава 7. Прошлое и будущее ======
И наша жизнь стоит пред нами,
Как призрак на краю земли,
И с нашим веком и друзьями
Бледнеет в сумрачной дали...
Ф. Тютчев
В ранний час коридоры тайной канцелярии были пусты. Только уборщица Тоня своей верной шваброй бесшумно натирала и без того гладкие полы. При виде Юргена Тоня выпрямилась и улыбнулась.
- С возвращением!
Юрген кивнул, чувствуя, что имеется в виду не только его приезд из Принамкского края, но и возвращение в профессию после нескольких месяцев беспросветного горя и затворничества. Откуда-то Тоня все знала. Впрочем, как обычно.
Уборщица сняла со швабры тряпку, без единого всплеска намочила ее в ведре с водой, отжала и плавным движением снова обернула вокруг палки.
- Липка тебя ждет.
- Разве он уже у себя? – удивился Юрген. Он считал, что явился первым.
- Еще, – поправила Тоня. – Последнее время Костя ночует на работе.
- У нас опять дипломатический аврал?
- Скорее – архивный, – загадочно сообщила Тоня и наклонилась, вымывая плинтус.
Юрген понял смысл этих слов, лишь переступив порог их с Липкой кабинета. Все свободное пространство было завалено бумагами разной степени древности. На столах и под столами, на подоконнике и даже на полу, подпирая кадку с березой, высились желтоватые, пахнущие пылью стопки книг, папок и просто пачек документов, крест-накрест перетянутых веревочками. Самого Липку за этими бумагами было едва видно, лишь скрип пера выдавал его местоположение и, если приглядеться, встрепанная светловолосая макушка над одной из стопок.
- Что это ты здесь устроил? Инвентаризацию библиотеки?
Скрип прекратился, а помимо макушки из-за стопки выглянула вся верхняя половина Липкиного лица, от прямой челки до голубых глаз.
- А, Юрка! Наконец-то ты прилетел. Проходи сюда, поможешь.
Добраться до начальника оказалось непростой задачей: Липка явно не утруждал себя протаптыванием тропок к своему рабочему месту, сваливая бумаги как попало. Юргену даже вспомнились высокие неприступные стены Кайниса.
Липка сидел за столом на крохотном пятачке свободного пространства. Перед ним лежало сразу три раскрытых фолианта, в которых подчиненный опознал прошитые и переплетенные счетоводные бумаги пятисотлетней давности. На коленях у Липки была записная книжка, в которую тот вносил какие-то пометки. Открытая чернильница венчала собой одну из стопок на полу. Чуть поодаль, у подоконника, примостилась одинокая подушка, запачканная чернилами.
Липка взял перо в зубы, запустил освободившуюся руку под стол и извлек оттуда древний принамкско-сильфийский словарь. Другой рукой он поворошил страницы записной книжки и вырвал одну, исписанную с обеих сторон.
- Садись и поищи, как переводятся вот эти выражения.
- Ты же знаешь принамкский язык как родной, – удивился Юрген.
- Современный принамкский, – поправил Липка. – А здесь устаревшие выражения жителей Голубой Пущи. У них и у горцев есть свои диалекты, причем совершенно разные и порой мало общего имеющие с принамкским. При древних обдах эти диалекты еще были в ходу, на них часто составлялись копии документов. Мне даже кажется, что когда-то в Принамкском крае был не один государственный язык, а три, но с постепенным усилением Гарлея горский и пущанский диалекты изжили себя.
- Ты заинтересовался исторической лингвистикой? – уточнил Юрген, раскрывая словарь. Страницы пахли плесенью.
- Можно и так сказать, – ухмыльнулся Липка. – Все началось вскоре после того, как ты улетел в Принамкский край. Наше начальство внезапно задумалось над одним любопытным феноменом: почему пятьсот лет назад обду, законную правительницу, обладающую всем, свергли с такой легкостью, а в наши дни какая-то Климэн Ченара сумела удержаться, имея кучку крестьян и сундучок золота?
- Предыдущая обда прогневила высшие силы, – пожал плечами Юрген. – Это ведь известно.
- Но ее не молния поразила, – напомнил Липка, – а вполне обыденно насадили на копья. Вот начальство и заинтересовалось, как должны сложиться события, чтобы в один прекрасный день повелительницу огромной сильной страны вдруг ни с того ни с сего объявили беззаконием и убили, а многие люди не только не воспротивились, но и поддержали убийц, стали сражаться против кучки тех, кто был за обду, захотели предать забвению прежние времена. Неужели во всем этом виноваты лишь высшие силы? И можно ли проделать подобное без их участия?
- Ничего себе, – присвистнул Юрген. – Климу все-таки решили убрать?
- Уберешь ее теперь, – не без сожаления вздохнул Липка. – И начальство понимает это не хуже нас. Но ослабить, задержать ее продвижение вглубь Ордена, оставить границы владений хотя бы в рамках прежних ведских – это тоже немало. Ты знаешь, насколько нам невыгоден единый Принамкский край. Есть сведения, что тогда, пятьсот тридцать два года назад, между Верховным и первым наиблагороднейшим Ордена был заключен договор, согласно которому Ветряные Холмы полностью оплачивали расходы, связанные с переменой власти в Гарлее. А это дело затратное, Юрка. У Верховного тех лет не могло быть больших средств, даже если бы он ради такого дела продал весь свой дворец. И какой из этого вывод?
