Парадоксально, но именно эти неправдоподобные данные помогли Ставке выработать и принять наиболее верное на тот момент решение о переходе к преднамеренной обороне, т.к. Генштаб положил их в основу своего анализа оперативной обстановки и соотношения сил под Курском, который 12 апреля 1943 г. был представлен И.В. Сталину. По это причине через относительно короткое время после совещания в Кремле командующие Центральным и Воронежским фронтами получили распоряжения считать первостепенной задачей войск в готовящейся оборонительной операции уничтожение вражеской бронетехники и всю систему обороны фронтов готовить в первую очередь как противотанковую. «Мы хотели встретить ожидаемое наступление немецких войск мощными средствами обороны, – вспоминал Г.К. Жуков, – нанеся им поражение, и в первую очередь разбить танковые группировки противника»[87].
Как тут не вспомнить ошибку советской разведки при оценке сил группировки Паулюса перед контрнаступлением в ноябре 1942 г. под Сталинградом. Хотя тогда просчитались не в два, как под Курском, а более чем в три раза – рассчитывали окружить 85 000-90 000, а в «кольце» оказалось 300 000[88]!
В то же время упомянутая выше ошибочная развединформация о численности бронетехники имела и крайне отрицательное влияние на планирование Курской оборонительной операции. В конце апреля Ставка, опираясь на неё, приняла ещё одно, но ошибочное решение о том, что главный удар вермахт нанесёт по Центральному фронту, т.к. разведка считала, что именно на Орловской дуге сосредоточены его главные силы для захвата Курска и возможного последующего удара на Москву, в том числе и бронетанковые, из которых формировался ударный клин Моделя. Эти данные подтверждались нашими спецслужбами и в мае, и в июне. Например, в разведсводке штаба БТ и МВ РККА на 15 июня 1943 г. указывалось: «Большинство танковых войск противника на 15.6.1943 г. находится перед Западным, Брянским, Центральным, Юго-Западным и Южным фронтами Красной армии в следующих ударных группировках:
а) в районе Брянск – Орёл – Кромы сосредоточено шесть танковых дивизий (5, 9, 2, 12, 18, и 20 тд) с общей численностью танков до 1600.
б) в районе Белгород – Харьков – Богодухов сосредоточены семь-восемь танковых дивизий (6, 7, 11, «Адольф Гитлер», «Рейх», «Тотенкопф» («Мёртвая голова»), «В. Германия» и предположительно 4 тд) с общим количеством танков до 1100-1200» [89] (см. Приложение № 3).
В документе численность вражеских группировок штаб БТ и МВ фактически поменял местами. Согласно трофейным источникам, на 1 июня 1943 г. Модель располагал лишь 783 бронеединицами, из них танков – 420 (в том числе 31 «тигр») и штурмовых орудий – 363 (вместе с САУ ПТО «Фердинанд»). Всего же ГА «Центр» выделила для «Цитадели» 947 боевых машин. А по данным ряда западных исследователей, например Д. Гланца и Т. Йентца, в это время в ударной группировке Манштейна, нацеленной на Курск, находилось 1514 (1269/245)[90].
Впервые об этой ошибке стало известно из мемуаров Г.К. Жукова спустя несколько десятилетий после победы над Германией. Маршал хотя и довольно высоко оценил деятельность разведки в период подготовки к Курской битве, тем не менее признал: «Ставка и Генеральный штаб считали, что наиболее сильную группировку противник создает в районе Орла для действий против Центрального фронта. На самом деле более сильной оказалась группировка против Воронежского фронта, где действовало 8 танковых дивизий (1500 танков). Против Центрального же фронта действовало 6 танковых дивизий (1200 танков). Этим в значительной степени и объясняется то, что Центральный фронт легче справился с отражением наступления противника; чем Воронежский фронт»[91]. Дорого обошёлся нам этот просчет. Его пришлось исправлять не только войсками Воронежского фронта, но и значительными силами СтепВО и резервами Юго-Западного фронта. Напомню, помимо всех войск и резервов Н.Ф. Ватутина Москва в период Курской оборонительной операции (8-11 июля) будет вынуждена дополнительно направить сюда две гвардейских армии и танковый корпус, которые примут участие в боях всем своим составом, а на завершающем этапе операции подтянуть и весь СтепВО.
К сожалению, данные (уже отобранные, «прошедшие фильтр), поступавшие руководству НКГБ по линии его 4-го Управления (от партизан и оперативных групп, действовавших в тылу противника), были нередко противоречивыми, трудно поддающимися анализу. Чтобы было понятно, какого качества приходила информация даже после «отсева» её в 4-м Управлении, приведу выдержки из двух сообщений, представленных Управлением на имя заместителя наркома НКГБ Б.З. Кабулова в один день, 10 мая 1943 г. Первый документ: «Из района Брянска. Показаниями перебежчиков из русско-немецкого батальона, действовавшего против партизан, устанавливается, что одной из основных задач противника на южной окраине Брянского леса является захват и восстановление железной дороги Хутор Михайловский – Унечи. Для этой цели туда прибыли и приступили к работе немецкие саперы. В процессе опроса выяснилось также, что немцы сняли с охраны Брянских лесов войсковые части и технику и концентрируют силы для решительного удара на Москву, Курск и в направлении Орла. Генеральное наступление ожидается в двадцатых числах мая»[92].
Второй документ: «Из района г. Овруч, Житомирской области. Получены данные об усиленном передвижении войск противника из Гомеля в сторону Калинковичи и Мозырь… По словам местных жителей, войска едут на отдых с Курского и Брянского направлений. Среди солдат есть финны, русские, украинцы и немцы»[93].
Если враг концентрирует силы для удара на Курск и даже снимает войсковые части с охраны лесов (хотя уже в середине мая начнется операция «Цыганский барон»), то почему его войска с курского и брянского направлений едут на отдых? Как минимум это значит: наступления в ближайшее время не будет, но в документе №2 указана его дата – примерно через 10 суток. Трудно поверить, чтобы за две недели до генерального наступления эшелонами с фронта ехали отпускники. Из документов сложно понять и то, где же будет направление главного удара противника. Данные о том, что он планирует наступать и на Москву, и на Курск, имели для советского командования 10 мая такое же значение, если бы НКГБ донес, что Германия хочет завоевать СССР. Но это, как говорится, полбеды, а вот что значит «в направление Орла»? Ведь этот город находился в руках неприятеля, и если наступать в направлении на Орёл, это значит, германская армия должна была находиться на позициях советских войск. И такие документальные ребусы, поступавшие по каналам всех разведслужб, приходилось разгадывать каждый день и Лубянке, и Генштабу, и Ставке.
Безусловно, о неудовлетворительном состоянии разведслужб, особенно их кадрового потенциала, аналитических подразделений и низкой эффективности, Москва знала. Поэтому и появился приказ НКО СССР от 19 апреля 1943 г. о реформировании и совершенствовании их работы. Но ещё до этого момента, в связи с отсутствием полных и достоверных данных о замысле врага, Ставка принимает меры для повышения качества и разнообразия развединформацию по данной проблематике. 3 апреля И.В. Сталин подписал директиву руководству военных разведорганов, прежде всего фронтовых, в которой были поставлены задачи «постоянно следить за всеми изменениями в группировке противника и своевременно определять направления, на которых он проводит сосредоточение войск, и особенно танковых частей»[94].
