— Света, вы — прелесть, — промурлыкала Карина. Теперь она действительно чувствовала себя так, словно и не было этих ужасных вечеров на Кроненбауме и мучительного перелёта в гравитационной камере. Словно не было хаотических переживаний на Кардиган-Томсоне и безумных погружений в сексуальную энергию на Конноте… Странно, но после ужасов Кроненбаума либидо Карины вернулось в норму… То есть из искусственно созданной нимфоманки лейтенант Травиц снова стала самой собой — то есть в меру чувственной, в меру жёсткой. По своим меркам, естественно.

— Спасибо, — ответила Света с улыбкой и зачерпнула ладонью новую порцию тёплого масла.

• • •

— …Я в некотором затруднении, — церемонно начал Роман, когда Карина вошла в его рабочий кабинет. — У нас в гостях сам Ф.Ф. Сакс собственной персоной, то есть целый сектор, состоящий из более чем двух десятков заселённых миров и бесконечного количества ещё не освоенных. Вернее, не в гостях, а в руках, если принять во внимание его состояние.

— С ним очень плохо?

— Отнюдь нет. Неделя, от силы две нормальной жизни, курс ультрагормональных препаратов, сеанс электрошока… И он снова станет таким же, как прежде. То есть таким же кретином, не знающим, чем себя ещё развлечь. Как ты думаешь, мы можем его как-то использовать в своих целях?.. Ну, например, преференции в виде того же звездолёта…

— Братец, то, что ты предлагаешь, тянет лет на десять ссылки, — сухо сказала Карина. — Пана Сакса я доставлю на Эсмеральду и сдам комиссару Даричу. Он знает лучше, что с ним делать потом.

— Ну тогда… Кроме электрошока я бы порекомендовал ещё гипнотерапию… Исключительно по медицинским показаниям.

— Тебе придётся привести очень веские основания для подобных методов. Я этого тоже не могу одобрить, поэтому считай, что ты мне ничего не говорил.

— Конечно. Ты, даже будучи в бреду, говорила что-то вроде «именем закона»…

— Врёшь!

— Вру, конечно… Но ты называла какие-то имена.

— Какие? — забеспокоилась Карина.

— Мариса. Стив. Элиза Сент-Марк. Кто это? Ты говорила, что обязательно потом их отыщешь.

— А, ну, может быть, и отыщу когда-нибудь… Но меня они сейчас мало волнуют. Скажи мне, Роми, Электру можно вернуть?

— Помнишь, я говорил тебе о генетическом коде?.. Если бы удалось найти все звенья цепочки, я мог бы дать на вероятность успеха хотя бы половину шансов.

— А то, что я привезла с собой?

— Этого мало… Не хватает как минимум одного носителя генома. Как я и предполагал, это не растение, а животное. Не исконно земное, а инопланетное. Возможно, членистоногое.

— Что-нибудь вроде твоих скареподов? — слегка улыбнулась Карина.

— Нет, — покачал головой Роман. — У скареподов генетический код имеет совершенно чуждую нам природу…

Что-то вдруг вспомнилось Карине. Совсем недавно здесь, на Чандрасекаре, ей что-то говорили о геноме инопланетных насекомых… Дайна! Точно, это она, рассказывая про этих мерзковатых фибролептов, назвала их «крайне интересными и чрезвычайно редкими созданиями», поскольку их генетический код вполне мог быть у земных существ…

— Роми… Дайна, которая уволилась и уехала, разводила здесь насекомых и ставила какие-то опыты…

— Верно. Сейчас ими занимается Аманда, недавно прибыла с Роттергрина, очень славная девушка… (Роман даже слегка зажмурился: не иначе, уже успел убедиться в этом на собственном опыте)

Но Карина сразу же забыла об этой Аманде. Она произнесла вслух слова Дайны, которые только что всплыли в её памяти.

— Фибролепты, — повторил Роман. — Можно проверить хоть сегодня. Раз они в пределах досягаемости.

…Забегая вперёд, скажем, что для трансформации «зелёных» действительно использовался элемент генома фибролептов. Забегая вперёд, скажем ещё, что, несмотря на точные выводы, применить их на практике получилось с очень большим трудом. Электру удалось частично вытащить из зелёной гадости, но… не в полной мере. По крайней мере, кожа девушки потеряла нечеловеческий оттенок, она начала принимать обычную пищу и — что самое главное — она узнала Карину… Подруги долго обнимались и плакали… Но слова Электры, сказанные апатичным, совершенно «потерянным» тоном, как ножом по сердцу полоснули Карину, когда та попыталась её поцеловать в губы:

— Ты знаешь, я… не хочу… Я вообще ничего не хочу. Мне кажется, что когда ко мне вернулось моё изначальное состояние, оно почему-то выгнало из меня все эмоции… Я чувствую себя абсолютно фригидной и… и прости, Карина, мне кажется, я не способна больше любить… Мне плохо от этого.

Электра настойчиво просила оставить её в покое. Она никого не хотела видеть. Девушка могла часами сидеть в одной позе и невидящим взглядом упираться в одну точку. Депрессия прогрессировала быстро, а подобное могло привести к самым ужасным последствиям.

Карина была в отчаянии. Особенно ей было горько из-за того, что подруга начала избегать её. И тогда она вновь обратилась к Роману, надеясь на него как на последнюю возможность что-то исправить. Роман, который и без того уже сделал многое, в том числе и почти невозможное, без особой уверенности согласился.

— …Делайте со мной что хотите, — безучастно произнесла Электра, укладываясь на козетку, пока Роман настраивал свой музыкальный инструмент.

Карина, разумеется, была здесь же. С напряжённым лицом она вместе с братом укрепляла электроды снаружи и внутри тела своей подруги.

— Фламенко, — сказала она.

— Что? — спросил Роман.

— Попробуй включить в композицию акустическую гитару. Если я правильно понимаю, что значит «фламенко», — произнесла Карина, нежно гладя Электру по лицу.

Та отвернулась, закусив нижнюю губу. Карина резко встала.

— Начинаю, — спокойно произнёс Роман, зажигая перед собой панорамный экран. Карина некоторое время смотрела на манипуляции брата с аппаратом, потом решительно зашагала прочь. Ей почему-то совсем не хотелось присутствовать при этом сеансе.

…Роман объявился только часа через три. Карина видела, что он здорово выложился, но при этом вроде бы не сказать, что сильно возбуждён.

«Уже повстречался с Амандой, наверное, — подумала она. — Я бы на его месте после сеанса на всё согласилась, лишь бы сбросить напряжение».

— Получилось? — спросила Карина.

— Это было непросто, — улыбнулся Роман. — Впрочем, твоя интуиция тебя не подвела: Электра первый раз кончила именно под акустическую гитару. Но я её зажигал минут двадцать, наверное. Но ты бы видела, сестрёнка, как она потом разошлась! Я это называю «интерференционным оргазмом», когда волны сладострастия накладываются словно бы одна на другую… а я этим управляю. Впрочем, ты подобное тоже как-то испытала. Но не буду хвастаться, сегодняшняя девушка получила больше, чем ты. Притом намного. Слышала бы ты, как она кричала… Видела бы ты, как она извивалась…

— Так, заткнись, братец, пожалуйста, — Карина топнула ножкой. — Лучше скажи мне: Электра вернётся к своей нормальной чувственности?

— Она уже к ней вернулась, — произнёс Роман уверенно. — Лучше и быть не может.

— Брат, я, конечно, знаю, что ты способен определять уровень женской сексуальности с закрытыми глазами и на расстоянии, но…

— Да при чём тут закрытые глаза и расстояние? — искренне удивился Роман. — После сеанса она ещё несколько раз кончила.

— Как это «после сеанса»? — не вполне понимая, к чему клонит её брат, спросила Карина. — Она решила заняться мастурбацией? Ну, это на неё похоже, она и после секса со мной, бывало, пальчиками «догонялась»…

— Нет, Кариночка, о чём ты? Какая мастурбация? У нас был великолепный секс. Электра настолько сильно завелась под музыку, что потом ещё целый час гасила напряжение моим членом. Заставила меня спустить дважды. Какая она всё-таки чувственная! Невероятная эмпатия. Тебе сказочно повезло, сестрёнка, с подружкой.

Но Карину словно оглушило. Она вдруг испытала странное чувство — словно бы смесь дикой досады, горькой обиды и большой потери. «Чёрт возьми, да я же ревную! — вдруг дошло до неё. — И к кому? К собственному брату… Что за бред… Но Электра, она же никогда прежде…»