Имя «Мариса» зарубкой врезалось в память Карины. Таких людей она не прощала. Ей было плевать на парня, забрызгавшего ей бёдра спермой, она ничего не имела даже против тех, кто явно наслаждался её мучениями, но к убийцам она не испытывала снисхождения.

— Это очень опасно было? — спросила она.

— О, гляди, ты ещё и говорить можешь? — удивился молодой человек.

— А почему бы и нет? Так это действительно опасно?

— А что хорошего в перфорации кишечника, моя дорогая? — усмехнулась девушка в красном. — Пошла бы ты сейчас домой под анестетиком, завтра бы тебя увезли в ближайший крематорий… Советую в ближайшую неделю не поднимать ничего тяжелее собственной одежды.

— Завтра мне предстоит межзвёздный перелёт, — заявила Карина.

— Ты шутишь! Тебе его не перенести.

— Не шучу. Мне очень надо…

— Ну, если ты договоришься, чтобы тебя перевезли в антигравитационной ванне, тогда у тебя есть шанс долететь живой… В противном случае можешь прямо сейчас заказывать священника и кремацию в месте назначения.

— Всё понятно… А Мариса — это кто? Эта брюнетка с красными глазами?

— Она, да, — ответила катесса. — Её уже давно хотят выслать или вообще арестовать. Но за неё горой стоят организаторы всех этих шоу. Видишь ли, настоящая убийца добавляет пикантности действию… Плюс у неё много поклонников…

— …которыми она вертит как хочет, — проворчал молодой человек.

Катесса хихикнула:

— Знаешь не понаслышке, понятно!

— Встать мне сейчас можно? — спросила Карина.

— Отдохни ещё минут двадцать хотя бы… И прими пару таблеток. На электронике долго нельзя сидеть, это ты знаешь, наверное…

Таблетки помогали плохо. Карина, скорчившись на боку и подтянув колени, лежала без движения, обхватив руками живот. В помещении клуба где-то за кулисами было полутемно, откуда-то доносилась музыка. Хотелось спать. Несмотря на боль, дремота наползла на сознание, как вдруг где-то скрипнула дверь, и в комнату проник едва заметный лучик света. Кто-то вошёл. Карина подумала, что это либо девушка-катесса, либо её помощник, но, приоткрыв глаз, увидела стройный высокий силуэт. Он резко качнулся вперёд, бросаясь на лежанку… и надо было почувствовать удивление того, кто упал на пустоту, рассчитывая повалиться на тело Карины.

— Мариса? — послышался шёпот во мраке.

Стройный силуэт резко выпрямился.

— Ты где? — прошептала в свою очередь Мариса, озираясь.

Несмотря на перенесённые страдания и полученные повреждения, Травиц легко и бесшумно скрылась в темноте комнаты. Мариса, поняв, что недооценила свою потенциальную жертву, попятилась к выходу… Но была сбита с ног сильнейшим ударом. Карина, у которой типично полицейские приёмы борьбы были отточены до автоматизма, в несколько секунд обезвредила не слишком сильную физически женщину, положив её лицом вниз на пол и заведя руки за спину.

— Ты хочешь меня убить, — прошептала Карина. — Почему?

Ответа не было.

— Ясно. Ты любишь убивать. Но я тоже люблю убивать, и я это сделаю.

— Ну так делай, — тихо проговорила Мариса. — Чего ты ждёшь?

— Я тебя буду убивать долго, — прошептала Карина. — Ты будешь мучиться не меньше десяти-двенадцати часов, пока я не размотаю твой кишечник по сантиметру… Но я это сделаю не сейчас. Сейчас у меня есть возможность просто свернуть тебе шею, а я этого не хочу. Как-нибудь в другой раз…

— А что? Я принимаю вызов. Давай встретимся в другое время и в другом месте. В свою очередь обещаю, что ты будешь корчиться в жесточайших мучениях как минимум сутки.

— Годится. Я тебя отпускаю. Иди отсюда и не пытайся устроить какую-нибудь пакость.

— Не буду.

Карина поверила. Почему — трудно объяснить. Возможно, решила, что эта Мариса — примерно такая же, как она сама. Отпустив женщину, Карина быстро отошла на пару шагов назад. Брюнетка, сверкнув красными фосфоресцирующими линзами, поднялась, отряхнулась и мечтательно произнесла:

— Я буду мастурбировать, представляя тебя с выпущенными кишками… В общем, жду, когда ты мне позволишь увидеть это наяву. Надеюсь, ты не заставишь меня ждать очень долго?

— Ты проживёшь не больше года, уверяю тебя.

— Береги себя.

— До встречи.

— До встречи.

И Мариса, изящно покачивая бёдрами, скрылась за дверью.

Стив Меликов, стюард второго класса, не верил своим глазам. Принимая пассажиров, прибывших закрытым туннелем на борт звездолёта, отправлявшегося в центр сектора Рокфеллер, он сразу узнал двух женщин, бредущих словно зомби, даже несмотря на то, что обе сейчас выглядели совершенно иначе, нежели несколько недель назад. Маленькая блондинка сейчас имела совершенно неестественный цвет кожи — словно на неё наложили несколько слоёв грима. На лице отрешённое выражение, словно у закоренелой наркоманки. Рослая брюнетка тоже словно бы наглоталась каких-то снадобий; она шла, словно проглотила длинную палку, и переставляла красивые ноги так, будто проверяла прочность пола. Их спутник, чьё лицо с явно фальшивой растительностью закрывали широкие очки, тоже был хорош: его подёргивало и покачивало, а с губ стекала слюнка. Как есть готовые пациенты для первой попавшейся клиники… а лучше — обитатели карантина… И ведь их придётся везти и не задавать вопросов!

Впрочем, некоторые пассажиры выглядели не лучше. Вот по трапу прошли двое мужчин с заклеенными правыми глазницами… Проковыляла женщина со странным рюкзаком, из которого доносились булькающие и жужжащие звуки… Начальник службы безопасности полётов, видя такое, должен был немедленно остановить посадку, задержать вылет и препроводить странных пассажиров по месту назначения… но у Стива в руке была карточка с подлинным факсимиле главного специалиста по безопасности, и, согласно ей, подобные пассажиры имели полное право располагаться в третьем салоне, который по крайней мере был изолирован от первых двух…

— Молодой человек, — вдруг услышал Меликов, когда разместил наконец пассажиров по местам (эти люди вели себя тихо, и на том спасибо!).

— Да, я слушаю вас, — ответил Стив красивой брюнетке, которая держалась левой рукой за живот и слегка покачивалась.

— У меня к вам большая просьба: поместите меня, пожалуйста, в антигравитационную ванну или камеру на время полёта. И, конечно, с барометрической функцией.

— Вы знаете, — улыбнулся Стив, — правила полётов этого обычно не разрешают…

— У меня не обычный случай, — сказала странная женщина.

— Ускорение не превышает двух «же», — произнёс стюард. — А давление падает медленно, вы этого и не заметите.

— Я знаю… Но даже два «же» меня убьют, а при некоторых нештатных ситуациях звездолёт может кратковременно разгоняться до четырёх… Я вчера получила несколько проникающих ранений в живот, у меня повреждён кишечник, а помощь я получила совершенно поверхностную. При одновременном ускорении и сбросе давления у меня непременно разойдутся внутренние раны. Кишечная кислота попадёт в полость, а это вызывает просто ужасные мучения, и вам придётся дать мне запредельную дозу анестетиков… а я и так только ими спасаюсь… но в сектор Рокфеллер вы привезёте лишь мой труп. Кроме того, есть ещё мои спутники: без меня они могут устроить очень неприятный скандал. До конца полёта наркотик будет действовать, а что будет потом, если я не смогу находиться рядом, — этого лучше не видеть.

Женщина говорила очень спокойно. Стив, хоть и начал летать стюардом совсем недавно, уже насмотрелся всякого и потому почти поверил: пассажирка была вполне адекватной, несмотря на деревянные движения и лёгкую заторможенность.

— У вас есть хоть какой-то документ о перенесённых травмах? — пролепетал стюард, продолжая цепляться за букву инструкции.

Вместо ответа женщина одним движением распахнула кимоно. Стив прикусил губу: живот его собеседницы выглядел так, словно в него стреляли мелкой дробью: Меликов представлял себе, как это происходит, потому что на его родной планете была разрешена охота на птиц с традиционными пороховыми ружьями.