На столике у края арены лежал плоский чёрный ящик. Катесса открыла его, откинув крышку, и в огнях прожекторов засверкали уложенные внутрь блестящие тонкие предметы. Это были спицы, имевшие единственное назначение — вонзаться глубоко в живот. Катесса отомкнула замок с правой руки Карины, сделав несколько пассов, медленно и манерно протянула Карине одну спицу, вынутую из ящика. «Изюминка» перформанса заключалась в том, что жертва первую спицу вгонит себе в живот сама. Это бывало редко. Обычно девушки отказывались, понимая, что вряд ли смогут сделать подобное. Карина согласилась, поскольку это позволяло ей вместо одного билета на звездолёт получить сразу два. И сейчас, держа спицу в слегка подрагивающей руке, вспоминала все случаи, когда ей доводилось испытывать сильную боль. Вчерашний ещё не стёрся из памяти, но он уже вызывал лишь лёгкое возбуждение. Карина даже думала, что когда она выберется отсюда и закончит дело (возможно, это ведь случится когда-то!), то обязательно намешает себе той дьявольской смеси и закачает её себе внутрь… Но только она это сделает наедине сама с собой, без жадно глазеющих на неё извращенцев… Вспоминала Карина и ощущения, когда пуля однажды засела у неё в кишках… И сейчас это тоже немного возбуждало.
Публика сидела тихо, ожидая, когда сидящая в зловещем кресле женщина воткнёт в себя спицу. Карина уже царапнула свою кожу, но тут же отдёрнула руку. Больно… Катесса ободряюще, ласково провела пальцами по запястью Карины и слегка подтолкнула — не надо излишне мешкать… Карина кольнула себя чуть ниже пупка — в место, которое ей было обозначено… И опять отдёрнула руку. Красная бусинка немедленно набухла в месте прокола. Лёгкий вздох пронёсся над публикой. Катесса уже чуть жёстче взяла Карину за руку. И тогда Травиц с лёгкого размаха вонзила спицу себе под пупок.
Острая сталь вошла в плоть как в масло. Пройдя через кожу и жировую прослойку, остриё раздвинуло ткани мышц и фасций, проткнуло брюшину и остановилось между двумя плотно прилегающими друг к другу петлями кишок. От крика Карина не смогла удержаться — это было чудовищно больно… А катесса быстро примкнула правую руку к подлокотнику — теперь Карина не смогла бы оказать сопротивление, если бы её тело потребовало того.
Опустив глаза долу, Травиц увидела тонкий дрожащий стержень, торчащий из её живота. Он был снабжён сравнительно широким кольцом упора, чтобы кто-нибудь не воткнул спицу излишне глубоко… Публика была довольна — присутствующие загомонили, послышались одобряющие выкрики… Карина тяжело дышала, сдерживая стон. Она понимала, что дальше будет только хуже… И что всё это продлится ещё достаточно долго.
Следующую спицу взяла сама катесса. Жеманно изгибаясь, она подошла к Карине и некоторое время прицеливалась, намереваясь пробить самую середину ямочки пупка. Двумя пальчиками левой руки она словно бы расширила эту «мишень», постоянно задевая запястьем уже сидящую в животе спицу, потом резким движением продвинула её вглубь и с видимым усилием, слегка вращая, принялась погружать сталь в чрево. Сдержаться Карина не могла. Её тонкий протяжный вопль вызвал новое оживление в публике… Пупок на представлениях всегда пробивала катесса лично, и делала она это профессионально. Во-первых, считалось, что вбить спицу в пупок труднее и опаснее: можно было вызвать обильное кровоизлияние, совершенно никому не нужное. Во-вторых… Пупок привлекал слишком многих, и было бы не очень честно отдать предпочтение кому-либо из публики.
По знаку катессы из публики вышел первый зритель, ставший участником. Ему была вручена спица и пальцем указана точка на животе Карины, куда надлежало воткнуть новую порцию боли. Немолодой мужчина, по всей видимости, принадлежавший к «элите» Кроненбаума, взялся за спицу обеими руками и приблизил её остриё к подрагивающей влажной коже. Карина приготовилась к очередной порции жестокой боли… и она её получила, когда мужчина толчками, слегка раскачивая, вонзил спицу в живот до ограничителя… И это ведь была только третья… Следом на арену вышла спутница этого мужчины. Карине показалось, что она проделывала всё без особого удовольствия. Впрочем, её животу было без разницы — с удовольствием его протыкают или без. Травиц кричала и билась на кресле, когда катесса пригласила следующего — совсем молодого человека, почти мальчишку, который даже краснел и смущался при виде голого тела Карины. Однако погружать стальную спицу в податливую плоть ему нравилось. Он не торопился, напротив, сдерживал поступательное движение вглубь, раскачивал её, вращал и даже слегка постукивал. Травиц начала кричать ещё до того, как спица дошла до ограничителя. Она смотрела, когда же это наконец случится… и видела оттопыренные спереди штаны парня — ну ясно, сегодня, может быть даже через несколько минут, он кончит, а может, ему помогут… У самой Карины, к слову, уже влажно блестели налитые губы полуоткрытой щёлки, но её разуму, конечно, было сейчас не до этого.
Каждая новая спица шла не так, как предыдущая — но не менее больно и пугающе. Живот словно уже сам кричал, заставляя его хозяйку биться и дёргаться. Торчащие спицы подрагивали, а катесса, не давая Карине даже опомниться после очередного подхода нового зрителя-участника, проводила пальцами по спицам, шевеля их и слегка постукивая по ним. Крови почти не было — лишь пять или шесть тонких струек, подсыхая, стекали вниз.
Некоторые из зрителей были достаточно изобретательны. Редко кто просто вонзал женщине в живот спицу и уходил. Кому-то нужно было потереться о бедро Карины, некоторые трогали пальцами истекающее соком влагалище… С каким-то почти мистическим ужасом Карина узнала давешнюю брюнетку, которая перекручивала живот Сельме на вчерашнем шоу Рауса. Изощрённая женщина погружала спицу в глубину тела Карины, наверное, с четверть часа, буквально по миллиметру. Горящие от возбуждения глаза, скрытые за красными линзами, внимательно вглядывались в лицо Карине, а приоткрытым от возбуждения ртом её мучительница ловила прерывающееся дыхание и стоны. Брюнетка похотливыми пальцами собирала смазку между ног Карины и переносила её к себе под подол туники, всё ускоряя ритм. И потом с лёгкого замаха ударила по торчащим спицам, заставив Травиц зайтись в крике боли, а сама затряслась в бурном оргазме, хрипло выкрикивая что-то вроде «обожаю тебя». Затем нежно поцеловала Карину и прошествовала на своё место.
После брюнетки осталось шесть спиц и шесть человек из публики. Эти оказались не слишком искушёнными. Впрочем, один из мужчин был рад вбить спицу в Карину с одного удара, а одна женщина, пыхтя и мандражируя, даже не смогла втолкнуть стержень до ограничителя. К этому моменту у Карины уже не было сил кричать и корчиться: она лишь периодически постанывала и вздрагивала; перед глазами всё плыло и покачивалось.
Но у всего на свете бывает конец: закончилось и это действо. Катесса, выкатывая кресло с арены, позаботилась включить электронный анестетик. Сладкий вздох сам собой вышел откуда-то из глубин тела, когда вдруг страшные терзания куда-то унеслись.
Катесса и её помощник освободили Карину от замков и положили на спину. Было странно ничего не чувствовать, когда из опухшего живота, похожего на поднявшего иглы дикобраза, начали выдёргивать спицы. Кожа подрагивала, в глазах темнело. При обычных условиях, конечно, Травиц давно бы уже потеряла сознание. Женщина в красном прошла каким-то сканером по коже, освобождённой от спиц, недовольно проворчала:
— Они всё-таки проткнули ей кишки в двух местах…
— Надо зарастить, пока не поздно…
Молодой человек принес приличных размеров шприц с иглой, вонзил её Карине в живот и принялся им двигать, периодически нажимая на плунжер и сверяясь с картинкой на экране, который висел прямо перед его глазами.
— Это Мариса, наверное, опять постаралась, — сказала катесса, выдавливая мазь себе на ладонь и начиная втирать её в кожу Карине. — Вообще, это надо умудриться проколоть кишки этими спицами! Ведь специально же наш инженер сделал, чтоб это было невозможно.
— И ведь ничего не докажешь, — сказал молодой человек. — Она вчера убила на каком-то шоу девчонку. И тоже вроде бы без злого умысла.
