Почему шестнадцать — ничего удивительного: шестеро прибывших представляли собой дублеров — на тот случай, если кто-то вдруг в последний момент откажется от игры — таких случаев было прилично после того, как распорядители в подробностях объясняли участникам принцип действия механизма «лилии».
Карина находилась в некоторой растерянности: изначальный план выбрать себе напарника из этой шайки трещал по швам. Да и пока неясно, какая её часть окажется честной командой, то есть группой, обречённой на смерть. Выбирать оказалось практически не из кого…
Их разместили в довольно симпатичном уголке планеты — на другом острове, расположенном почти на самом экваторе. Два дня им отводилось на инструктаж и общую подготовку, а также на отдых. Отдых понятно какой — все присутствующие внимательно присматривались друг к другу на предмет выбора — с кем провести весёлую ночку… Все? Пожалуй, нет.
Внимание Карины привлекла одна из девушек — небольшого роста стройная блондинка с необычайно тонкой и гибкой талией. К ней сразу по прилёте на базу проявили интерес два парня и затем ещё девушка, а потом и один из элегантных мужчин в возрасте, но взаимности никто из них не добился. Уже интересно…
— Меня зовут Сканди, — представилась Травиц, подсаживаясь к блондинке, одиноко сидящей на скамейке в парке среди причудливых деревьев после того, как компания разместилась в уютных номерах и разбрелась по территории — некоторые уже парочками.
Ответом был молчаливый взгляд зеленоватых глаз девушки. Карина отметила и нежную атласную кожу, и мягкие, но чётко очерченные губы. Красивая. Не садистка — первоначальное впечатление оказалось обманчивым. Скорее наоборот… Выражение лица отрешённое — «что вам, собственно, от меня ещё надо? Разве не видно, что меня от вас от всех уже тошнит?»
— Раймонда фон Сависарди, — лениво ответила девушка.
Карина была почти уверена в том, что это имя совершенно фейковое, такое же, как и её здесь, но кивнула, принимая данную информацию.
— Первый раз на игре?
— Да не то что бы… Послушай, Сканди. Меня не интересует то, что ты мне сейчас предложишь. Мне надоел секс. Не хочу. Устала.
— А ведь я тебя понимаю, — сказала Карина. — Я иногда сама ловлю себя на такой мысли. По-моему, секс — весьма однообразное и нудное занятие.
Раймонда некоторое время смотрела на Карину, думая, не издевается ли она.
— Я не шучу, — сказала Травиц серьёзно. Она давно научилась верить любым своим словам, до такой степени, что могла обманывать детекторы лжи на тривиальных вопросах… «Вы пожилой мужчина?» — спрашивал её коллега-полицейский. «Да», — отвечала Карина. «Это правда», — соглашался полиграф…
— Тогда что ты хотела спросить? — Раймонда вынула сигарету и подожгла её, выпустив изо рта клуб дыма, одновременно дурманяще ароматного и едкого — аж глаза слезились.
— Видишь ли… Только сейчас до меня дошло, что я прилетела на игру… и не вполне понимаю, зачем я здесь…
— А, ясно. Ты, я ведь вижу, не такая, как они все, — согласилась Раймонда.
— Наверное, — Карина изобразила равнодушие. — Но и мне показалось, что ты тут с целями не как у других… Не верю, что тебе понадобилась планета в собственность, да ещё в компании довольно примитивных людей… Какие обычно на игры и приходят…
— Верно… Меня не интересует результат игры. Я вообще не собираюсь возвращаться отсюда. Потому что собираюсь остаться на том острове…
— Не поняла…
— Ты же знаешь, каким образом тут выбывают из игры? У тебя на животе сидит сжатая пружина… Она острая, очень острая… И с зазубренными краями… И когда в тебя попадают, она проникает тебе в живот… Там разворачивается и режет твои кишки… Зазубренные края протыкают оболочки кишок, растягивают петли… Содержимое вытекает в брюшную полость, где сразу же начинает раздражать нервные участки. От боли тебя начинает трясти, ты бьёшься в судорогах. Ты можешь течь, но не отдавать себе в этом отчёта. Ты мечтаешь одновременно о самых диких вещах — самостоятельно разорвать себе брюхо, застрелиться, отдать всё за крупинку любого анестетика, но вместо этого просто держишься за живот, внутри которого ощущаешь немыслимые терзания.
Раймонда описывала эти страдания тихим голосом, с придыханием, прикрыв глаза веками с длинными пушистыми ресницами.
— Ты говоришь так, словно только и мечтаешь об этом, — тоже тихо сказала Карина.
— Может быть, — лениво ответила Раймонда.
— Хочешь, я тебе что-то покажу? — спросила Карина. И, не дожидаясь ответа, приподняла край майки, обнажив живот. — Видишь, возле пупка шрам, едва заметный, круглый такой?
— Вроде вижу…
— Это от пули. Я знаю, что такое — получить кусок металла в живот.
— Ты получала пулю в кишки? — широко раскрыв глаза, спросила Раймонда. — По-настоящему, глубоко внутрь?
— Да. Это очень больно. И очень страшно.
— Расскажи. Я тебя умоляю… — простонала блондинка.
Карина рассказала. Сначала неохотно, но потом вошла во вкус и начала расписывать свои ощущения в подробностях — о страшнейшем ударе в живот, о жаре в брюшной полости, о том, как вдоль пулевого канала и вокруг самой пули формируется тянущая и грызущая нутро боль, которая заставляет ложиться на бок и подтягивать колени к животу. И как физически ощущаешь медленное вытекание кишечной кислоты в полость, которая понемногу разъедает нежные ткани.
— И ты абсолютно права, — сказала Карина, ощущая сильное половое возбуждение, — тут может возникнуть странное и дикое желание. Мне, например, хотелось, чтобы у меня живот лопнул. Взорвался.
Реакция Раймонды была неожиданной.
— Я тебе завидую, — сказала она. — Испытать такое и остаться в живых мало кому удаётся.
— Верно. Всегда остаётся возможность, что помощь запоздает, и тебя не смогут спасти…
— Я несколько раз протыкала себе живот иглами, — перебила Раймонда. — Прокалывала кишки. Они заживают. Не очень быстро, правда… и потом ещё долго ощущается боль — она так тоненько пульсирует время от времени… Накачивалась водой и воздухом до отказа, пока от боли и давления не теряла сознание. У нас в колледже был клуб, где я часто выступала в роли «нижней», исключительно по играм с животом. Мне однажды порвали брыжейку. Парень прыгнул мне на живот и не удержался, упал, резко рванув в сторону. Было больно, но не сказать, чтобы очень. Я знакомилась с мужчинами, которые уверяли, что мечтают выпустить девушке кишки. С последующим помещением в клинику, конечно. Ничего этого и в помине не происходило… Два раза ходила на игры проекта «Голод», в эпизоды с ножевым боем. Представь себе — не получила даже царапины. Наверное, я когда-нибудь смогла бы вскрыть живот сама себе, но пока не получается. И потом, я не слишком люблю кровь… Когда мне подрезали язык, самое неприятное было в долгом кровотечении.
— А язык-то зачем? — удивилась Карина. Как-то он не очень вписывался в картину мазохизма её новой знакомой.
— Я удлинила его себе раза в два, — сказала девушка. У нас в колледже одно время была такая мода — удлинять языки и удалять лишние ребра для гибкости. У меня был друг, мы с ним занимались автофелляцией и автокуни.
— Ты не девственница? — спросила Карина. Она от этих откровений уже по-настоящему потекла, а голова у неё шла кругом — такая странная и притом казавшаяся почему-то естественной гамма извращений была большой редкостью. Ещё большей редкостью было то, что о ней кто-то рассказывал, тем более — первому встречному. Это возбуждало просто дико, безумно — Карина знала цену такой откровенности. И знала, что заставляет людей так откровенничать — депрессия, вызванная скукой, одиночеством и тотальным непониманием со стороны окружающих.
— Сейчас — уже нет. Года три уже как. До этого была технической девственницей. Ну, колледж, где я училась, считался элитным — с одной стороны это вроде как накладывало некоторые ограничения на свободу поведения, а с другой — раскованность студентам была просто необходима. Ханжество и лицемерие, словом. Мне даже бойкот объявляли, правда, ненадолго. За мной бегали пятеро мальчишек в надежде лишить девственности — это было вроде ритуала, хотя я сосала у двоих из них и давала им в попу. И вот тут я на одной клубной вечеринке выхожу такая вся в центр круга, задираю белую юбку и, никому ничего не говоря, с размаху сажусь на фак-машину — парни чуть с ума не сошли от бешенства. Наша патронесса потом предлагала мне гименопластику сделать, я отказалась — зачем?
