Я подняла голову и, коснувшись ладонью щеки Максона, притянула его к себе для поцелуя. Его влажные губы обожгли мои. Его руки обвились вокруг моей талии, и он прижался ко мне, словно боялся, что рассыплется, если не сделает этого. Дождь барабанил по крыше, заглушая все остальные звуки. Казалось, в мире воцарилось безмолвие. Мы танцевали, и мне было мало — мало его, мало этих прикосновений, мало пространства и времени.

После многомесячных попыток разобраться в себе, в своих желаниях и надеждах, я вдруг поняла — здесь и сейчас в обстановке, которую Максон создал только для нас двоих, — что все мои метания лишены какого бы то ни было смысла. Оставалось лишь двигаться вперед и надеяться, что как бы далеко нас ни отнесло друг от друга, нам удастся найти путь обратно.

Другого выбора не было. Потому что… потому что…

Я долго к этому шла, но когда осознание пришло, оно было мгновенным.

Я люблю Максона. Впервые за все время я вдруг поняла это с непреложной уверенностью. Я не пыталась откреститься от этого чувства, цепляясь за Аспена и за все сомнения, которые были с ним связаны. Не пыталась оставить себе путь к отступлению на тот случай, если мое чувство останется безответным. Я просто отдалась ему.

Я люблю его.

Понятия не имею, откуда взялась эта несокрушимая уверенность, я просто знала, знала с такой же определенностью, как собственное имя, как цвет неба, как любой факт, о котором пишут в книгах.

Интересно, он тоже это почувствовал?

Я поспешно закрыла окно и задвинула шторы. В комнате стало темно. Так лучше. Никаких воспоминаний. Никаких чувств. Никаких эмоций. Я медленно осела на пол и посмотрела на свои ладони, все еще влажные от дождя.

— Как видно, не почувствовал…

Просидела я так достаточно долго. Придя в себя, попыталась высушить руки о халат, но они, как и были, остались влажными. Как оказалось, брызги попали на подоконник, а оттуда на халат. Я встала с пола и, сняв халат и бросив его на кресло, подошла к зеркалу.

Мне хотелось уже в который раз спустить себя с небес. Посмотреть на себя нынешнюю. Не на ту девушку-бунтарку, которая когда-то участвовала в Отборе и которая прогневила самого Короля, а на ту, которая изменилась настолько, что порой даже сама не узнает себя. Которая бездействует, когда нужно сделать хоть что-то, которая молча подчиняется приказам своего мужа, которая перестала быть примером для подражания с того самого момента, когда бесчувственно смотрела на публичную порку мальчика-подростка, укравшего на рынке сапожки для своей маленькой сестренки.

Моя жизнь изменилась. Изменилась я. Изменилось все.

Я больше не я. Настоящая Америка умерла уже очень давно. Я лишь жалкий клон, пародия, неудачная шутка судьбы. Клон, исковерканный издевательствами мужа, уничтоженный изнутри от разбитого сердца. Клон, больше нежелающий жить…

Единственным, что все еще продолжает поддерживать его жизнь, — это семья. Томас, Айрин, мама, Мэй, Джерад — все они те самые люди, что все еще держат клона на плаву.

***

Как я и просила, платье было принесено мне ровно в назначенное время. Забрав платье из рук служанки, я приказала ей присмотреть за детьми, а как только она скрылась за дверями детской, я тут же достала платье из чехла.

Ну вот, совсем другое дело! Платье было схоже с моими повседневными платьями, но только тем, что закрывало абсолютно все, кроме шеи. В остальном оно было просто роскошно. Никаких камней, никаких блесток. Только мягкая на ощупь бархатная ткань цвета моря во время шторма.

— Просто идеально! — воскликнула я.

В порыве счастья я подошла к небольшой шкатулке, стоящей на туалетном столике, и достала оттуда кольцо, которое было на мне в день пожара. Я взяла кольцо и направилась в комнату детей. Но прямо у двери я остановилась, раздумывая, правильно ли я поступаю.

Если девушка поймет, что во мне остались хоть какие-то искорки Америки, она, так же как и я, привяжется ко мне, привыкнет.

Хотя, какая разница? Неужели от того, что я один раз сделаю ей подарок, меня посчитают милосердной?

Естественно нет!

Тогда не тяни!

Выдохнув, я открыла дверь и вошла в комнату. Время уже было ближе к обеду, поэтому, к своему удивлению, я застала детей в кроватях, а между ними на небольшом стульчике сидела Алекса и читала какую-то сказку.

— Платье просто идеально, Алекса. — Я подошла, больше не проронив ни слова, сунула ей в руку кольцо и ушла из комнаты.

Должно быть, девушка не из тех, кто ищет себе проблем, поэтому она не пошла за мной и не потребовала объяснений. Тем лучше.

Спустя час ко мне пришла другая служанка, которая едва не тряслась о страха, передавая мне записку. Должно быть, от Королевы. Но… черт возьми, сейчас меня беспокоило не чаепитие с Королевой, а поведение слуг в этом дворце.

Голова снова была готова взорваться от мыслей, которые я все же смогла отогнать и приступить к подготовке к чаепитию. Я причесала волосы и собрала их сзади в невысокий пучок, макияжа я нанесла, как всегда, много, это отняло у меня чуть больше времени, чем я рассчитывала. На шею я надела цепочку, подаренную отцом. Птичка-подвеска весело подмигнула мне бликом света.

Она единственная вещь, которая осталась у меня от меня. Это еще одна тоненькая ниточка, накрепко связывающая меня с прошлым. Все воспоминания храню не я, все воспоминания хранит эта цепочка.

Но самое главное воспоминание, которое она хранит, это то, как она вернулась ко мне. А вернее, мое последнее воспоминание о Максоне как о человеке, за которого я собиралась выйти замуж.

Да, я не видела кольца. Да, так уж вышло, что наша помолвка была заключена так, что о ней знали только мы. Да, той ночью мы дали друг другу обещание, что никогда не расстанемся, что всегда будем вместе.

И… да, мы не вместе. И не будем вместе. Хм. Шутка длиною в бесконечность.

***

После того, как я выкинула трогательные и вместе с тем печальные воспоминания из головы, я еще раз проверила детей и вышла из комнаты в направлении покоев Королевы. Когда я дошла до двери ее комнаты, подметив, что довольно странно, что она открыта, я услышала голоса, доносящиеся оттуда.

Я уже хотела потянуть дверь на себя, когда распознала голос Крисс.

— Я не хотела обидеть Вас, просто мне хотелось знать, почему ей оказаны такие почести? — Я распознала в ее голосе нотки ревности.

На ее слова Королева лишь спокойно ответила:

— Успокойся, Крисс. Это всего лишь извинения за причиненные неудобства.

Наступила продолжительная тишина, из-за которой я подумала, что разговор окончен и сейчас мне предстоит увидеться с Крисс, которая, судя по всему, сегодня пребывала не в самом хорошем расположении духа. Но не тут-то было!

— Вы могли просто заплатить им, и все.

— Крисс, не забывай, что пока после Короля я здесь главная. Я в праве сама принимать решения и отвечать за последствия, которые понесут мои решения и поступки. Если я сказала, что она здесь остается, значит, так и будет! — ее голос нисколько не повысился, напротив, звучал спокойно, словно не призыв к стыду, а обычные повседневные наставления. Но, тем не менее, не был лишен ноток предостережения. — А теперь ты можешь идти. Америка скоро подойдет, и тебе нет никакой необходимости показывать ей свое недовольство моими решениями. Ты принцесса, будущее нашей страны! Пора бы и вести себя достойно!

Дверь внезапно открылась, но я успела отскочить и избежать удара. Из комнаты вышла Крисс, сверкнув в моем направлении глазами, и, нервно цокая каблуками, ушла в противоположном направлении.

Я приоткрыла дверь и, сделав книксен, пробормотала:

— Ваше Величество.

Королева сидела на небольшом диванчике у стены, потирая виски и закрыв глаза. Услышав меня, она открыла глаза и вымучено улыбнулась.

— А, Америка, это ты. Проходи, присаживайся, я уже приказала, чтобы нам принесли чай. — Она указала на кресло стоящее рядом с диванчиком. Я, чувствуя себя ужасно неловко, выполнила просьбу. — Насколько я заметила, ты смогла найти со своей служанкой общий язык?