А когда она снова открылась миру, прошлое настигло ее со спины.

Я обхватила раму руками и, стараясь не делать резких движений, практически бесшумно сняла ее со стены. Моя идея была безумной, лишенной всякого смысла… но тем не менее я не изменила своего решения.

Это мое прошлое. Нет смысла больше убегать от него. Из этого ничего не выйдет — рано или поздно придется встретиться с прошлыми ошибками лицом к лицу Максон был частью моей прошлой жизни. Но я устала делить ее на части: «Америка», «Теодора», «Эмили». Сейчас мне это кажется величайшей глупостью.

Похоронить себя и стать кем-то другим… Америка вряд ли поступила бы так. А я больше не хотела быть кем-то кроме себя прежней. Едва Максон покинет Италию — я верну все на свои места. Я верну себе имя и стану той, кем решила не являться уже очень и очень давно.

***

Утром я проснулась от резкого вздоха. Еще не открыв глаза, я ощутила жуткую боль в шее и голове. Похоже, я все-таки уснула на диване. Разлепив веки, я первым делом встретилась с обеспокоенным взглядом мамы.

— Ты проспала здесь всю ночь?

Я провела ладонями по лицу, пытаясь проснуться. Шея снова отозвалась болью.

— К сожалению, да, — ответила я со стоном.

— Твоя работа? — она рукой указала на стену, куда я вчера повесила картину.

Не зная, что сказать, я кивнула. Мама поджала губы, но ничего не сказала. Она просто покачала головой и направилась в кухню. Даже не посмотрев на часы, я поплелась следом. Я заметила на столе булочки и уже протянула руку, чтобы схватить одну, как неожиданно получила шлепок по руке.

Я посмотрела на часы. Если я прямо сейчас не поеду во дворец, то опоздаю, но почему-то меня это нисколько не волновало.

— Леон сегодня не заедет за тобой? — поинтересовалась мама, не отходя от плиты и даже не поворачиваясь. — Ты же знаешь, что можешь опоздать на работу.

Я лишь пожала плечами.

— Не знаю, мы вчера поссорились… — мой голос прозвучал так, будто это нисколько не волновало меня, хотя на самом деле, от расстройства, я была готова сгрызть все ногти.

Мама вздохнула как никогда печально.

— И поэтому ты решила повесить на стену эту картину? — устало проговорила она. — Мы ее оставили-то лишь потому, что Майя пригрозила убить нас, если мы посмеем к ней притронуться.

Я пожала плечами.

— Где Майя?

— Спит. Ключи на полке.

Я уже подумала, что мама снова с головой ушла в готовку, как вдруг ее прорвало:

— Ссора с Леоном — еще не повод для того, чтобы прыгать с головой в прошлое! Пойми же ты наконец! Ты не должна в очередной раз бросать все и мчаться к Максону…

Слова мамы довольно сильно задели меня, особенно учитывая, что «мчаться к Максону» я и не собиралась, но я приложила неимоверное усилие, чтобы не открыть рот и выслушать ее до конца.

Ее тирада была бесконечно долгой. Еще бы. Ей очень нравился Леон, она даже в тайне надеялась, что рано или поздно мы с ним поженимся. Что я думаю на этот счет? Ничего. Я об этом не думаю.

— Я не собираюсь «прыгать с головой в прошлое», — тихо сказала я, когда мама наконец, замолчала. — Я уже говорила, что с принцем Иллеа покончено. Я никогда не вернусь ни в эту страну, ни во дворец. Я обещала вам и намерена сдержать свое слово.

С этими словами я направилась в комнату. Я максимально быстро нашла себе одежду и, облачившись в нее, уже собралась выйти из комнаты. Неожиданно мое внимание привлекло розовое пятно за дверьми, ведущими во внутренний дворик. Приблизившись, я поняла, что это не пятно. Это цветы.

Я раскрыла двери и подняла их с перил. Это были пионы. Поддавшись порыву, я прижала их к себе и вдохнула полной грудью нежный аромат. Мои пальцы нащупали что-то неприятно выпирающее. К моему удивлению, это оказалась аккуратно сложенная записка.

«Мне очень жаль. Я не хотел тебя обидеть. Если ты считаешь меня гадом можешь при встрече ударить этим букетом по лицу.»

Я рассмеялась, хотя сейчас была готова расплакаться.

Мне срочно нужно его увидеть. Увидеть, чтобы потом больше не сомневаться в своем выборе. Я должна сейчас увидеть его, чтобы больше не жалеть ни о чем.

Стремглав вылетев из комнаты, схватила с полки у входа ключи от машины и выбежала из дома. Не помню, чтобы когда-либо позволяла себе ехать с такой скоростью. Проезжая, машина поднимала за собой столб пыли, не смотря на то, что ночью был дождь. Я покинула пределы пригорода и выехала на трассу. С такой скоростью не стоит ездить по здешним, горным дорогам, но на тот момент я не отдавала отчета.

Все, что произошло в следующий момент, я помню отрывками. Огромная фура на встречной полосе. Я резко выворачиваю руль влево. Фура миновала. Теперь уже другой автомобиль влетает прямо в мою машину. Кажется, я кричу…

Меня отбрасывает сначала назад, а потом по инерции вперед, и я с лету ударяюсь о руль головой. В голове просыпается боль, но ее вполне возможно снести. Я начинаю кашлять. Кажется, дым заполняет машину. Я из последних сил открываю дверцу машины и падаю вниз. Чьи-то руки помогают мне встать и отводят в сторону. Меня посадили на что-то холодное, похоже на камень.

— Мисс, с вами все хорошо? — женский голос пытается достучаться до меня. — Вы не поранились?

Я качаю головой, попутно пытаясь сфокусировать зрение. Силуэт женщины постепенно становится все более разборчивым. Темные волосы, голубые глаза, напуганное выражение лица.

— Спасибо, — я с трудом сглатываю. — Мне уже намного лучше.

Кто-то крикнул: «Мари!» и женщина тут же откликнулась.

— Хвала небесам, «скорая»! — восклицает она. — Дорогая, подожди тут, я быстро.

Едва она отпускает меня, я как мешок картошки обмякаю. Собственное тело уже не слушается меня. Кажется, я дрожу.

«Кто-нибудь пострадал? Что с машиной? Где я?» — хочется спросить мне, но вряд ли смогу сейчас сказать хоть слово. Я поднимаю глаза и смотрю на машины. Огня не было, да и дым уже почти рассеялся, что было самой настоящей удачей. Поверить не могу, что разбила машину. Ну, она хотя бы не сгорела. Хотя и ремонту вряд ли подлежит. Боже, страшно подумать, какой будет реакция мамы.

Я вижу как Мари вместе с мужчиной машут руками перед приближающейся машиной. Она тут же сворачивает на обочину и оттуда выходят два человека. Первым показался совершенно незнакомый мне человек, а вторым… Боже! Леон!

Я закрыла глаза и мысленно досчитала до десяти. Когда я открыла их, встретилась с обеспокоенным взглядом юноши. Он сел напротив меня и взял мое лицо в руки, осматривая.

— Что-нибудь болит? — Я покачала головой, не отводя взгляда.

— Леон, — мое голос был хриплым. — Я хотела тебе сказать…

— Не сейчас… — он оборвал меня. — Отделалась лишь царапинами. Ты хоть представляешь, насколько тебе повезло?

Я кивнула, закусив губу, чтобы не расплакаться, словно провинившаяся девчонка.

Леон что-то быстро начеркал в бумагах, которые ему поднес второй доктор, и вернув назад ему все бумаги, посмотрел на меня.

— Прости, — не зная, что еще могу сказать, прохрипела я.

Леон посмотрел на меня как на обезумевшую.

— Ты просишь у меня прощения? За что? — севшим голосом прошептал он. — Ты лишь чудом избежала серьезных травм, но просишь у меня прощения? —

Я, сглотнув, кивнула. — Боже, Эмили!

Я неожиданно выдыхаю, когда он резко прижимает меня к себе.

— Это я должен просить у тебя прощения… — он медленно отстраняется и, проведя пальцами по моей щеке, заправляет за ухо выбившуюся прядь. — Не знаю, что на меня вчера нашло…

Я как можно спокойнее шикаю, призывая к молчанию, и снова обнимаю его.

— Я люблю тебя, — эти слова слетают с моих губ быстрее, чем я успеваю остановиться.

***

Когда домой меня доставила машина скорой помощи, у мамы едва не случился сердечный приступ, ровно как и у Марты, нашей соседки. Она вылетела на улицу еще быстрее, чем я вышла из машины.

— Эмили, душечка, с тобой все в порядке?

Она всегда называла меня душечкой, из-за чего заставляла чувствовать меня двенадцати леткой.