Мы с трудом нашли художественный магазин, где купили мольберт, пару рамок для картин и все художественные принадлежности для Майи. Вернувшись домой, мы начали обустраивать дом на свое усмотрение — немного передвинули мебель. Разложили свои вещи.

Сестра повесила картину, которую я тайно посмотрела когда-то давно. Не верится, что уже прошло почти два года.

Я долго стояла и рассматривала эту картину. Она была просто великолепна, я убедилась в этом еще раз.

— Тебе нравится? — осторожно спросила сестренка.

Я кивнула. Она не знала, что я видела эту картину раньше.

— Очень. Ты просто великолепно рисуешь.

Майя улыбнулась, явно польщенная моими словами, но затем погрустнела.

— Ее начал папа, — тихо произнесла она. — Он планировал подарить ее тебе и принцу на свадьбу, поскольку ничего ценнее картин, которые мы с ним рисовали у нас не было. Но он не успел… — сестра быстро смахнула слезы со своих щек. — Тогда ее закончила я. Понимаешь зачем я тогда вернулась? Это последнее, что осталось у нас от отца…

Она тихо всхлипнула. Я прижала ее к себе и тяжело выдохнула, подавляя слезы. Я очень скучала по папе. Мне не хватало его напутствий, одобрений и даже простых ежедневных разговоров. Прошло уже два года, но я все еще не смирилась с его потерей. Мэй, прежней Мэй, тоже было не просто, я уже молчу про маму. У нас остались лишь мы — наша семья. Мы должны держаться вместе.

***

Прошла обещанная неделя и мне надлежало явиться во дворец. Оставаться надолго я там не собиралась — сделаю все, от меня зависящее и вернусь назад домой. Домой. Столь долгое время я не могла назвать домом ни одно место, где жила, и вот, кажется, обрела его. Дом, где тебя ждут и любят.

Водитель, все тот же светловолосый парень, предусмотрительно высланный Никки, никак не могу привыкнуть к этому имени, ожидал перед домом. Что ж, ему явно не было сейчас скучно — после того, как он сообщил, что принцесса вызывает меня, перед ним молниеносно возникла Майя. Судя по его заинтересованному лицу, она не докучала ему, а совсем наоборот, юноша с явным интересом и энтузиазмом вел с ней беседу.

К явному разочарованию сестренки, собралась я довольно быстро, поэтому уже спустя пятнадцать минут вышла из дома. Юноша галантно открыл передо мной дверцу автомобиля. Перед тем, как сесть в машину, я заметила легкую грусть в глазах Майи. Ее взгляд был направлен на юношу.

Сев в автомобиль я постаралась стереть это воспоминание из памяти. Мне была ужасна мысль, что моя сестра однажды будет влюблена. Любовь — это, безусловно, прекрасное чувство, но оно может и уничтожить человека. Немного неуместно говорить о любви, учитывая, что видит-то она этого парня всего лишь во второй раз, но чувство беспокойства не покидало меня.

— Мисс Холт, — обратился ко мне юноша, глядя на меня через зеркало, — По указанию принцессы, я являюсь личным водителем вас и вашей семьи. Я буду доставлять вас во дворец и обратно.

Я сдержанно кивнула.

— Спасибо, мистер…

— Акерли, мисс, — он так же сдержанно кивнул. — Но зовите меня по имени — просто Марк.

— Договорились, — я не смогла сдержать улыбки. — Зови меня Эмили.

Спустя несколько минут машина остановилась напротив ворот дворца, сделанных, должно быть, самыми искусными кузнецами — каждый завиток черного, как уголь, металла дышал жизнью. Казалось, что тончайшие листья, того гляди, затрепещут от легкого ветерка.

Марк открыл ворота и проводил меня до самых дверей дворца. Попрощавшись, он откланялся восвояси, посвистывая какую-то мелодию. Я осторожно вошла внутрь дворца и у самого входа едва не сбила какую-то девушку.

Хотя нет, все же сбила.

Девушка с громким вскриком плюхнулась на землю, осыпав себя мелкими крекерами, которые, судя по всему, несла в миске, и стреляла в меня убийственным взглядом.

— Недотепа! — по-французски воскликнула девушка и, грациозно встав на ноги, отряхнула свой короткий цветастый сарафан.

Интересно, а как же «дурной тон»?

— Я искренне сожалею, мисс! — по-французски ответила я, стараясь не рассмеяться и придать голосу побольше сожаления, но не получалось — несколько крекеров застряли в ворохе шоколадных волос, смутно напоминающем прическу.

— Говоришь по-французски? — удивилась девушка, сузив миндалевидные глаза цвета мокрого асфальта.

Я кивнула, все еще размышляя, кто передо мной. За три месяца, что мы были здесь, этой девушки я не встречала.

— Никогда не слышала, чтобы прислугу обучали языкам, — пробурчала девушка уже по-испански.

Прислугу?!

— Тебе бы манеры, Кора! — в коридоре неожиданно появилась Николетта. Она посмотрела на меня и улыбнулась. — Она говорит и по-испански!

Ее взгляд случайно метнулся к волосам незнакомки, и она не сдерживая смеха, расхохоталась в голос.

— Почему ты смеешься? — с угрозой в голосе отчеканила девушка. — Ты смеешься надо мной?! Прекрати немедленно!

Но принцесса и не думала останавливаться. Она уже обхватила руками живот и сложилась в три погибели. Чтобы еще больше не злить девушку, я указала пальцем на волосы незнакомки, а затем осторожно выудила из копны волос крекер-звездочку.

Девушка посмотрела на мучное изделие, зажатое между моими пальцами, и устало вздохнула.

— Ненавижу свои волосы, — тихо пробурчала девушка на французском.

Николетта, наконец, отдышалась и встала рядом с нами.

— Эмили, познакомься, — Никки указала рукой на незнакомку. — Это Корайн — моя подруга из Франции, но теперь она как и ты будет жить в Италии. Корайн, это Эмили.

Девушка фыркнула.

— У тебя хобби собирать иностранцев, не так ли? — с нескрываемой усмешкой в голосе буркнула девушка. Она, к моему облегчению, перешла на итальянский. Французский и испанский языки я тоже знала, но не в совершенстве. — Слышала ты из Иллеа?

Не сразу сообразив, что вопрос адресован мне, я промолчала.

— Да, именно, — достаточно поздно вставила я.

— Какая-то она медленная и… тихая… — девушка покачала головой, обращаясь к Николетте, которая смерила злым взглядом девушку, а затем дополнила по-испански. — Ты уверена, что она психически здорова?

Я неожиданно для себя вспылила.

Какое она имеет право считать себя выше других?! Сначала я — прислуга, а теперь еще и ненормальная! Всему есть предел!

— Я абсолютно здорова! Но мое состояние тебя совершенно не касается! Я прекрасно знаю испанский, поэтому нет смысла пытаться сказать что-то на другом языке. Тем более, что запас их у тебя явно истощился…

— Wel, beth arall allwch chi ei ddweud? (1) — неожиданно выпалила девушка, перебивая меня.

Заметив мое замешательство, девушка победно вздернула бровь.

— Отлично, возьму на заметку, что валлийский ты не знаешь!

От злости мои кулаки самопроизвольно сжались. Я с открытой неприязнью посмотрела на девушку. Та, не отрываясь, смотрела на меня, бросая немой вызов. Неожиданно, между нами возникла Николетта.

— Отлично, повздорили и хватит! — она прихлопнула ладошами и злорадно ухмыльнулась. — Вам еще работать вместе.

В тот момент я подумала, что поладить с Корайн будет невероятно трудно. Но я заблуждалась. Девушка и правда была самовлюбленной и своенравной — этим Николета объяснила, почему девушка нарушает правило дворца и демонстрирует свои ноги, — но, тем не менее, она отличалась незаурядным умом, немалыми знаниями в области организации балов и торжественных вечеров и прекрасно знала предпочтения и обычаи многих стран.

Ее родители — представители какого-то знатного рода. Они никогда не уделяли ей внимания позволяя ей абсолютно любую прихоть, чего стоит огромный загородный дом к востоку от Парижа, принадлежащий исключительно Корайн. Она пожелала его на шестнадцатилетие. В восемнадцать она вышла замуж, в двадцать — развелась.

Корайн очень не любит свое имя и предпочитает, чтобы ее называли просто — Кора. Когда она полностью произнесла свое имя, я несколько минут не могла отдышаться — так сильно смеялась. Корайн Мирбелга Эофорхилд Донатин — так оно звучит. Корайн старается избегать объяснений касательно выбора родителей.