Я рассмеялась, вспомнив, какая кутерьма началась, когда за несколько часов до приезда делегации из Германской Республики все вокруг начали менять цветы в вазах. Даже королева и король присоединились к нам. Я до сих пор вспоминаю это с улыбкой.

— Такое невозможно забыть! Только позови меня, и спустя час я уже буду в твоих распростертых объятиях. — пошутила я.

— Спасибо тебе, — рассмеялась Николетта. Затем она внезапно посерьезнела и бросила на меня осторожный взгляд. — До меня дошли слухи, что в Иллеа…

Я быстро закачала головой, перебивая ее и отвернулась.

— Не надо. Не хочу знать.

Николетта внимательно посмотрела на меня, а потом устремила взгляд вверх, на лазурно-голубое небо.

— Как хочешь, я просто хотела сказать, что в Иллеа, готовятся к коронации.

Я настолько резко повернулась к ней, что перед глазами заплясали звезды.

— Коронации?

— Да, — кивнула принцесса. — Король Кларксон отрекся от престола около месяца назад.

Я кивнула, едва заметно улыбнувшись. Теперь наконец-то жизнь Максона изменится, им больше не будет помыкать отец-тиран. Надеюсь, что он будет счастлив. А я буду жить дальше.

Я рассматривала причудливые цветочные клумбы, и плечом чувствовала пронзительный взгляд Николетты.

— Что еще? — устало спросила я и повернулась к ней лицо. Отпираться не было ни сил не желания. — Ты хочешь от меня что-то услышать?

Она, не отводя взгляда, внимательно смотрела мне в глаза.

— Почему ты не осталась в Иллеа? Почему сбежала?

Я пожала плечами. Резонно ответить я не могу. Не хватает аргументов.

— Я боюсь.

Николетта посмотрела на меня как на умалишенную и, кажется, даже отодвинулась.

— Боишься? — в ее глазах был немой вопрос. — Но чего? Неужто самого Максона?

— Разумеется, нет. Максон никогда бы не смог причинить вреда невиновному, — моя совесть чертыхнулась, как будто говоря: «Еще около года назад у тебя были подозрения на Максона!»

«Ох, заткнись!» — я молча упрекнула саму себя.

— Тогда, чего же ты боишься?

— Вспомни, ведь кто-то хотел меня убить, и не только. Вся моя семья едва не погибла в том пожаре! — Николетта молча кивнула. — Чаша весов склоняется к королю. Я подозреваю его.

— Король Кларксон? — воскликнула принцесса с подозрением. — Мне доводилось слышать, что он не самый благородный, да я и сама его встречала несколько раз в нашем дворце… но не настолько же он подлый! Неужели он хотел избавиться от вас? Но почему? Какая ему от этого выгода?

— Потому что я знаю некоторые секреты, которые мне не следовало бы знать, — уклончиво ответила я, стараясь не смотреть на принцессу, не хотелось посвящать ее в грязные тайны дворца.

— И какие это секреты, ты мне не расскажешь? — В ее голосе не было ни намека на обиду или упрек, но я все равно опустила голову и пристыжено кивнула. — Максон о них знает?

Я пожала плечами.

— Не уверена. Я ему ничего не говорила. Не успела. Но, скорее всего, знает. Их отношения с отцом не самые гладкие. Возможно, он все знает…

Мы обе замолчали, погруженные в свои мысли.

— Значит, все дело в короле? — спустя некоторое время заключила Николетта.

— Не совсем, — вздохнула я. — Вернись я во дворец, король бы не упускал возможности насолить мне, причем не самыми благородными методами… А Максон, защищал бы меня, тем самым ухудшая и без того отвратительные отношения с отцом. Ему было нелегко из-за меня еще во время Отбора — я причинила ему не мало и неприятностей, и страданий, и боли. Не хочу, снова делать это с ним… — я набрала в грудь побольше воздуха. — Я нередко размышляю, что было, если бы Максон узнал, что я жива… но все мои размышления заканчиваются лишь тем, что я убеждаюсь в правильности своего решения…

Я торопливо сморгнула слезы, которые уже были наготове, и посмотрела на Николетту. Девушка, ничего не говоря, заключила меня в объятия, вышибив из меня весь воздух.

— Не мне давать тебе напутствия, но пройдет время, и ты вернешься в Иллеа. У тебя не будет нужды скрывать свое имя, фамилию, семью и происхождение. Ты будешь жить своей жизнью. И никто никогда не посмеет решать за тебя или заставить делать что-то, что причинит тебе страдания, я обещаю. Не в моих правах давать тебе обещания, но я обещаю.

Я крепче прижала ее к себе и неожиданно расплакалась. С каждой пророненной слезинкой становилось все легче. Я отпускала болезненные воспоминания, отпускала и те, что не давали мне покоя и были все еще не до конца мне понятны, отпускала и самые прекрасные. Одни затеплились в самом центре сердца, другие же выпали жестким осадком. Но мне стало легко и свободно.

***

Николетта обняла меня.

— Я жду тебя через неделю, если ты не появишься к полудню, я отправлю за тобой стражу.

Я рассмеялась:

— Я всего лишь переезжаю в пригород, я не покидаю страну!

Николетта с укоризной посмотрела на меня и покачала головой.

После прощания моей семьи с королевской четой, шофер повез нас в наш новый дом.

— Уже не могу дождаться! — воскликнула Мэй, а точнее Майя, когда мы пересекли мост над Тибром.

Она настолько не хотела расставаться со своим именем, что согласилась лишь на имя Майя — потому что оно практически созвучно с Мэй. Мама взяла себе имя Оливия, Джерад — Джеймс, меня с некоторых пор звали Эмили. Мы договорились называть друг друга новыми именами — это наша новая жизнь, и мы должны принять ее.

— Я тоже! Даже не могу вообразить, что весь чердак будет мой! — поддержал ее Джейми.

— Об этом я ничего не знаю, — возразила мама, хитро улыбаясь. — А последнее слово всегда остается за мной

Я, лишь молча улыбаясь, наблюдала за разразившимися спорами и качала головой. Невероятно приятно видеть их такими расслабленными и счастливыми.

Прошло время, и они успокоились. За кем осталось право на чердак я не выяснила, но это точно не Майя, она передумает, потому что увидит комнату с балконом. Уверена, она будет просто в восторге от нее.

Когда же мы спустя некоторое время оказались в неизвестном городе, я начала с интересом смотреть в окно. Дома в основном были все одинаковые. Жители ходят пешком по улицам, вокруг нет ни машины. В воздухе стояла типично итальянская атмосфера — голоса людей, переговаривающиеся между собой через форточки на втором этаже, песочная пыль в воздухе, мальчишки свободно гоняющие мяч по улице.

Мы заехали на улицу, где каждый дом был словно с той фотографии: все те же красные кирпичи, широкие окна и цветы в горшках на подоконниках. Эти дома словно штамповались — разницы практически не было. Что ж наверное, мы не сразу привыкнем сходу находить свой дом. Когда машина остановилась, я поняла, что мы прибыли на место.

Водитель, молодой человек со светлыми чуть рыжеватыми волосами двадцати двух лет, доставил чемоданы прямо к порогу, что было довольно мило с его стороны, и отчалил восвояси. Я уверенно вставила ключ в замочную скважину и несколько раз повернула его, после чего оказалась внутри дома.

Фотографии обманывали.

Дом и в половину не был так прекрасен, как это показали фотографии. Он был просто великолепен. Огромные светлые комнаты, с кучей всяких безделушек. Балкон, небольшой садик и просто изумительный вид на море. Фотографии даже и в половину не показывали этого. Здесь было просто великолепно.

И, похоже, в восторге была не только я. Майя с громким визгом взлетела по лестнице на второй этаж. Позже мы услышали ее громкий крик: «Комната с балконом — моя!». Мне лишь осталось усмехнуться. Я прекрасно знала, что она выберет именно ее.

Джейми все же достался чердак, маме — комната рядом с комнатой Майи, я же выбрала комнату на первом этаже, раздвижные двери которой вели прямиком в сад, а оттуда на море.

Мы лишь зря опасались трудностей — проблем с ориентацией на местности не возникало, соседи были невероятно приветливыми и уже в первый день пригласили нас на ужин. На него отправились лишь мама и Джейми, мы же с сестрой отправились изведывать местность.