– Ну, здравствуйте… Лужок в то время, ну ты помнишь, – начал Игорь, – был чуть ли не самым популярным политиком в стране, без пяти минут президент…

Когда человек начинает набирать силу, многим хочется оказаться рядом с ним, пусть даже близость эта будет виртуальной. Фотографов в пресс-службе столичного мэра было двое, и работать они старались посменно: один с утра до обеда, а другой с обеда до вечера. Чтобы никто не догадался о таком графике работы, наивные фотографы придумали целый спектакль для своих коллег. Коллеги, правда, быстро их раскусили и тихо посмеивались, но это было не так важно: главное, что начальство не догадывалось об их двухсменной деятельности.

– Ну, ладно, я поехал за бумагой, – говорил один фотограф другому на весь кабинет в разгар рабочего дня.

– Это правильно, а то бумага уже заканчивается, – отвечал другой, приехавший полчаса назад якобы из магазина, в котором покупал реактивы для проявочной машины.

Но приходить на работу только на полдня хотелось все чаще, а благовидных поводов отъехать становилось все меньше, нельзя же три раза в неделю покупать фотобумагу… И через некоторое время, чтобы уж не выглядеть совсем смешными, фотографы стали уходить молча, ни с кем не прощаясь, так, словно вышел человек в туалет на пять минут, а вернулся только на другой день.

Но это сонное безразличие моментально сменялось бурной активностью, как только на горизонте появлялся состоятельный заказчик. «Хлебное» было время, фотоаппараты в каждом телефоне еще не придумали. А популярность Лужкова росла, и сфотографироваться рядом с ним мечтали депутаты Мосгордумы, которым предстояло идти на новые выборы, но команда мэра их уже не поддерживала, бизнесмены и даже второстепенные региональные политики, не имеющие прямого выхода на столичного градоначальника. Потом счастливчик должен был появиться рядом с Юрием Михайловичем на рекламных плакатах, в газетах и журналах (фото из личного архива) и ассоциироваться с успешностью и богатством Москвы и самого Лужкова.

– Скажите, – заискивающе спрашивал добравшийся до пресс-службы соискатель фотографии, – Юрия Михайловича вы снимаете?

– Ну да, – отвечал Алексей.

– А вы не знаете, можно ли как-то с ним сфотографироваться, чтобы рядом?

Фотограф изучающе смотрел на просителя, оценивал его финансовые возможности.

– Рядом с мэром? Вокруг него охрана, вы представляете, как это сложно!? – отвечал фотограф, если клиент вызывал доверие.

– Я все понимаю, вы сделайте. Не обижу.

– Да?

После того, как договаривались о сумме, в ход запускалась простая, но почти безотказная схема. Казалось бы, как можно снять человека рядом с мэром, когда тот этого не хочет? Но фотографы доказали, что частный бизнес, то есть работа на свой карман, эффективнее государственного. Лужков, особенно в те годы, любил бывать на самых разных общественных мероприятиях – от открытия школы и запуска фонтанов после зимы до пивного фестиваля и хануки. Охрана рядом с ним была, но, конечно, не как, например, у президента, и в большой толпе, в неразберихе, когда множество людей пыталось с ним поговорить, попросить о чем-то, случайный человек вполне мог оказаться совсем рядом с мэром. На этом и строилась бизнес-модель фотографов.

Зная график Юрия Михайловича, они предлагали претенденту на фотографическую близость к мэру появиться к определенному времени в нужном месте, а затем втереться в толпу и как можно ближе подобраться к Лужкову. Все остальное было делом техники.

Открывая, например, сезон фонтанов на Поклонной горе, Лужков по обыкновению произносил речь, а потом мог прогуляться по парку, где-то останавливаясь, разговаривая с людьми. Следовавший в шлейфе свиты заказчик во время остановки по команде фотографа должен был максимально приблизиться к мэру и улыбнуться… Если даже охрана потом оттесняла клиента, профессиональному фотографу с хорошей техникой хватало нескольких секунд, чтобы получился достойный живой кадр, на котором непосвященному избирателю или партнеру по бизнесу кажется, что Лужков и его визави – закадычные друзья. В тот же день фотографии оперативно печатались прямо в мэрии, и, что характерно, для них всегда находилась бумага.

Фотографиями Юрия Михайловича, кроме политиков и бизнесменов, интересовались и различные СМИ. Правда, в обыденных фото они не очень нуждались, для этого у них были свои фотографы, а вот за какую-нибудь редкую или архивную фотографию, да еще точно ложащуюся в сюжет актуальной статьи, они готовы были раскошелиться.

Отъехав в глазах общественности за фотобумагой, Леша дремал дома в кровати, и ему снился прекрасный сон, что он, оглядываясь по сторонам (хорошо, что никого нет), с восторгом поедает большой длинный сэндвич из свежего белого хлеба, с колбасой, сыром и салатом.

Последние несколько месяцев Алексей, под бдительным присмотром своей жены, старался худеть. Дома он ел только овощные салаты, кисломолочные продукты – ряженку или йогурт, но, к большому сожалению супруги, в объемах почти не уменьшался. Доев на завтрак свою миску зелени, сдобренной оливковым маслом, Леха уже представлял, как сейчас не торопясь примет душ, посмотрит немного телевизор, а потом перед работой зайдет в Елисеевский магазин, купит себе батон хлеба, докторской колбасы, обязательно в синюге, вкусного дырчатого сыра и майонеза. А потом вдалеке от заботливой супруги, за своим рабочим столом разрежет на зависть коллегам весь батон вдоль, выложит его кружками колбасы и треугольниками сыра.

В комнате зазвонил мобильник. Леха дотянулся до трубки:

– Слушаю.

Звонили из приемной Цоя. Знакомая секретарша сказала, что Сергей Петрович в бешенстве и требует срочно его найти:

– Мы сказали, ты там какую-то фототехнику выбираешь и через полчаса будешь. Давай быстрее, а то пока он тебя дожидается, мы за тебя огребать будем.

– А что случилось?

– Я не знаю точно. Цой вернулся от Лужка, и все забегали, заорали. Там в газете какие-то не те фотографии напечатали…

Алексей похолодел: «Так и знал, что попадусь с этой фоткой, черт меня дернул ее продать!» Мечта о бутерброде была испорчена.

Этим утром в одной из крупнейших деловых газет страны вышла статья о Лужкове, его политическом движении «Отечество» и соратнике по партии Александре Владиславлеве. В статье, кроме всего прочего, рассказывалось о том, что Юра и Саша не только политические единомышленники, но и закадычные друзья с детства, в доказательство чему прилагалась старая фотография, на которой стояли два подростка в кепках, обнявшись на фоне одной из московских окраин. Эта фотография была из личного архива Лужкова, для печати не предназначалась. Увидев ее в газете, мэр был возмущен и обижен. Сначала перепало пресс-секретарю, а потом начались и поиски исполнителя, слившего раритетный снимок.

К Алексею эта фотография попала случайно. По заданию начальства он делал какой-то подарочный альбом Лужкову и получил на время фотки из семейного альбома мэра, копии которых на всякий случай сохранил.

Варианта было только два: наглухо отпираться, что не сливал фотографию и ничего про это не знает, или с порога чистосердечно раскаяться, повиниться и надеяться на помилование. Просчитав по дороге оба, Алексей пришел к выводу, что отпираться в данном случае бесполезно, все нити вели к нему. Но, даже раскаиваясь, никак нельзя было признаваться, что он подторговывает изображениями мэра. Этого точно никто бы не простил, поэтому смекалистый фотограф соорудил версию о том, что посылал он в газету совсем другие снимки, а этот добавил совершенно случайно; надо же такому случиться, что именно его мерзкие газетчики и выбрали. Версия была не очень убедительная, но ничего более надежного в голову не приходило.

После многочасового выпаривания мозгов Алексея заставили написать заявление по собственному, и он уже собирал свои личные вещи, но через несколько дней Лужков остыл, фотография-то сама по себе была хорошая, вслед за ним успокоился и пресс-секретарь, и Леху в этот раз помиловали.