Стив в упор не помнил, чтобы рядом с ним в зале был кто-то, кто мог это все снимать. Он вообще был там один! На видео с камеры наблюдения отснятый материал похож не был – ракурс не тот.

Следом было видео с его пробежки, когда Стив, позабыв в очередной раз полотенце, задрал футболку и вытер лицо ею. В народ на этот раз пошла грудь Стива, а Наташа с Тони делали ставки на то, поймают его в следующий раз без трусов или обойдется без фаллических культов.

На работе было сложнее всего. Если раньше Стив, видимо, казался всем недостижимым идеалом, сверхчеловеком, непогрешимым Капитаном Америкой, то теперь, когда вдруг оказалось, что он такой же, как все, и даже сексом занимается, всех прорвало.

Девушки и женщины всех возрастов, по всей видимости, взяли своим девизом фразу: «Да у него просто бабы нормальной не было!», потому что Стив только и делал, что впечатывался в чье-нибудь более чем откровенное декольте или ловил очередную споткнувшуюся рядом с ним девицу, томно хлопавшую глазками. Раз опрокинувшаяся дамочка рухнула к нему в руки так удачно, что ее и без того короткая юбка поползла вверх, обнажая кружевную резинку чулок.

– Кэп, есть минутка? – поинтересовался невесть как оказавшийся рядом Брок, углубленный в какие-то бумаги, и Стив поспешно отвязался от возмущенно зашипевшей вслед разлучнику девицы.

Стив, вернувшись к себе в кабинет, не успел даже поблагодарить своего спасителя – Брок, утробно урча, как разъяренное животное, завалил его на многострадальный диван и отдрочил ему с такой бешеной, злой страстью, что Стив впервые подумал о том, что в личном папарацци есть и свои плюсы. А когда Брок, втерев их перемешавшееся семя в его кожу, будто помечая территорию, поцеловал его и ушел, Стив почти любил своего неожиданного преследователя.

Шторы он все-таки закрывать начал, но это тоже не спасло. Потому что, забывшись, Стив вышел на балкон подышать вечерком воздухом в одних трусах, и уже на следующий день в интернете вовсю пытались, всеми правдами и неправдами приближая снимок, посчитать длину его члена.

Ни о каких свиданиях, разумеется, речи уже не шло. Стив отчаянно скучал по Броку, с которым разве что в течение рабочего дня успевал урвать полчаса наедине, да и то редко. Сам Брок неизменно ярился, ненавидя всех, кто вообще смотрел на Стива, и только годами выработанная выдержка мешала ему перестрелять всех неугодных. Стив, хоть и понимал, что это глупо, был иррационально доволен – ревность Брока грела ему душу, даром что раньше такого обостренного внимания к нему не было. И ревновать было не к кому. Теперь же тот оказался на месте Стива, который каждое из тех шести ужасных свиданий натыкался на чей-нибудь жаждущий взгляд в сторону Брока.

Пару раз Стив заночевал в гостинице, надеясь, что хоть здесь сможет просто отдохнуть от всеобщего внимания и неизвестного фотографа, но оба раза чертов преследователь вламывался в его номер – причем так, что Стив узнавал о его вторжении из очередной порции фотографий.

В первый раз чокнутый папарацци сфотографировал его спящим – причем одеяло, будто на фотосессии, самым краешком закрывало лежавшему на животе Стиву задницу, обнажая бедро. В интернете прошла новая волна умиления, а кто-то и вовсе предположил, что «форсит» Стива его же любовник по согласованию с самим захотевшим еще больше славы Стивом.

Во второй раз, когда Стив остановился в гостинице уже из принципа, вознамерившись поймать того, кто так нагло лезет в его жизнь, неизвестный засранец подгадал момент и сфотографировал его в душевой кабинке с утра пораньше. Стив, окруженный клубами пара и прикрытый в стратегических местах мутным стеклом кабинки, едва не попал на обложку Плейбоя – во всяком случае, оттуда позвонили и посетовали на то, что снимок Стив мог бы продать и им, а не какому-то жалкому журнальчику, сделавшему на этих фотографиях столько денег, что хватило бы и правнукам издателя.

Видео с камер наблюдения в этих гостиницах, как ни удивительно, оказались кем-то заботливо затерты.

Утешало Стива только то, что у его преследователя, видимо, совесть имелась. Никакой обнаженки или порнографии он не выставлял на всеобщее обозрение, хотя, очевидно, мог бы.

Дамочки обнажались еще больше, и только офисный дресс-код пока спасал от тотального кошмара. С женщинами, впрочем, было полбеды. Самое паршивое было в том, что теперь на Стива многозначительно посматривали и мужчины тоже. И они, в отличие от дамочек, не намекали, не кружили вокруг да около, а прямо предлагали встретиться где-нибудь после работы, не теряя времени на расшаркивания. Стив вежливо отказывался, стараясь не смотреть на кипящего от злости Брока, неизменно оказывавшегося где-нибудь поблизости, и мысленно злорадствовал.

Пакостно хихикавший Тони постил в чате показавшиеся ему наиболее смешными комментарии и посты. Наташа с Сэмом неизменно начинали ему отвечать, и Стив поспешно отключил уведомления от этого чата, чтобы не видеть лишний раз, как друзья-поганцы в очередной раз обсуждают его фотки.

Однажды Стива вызвал к себе Фьюри. Пока он, стоя в его кабинете, пытался придумать, что будет говорить на вполне справедливые обвинения – а шумиха поднялась нехилая, – Фьюри сверлил его единственным глазом и молчал. Через несколько минут напряженного молчания Стива выставили за дверь без начальственного разноса. Наташа, прознавшая об этом вызове, потом долго ехидничала на тему того, что Фьюри наверняка хотел обвинить Стива в излишней сексуальности.

Фотографа поймать так и не получалось. ЩИТ отправлял агентов дежурить на крышу соседнего со Стивовым дома, но в ту ночь никого так поймать и не удалось. На следующий раз вся троица агентов перестала выходить на связь уже через пару часов после вступления на пост – их нашли связанными на чердаке без единой царапинки, нападавшего они не видели и вообще не понимали, как их умудрились скрутить с таким нахальством. Караулили даже Наташа и Тони, но папарацци, будто насмехаясь, умудрился разжиться новой порцией фотографий прямо у них под носом – как выяснилось позже, снимал он в тот раз не с крыши, а из квартиры в соседнем доме.

Через две недели затянувшегося приключения в квартиру к Стиву завалился Брок – по пожарной лестнице и через балкон. Стив, лежавший на кровати с книгой, удивленно поднял на него глаза и скатился с постели навстречу.

Брок, бросив взгляд на сваленные на полу открытки и коробки с конфетами и выпивкой – подкаты страждущих стали обретать материальность в виде подарков, – глухо рыкнул и сорвал с головы капюшон толстовки.

– Ты мой, Роджерс! – белея от бешенства, выдал он, мстительно наступая на жалобно хрустнувшую коробку с конфетами.

Стив хмыкнул, откладывая книгу на тумбочку.

– Не хочу говорить, как в плохих мелодрамах, но я пока свой собственный. Ты сам отказался, – напомнил он.

– Поговори еще у меня, – проворчал Брок в ответ, яростно сдирая с него футболку и заваливая на кровать.

Стиву стало смешно от того, что тот вообразил, будто хоть у кого-то из сдуревших поклонников есть шанс. Впрочем, через мгновение ему стало не до веселья – Брок сбросил обувь и, оседлав его бедра, поцеловал так, что к паху устремилась, кажется, вся имевшаяся в организме кровь. Стив застонал, страшно соскучившийся и огорошенный близостью, схватился за его плечи и поморщился, наткнувшись на грубую ткань толстовки.

– Сними, – пытаясь на ощупь найти язычок молнии, попросил он.

Брок, лихорадочно сверкая глазами, отстранился, расстегнул толстовку, скинул ее на пол вместе с футболкой, отмахнулся от его рук и содрал со Стива штаны вместе с бельем, едва не разрывая тонкую легкую ткань. Длинно лизнув его член, Брок обхватил губами головку, приласкал ее языком и, глядя в глаза, медленно насадился до самого горла. Стив задыхался – не столько от влажной шелковистой нежности его рта, сколько от его взгляда, в котором восхищение и обожание мешались с темной жаждой обладать, создавая такой невероятный коктейль из эмоций, что хотелось орать от восторга, и плевать на соседей и придурка-папарацци – а ведь они опять забыли…