Я не могла видеть выражения лица своего напарника, но я чувствовала, как в ощущение свободы закрадывается тяжесть воспоминаний. Правильно ли я сделала, если спросила об этом? Но я хочу знать. Быть может, я не смогу помочь. А, может, кое-что действительно в моих руках…

«В детстве я подворовывал и делал это довольно успешно. Затем контрабанда, занимался преимущественно запрещенными свитками, дрался почти каждый день…В то время и спать нельзя было спокойно. С Родрешом я встретился по воле судьбы. Он хотел выкупить все свитки, но за достойную награду требовал и другие, которые, как оказалось, хранились у некоторых Императоров. Зачем ему они понадобились, непонятно. Наверное, хотел…как это говорится, испортить репутацию своих конкурентов…»

«И ты смог выкрасть их?» — озадаченно спросила я, не понимая, как черный дракон, от которого аурой пасет за мили, смог обойти охрану Императоров.

«Да, выкрал» — был дан мне невозмутимый ответ. «Но Родрешу было необходимо обосновать, как он получил эти свитки, поэтому я был сдан с поличным».

«То есть, дядя Родреш просто использовал тебя?»

«Я не настолько глуп, уж прости. Перед тем, как взяться за дело, Родреш спросил у меня, хочу ли я иной жизни, и я дал положительный ответ. Но на тот момент моя репутация была хуже гнили, поэтому он не мог дать мне то, что я хочу».

«Поэтому он посадил тебя в тюрьму?»

«Как ни странно, но да. В моем народе тюрьма….это что-то вроде несения наказания за свои деяния. Когда кто-то отбывает наказание, общество смягчает свое отношение к нему. Это в вашем народе бывших заключенных не любят еще больше, чем самих преступников…»

«Мне кажется, что драконы живут так долго, что если кто-то из них попадет в тюрьму на долгий срок, то общество просто забудет о нем со временем…»

«В этом есть смысл» — засмеялся гулко Торвальд. «Если только дракон — не серийный убийца. В общем, когда меня отпустили, Родреш похлопотал о том, чтобы я получил образование и в будущем поступил к нему на службу».

«Но ведь Родрешу не выгодно, чтобы у него в подчинении был черный дракон…»

«Не все служба, что происходит открыто. Есть и теневая сторона, о делах и членах которой никто не знает…»

«Сложно все как-то у драконов…»

«Наоборот. У нас все просто и очевидно в отличие от вас».

Значит, когда мы закончим обучение, мы действительно разойдемся по разным сторонам? Он действительно исчезнет из моей жизни и останется лишь воспоминанием о первом странном напарнике? Я ведь того и хотела, верно? Да, вот только сейчас…как-то тяжело…

«Что-то случилось?» — спросил он, видимо, почувствовав изменения в моем настроении.

«Нет-нет, все в порядке…»

Наверное, я слишком привязываюсь к нему. Знаю каждую его чешуйку в пределах видимости, каждый оборот вокруг рога, каждый ремешок, проходящий на груди. Эти года пройдут быстро, как и все время, окружающее меня. Мне нужно было лишь научиться, понять, осознать…Но не привязываться. После Академии многие дуэты распадаются, все уходят в разные стороны к своему будущему. А я сейчас сама прогнозирую себя на то, что в будущем мне вновь будет тяжело принять нового напарника. Да, я до сих пор не жажду приключений верхом на черном драконе, но и отпускать его в свободное плавание не желаю тоже. И как это назвать?

«Помрачнела ты совсем…»

«Задумалась о будущем».

Торвальд замолчал и плавно повернул в обратную сторону — настала пора лететь назад.

«Слушай, Альд, а ты…»

«Что?»

«Хотел бы в будущем работать не тайно, а ну…кхм, допустим, остаться в среде всадников и…»

«Не думаю. У меня же договор с Родрешом».

«Вот как…Ну, да, конечно…»

«Фрида?»

«Да?»

«Челка нормально?»

Думаю, мне все-таки придется пересмотреть свое мнение… Язва, а не дракон.

— За пределы Академии выходить запрещено. Предупредите родителей, что их посылки будут проверяться особенно тщательно. Никакой самодеятельности. Не нужно «на слабо» выбираться в город. Если хоть что-то будет нарушено, из Академии вас выпрут без разбирательств, и никакие связи не помогут, — тут комендантша-зельеварщица направила свой взгляд в сторону аристократов. Те сморщились так, будто им пощечину влепили. — Это не только ваш факультет такой особенный. Остальным сейчас говорят то же самое, поверьте.

— Всего семестр прошел, — послышался голос Эспена по правую руку от меня, — с чего такие правила? Зима в этом году не такая суровая, чтобы отсиживаться в Академии.

— Замолчи, тупень. Причина не несет никакой угрозы, но, чтобы избежать ненужных проблем, было решено ввести некие запреты. Просто делайте, как говорят, и будет счастье.

— Сектанты? — внезапно перебил преподавательницу Хальвар, и мы все обернулись на его серьезное хмурое лицо. Комендантша громко прокашлялась.

— Не в них дело, — резко махнула она рукой, выдавая свое напряжение, — они каждые пять лет что-то выкидывают, но их тут же разгоняют. Кучка слабых магов, не понимаю, почему власть не может их всех отловить. Да что о них говорить. Так, собрали манатки и ушли на тренировку, — закончила она речь, быстро удаляясь из кабинета. — Лучше подумайте о предстоящих соревнованиях.

Дверь захлопнулась, но никто из нас и с места не сдвинулся. Мы лишь повернулись к Хальвару, который явно расскажет больше, чем комендантша. Людей нужно или запугать, или твердо внести уверенность в безопасности, но оставлять в людях любопытство нельзя. Как правило, заканчивается это плохо.

— А ведь, если подумать, — тихо прошептала Вендела, однако, её услышали все, — то соревнования тоже внезапно на лето перенесли.

— Да, все участвуют в них на первом курсе, а мы попадем уже на второй, — кивнула Линна, скрещивая на груди руки и откидываясь на спинку стула. — Хальвар, что за сектанты?

Друид почему-то переглянулся с нашим молчаливым старостой. Арон шумно выдохнул и встал со своего места так, будто отвечал на занятии.

— Преподавательница права, причина ввести столь строгий режим не в сектантах, а в чем-то другом.

— Да ты просто расскажи нам, кто это. Я вообще про них первый раз слышу, — нахмурилась Эстела, что сидела позади меня.

— Если вы все про них не знаете, это ещё раз доказывает то, что они лишь кучка фанатиков, каких в мире полно. Сбились в одну группу и несут свои чеканутые идеи. Охрана в городе лучшая, поэтому они сидят подпольно и не высовываются. Что уж говорить, если многие их вылазки заканчивались тем, что их били простые горожане?

Некромант и Эспен негромко рассмеялись.

— Да их в Академии одним пальцем уложат!

— Они же не самоубийцы, — хмыкнул Арон, проводя рукой по черным волосам. — Они пытаются нести свои идеи в массы, но, как видите, неудачно.

— Даже жалко их, — вновь засмеялся Эспен, начав складывать учебники. Все последовали его примеру, пора уже собираться.

— Арон, — позвала я старосту, и тот недовольно на меня зыркнул, — а как называется эта секта?

— Ой, Фрида, оно тебе надо? — безразлично отозвалась Линна, утягивая меня за руку к выходу.

— Сподвижники черного дня, — послышался мне ответ. То еще названьице, что сказать. Если все так уверены в их слабости, это, безусловно, успокаивает и вселяет надежду, но мама говорила, что люди, одержимые своей идеей, опаснее всяких агрессивных существ. Не думаю, что ректор Академии не принял эту Секту во внимание. Просто из любопытства, но хочется узнать об этой организации больше. Быть может, и у Торвальда стоит спросить. Он-то во всей этой сфере побольше всех знает.

— Ничего я не знаю, — скучающе заявил мой напарник, поправляя на мне меховой воротник и выпуская в воздух клубы пара. — Мелкие сошки, значит. Таких полно.

Я опустила взгляд на хрустящий растоптанный под ногами снег, на котором чередовались следы подошв и огромных лап.

— С чего тогда весь этот режим?

— Тренер сказал, что обычная статистика. Зимой увеличивается количество краж, и каждый год какой-нибудь аристократ попадает впросак. А Академии потом разбираться с возмущенной родней, вот и надоело это дело ректору.