— Ну вот… — грустно заявил Торвальд, поднимаясь на ноги, — а как же наш ужин?

У меня не было сил, чтобы ответить. Я лишь покачала головой, наблюдая, как напарник взваливает Ориона себе на плечо подобно мешку картошки.

— Если бы ты не испугал его, нам бы не пришлось за ним бегать…

— Пусть тогда руки при себе держит.

— Ты слишком буквально принял слова о моей охране.

— Считай, что берегу твое сердечко.

— Свои легкие бы ты так берег…

— Ну, простите, кто знал, что ты захочешь долбиться в десна со страусом!

Я хотела бы ответить в том же духе, но не сдержалась и рассмеялась. Видимо, мечты о спокойных деньках, это всего лишь мечты.

— Скажи мне хотя бы последнее, что ты помнишь. Почему вы решили начать раньше, почему не дождались меня! — с каждым словом Линна повышала голос все больше, разрубая тем самым мою голову на две части. Если вчера было очень хорошо, значит, сегодня кому-то будет очень плохо. Знаете ли вы, что такое похмелье? На утро тело слабеет с каждым движением, а болит так, будто ночью вас били злые трезвые сторожа (впрочем, кого-то действительно могли бить, все ведь по-разному гуляют). Во рту стоит засуха, тошнота напирает на грудину, голова болит так, будто из неё вот-вот родится ребенок, как в той легенде, и в довершении этого головокружение, что лучше всяких аттракционов. Похмелье необходимо пережидать в одиночестве, в тишине, в обнимку с минеральной водой или рассолом из-под огурчиков или помидорчиков. Но мне, видимо, в наказание за вчерашнее, пришлось при пробуждении слушать обиженную на весь свет Линну, которая не успела на пьянку.

— У меня тоже много вопросов, — медленно сказала я, прикрывая глаза и указывая рукой в сторону отрубленного от мира Торвальда, что спал в моей крови. Со мной. Ночью. Вызывала вопрос и чья-то рука, торчащая из-под моей кровати. Искренне надеюсь, что она не отрублена и наши посиделки не имели криминального характера.

— Может мне вообще с самого начала стоит начать? С того, что мы сдали практические навыки по зельеварению и езде верхом, решили отметить и…

— Не-не-не, — тут же замахала я руками, прикладывая их ко рту. Опять начало тошнить. Линна опасливо подвинула ногой в мою сторону тазик. — Я помню…Помню, что мы собрались…Но тебя не было, а мы ждали, и Шон принес какую-то бутылку…Сказал, что это домашнее вино с его родины что ли…Что оно полезное самое…

— И вы его выпили? От него вас всех сразу так вынесло?

— Сначала, — напрягла я память, морщась от воспоминаний, — была одна бутылка. Торвальд разлил…Мы выпили…А я еще сказала: «Ребята, я пить не умею. Много не буду…».

— Я вижу, Фрида. Ну, и что дальше?

— А потом…Хоп! И вторая бутылка появилась… — икнула я, выпивая залпом кружку рассола, который Линна заботливо принесла. Вот это и называется райским наслаждением!

— Откуда еще-то? Я ведь выпивку должна была принести! — снова закричала нимфа, забывая о том, с кем разговаривает. — Я даже выпивку не принесла! Но пришла, а вы уже в хлам!

— Ды там…Это…Венделла вынесла, говорит, мол, вкуснее у неё вино…И мы смешали. Последнее, что помню, так это, как Центрион на спор пошел приглашать к столу аристократов, и то, что кто-то из них правда пришел…

Линна тяжело выдохнула, понимая, что это чистая правда. А стала бы я врать? Одно я знаю точно — больше я домашние вина не пью, особенно из других стран. Поначалу было вкусно. Приятная слабость, некое спокойствие, воцарившееся доверие и идиллия…Затем становится очень весело, а затем, когда подключается «Давай на слабо» начинается то, что обычные люди называют амнезией. Больше я не помню ни-че-го. Это страшно. Сейчас, если бы не пустыня во рту и боль в теле, я бы пребывала в ужасе и фрустрации.

— Фрида. Знаешь, когда я поняла, что что-то идет не так? Когда увидела тебя.

— Меня?

— Да, Фрида. Ты стояла на улице, недалеко от ларька, где добрый старичок продает вату. Он спрашивал, сколько тебе лет. А ты отвечала «Мне сто грамм».

Ну, что ж. На глаза продавцу ваты я постараюсь не попадаться в ближайшее время. Не сказала бы, что это стыдный поступок, однако, я не дослушала историю до конца. То-то я думаю, горло болит. Это ж надо было выпереться из дома в холод…

— Это хорошо, что Торвальд был рядом с тобой. Он из вас всех дольше всего вменяемым оставался. Ты тогда меня увидела, побежала ко мне. Споткнулась и полетела. А этот тебя поймал красиво. Повернул твое лице к себе, ласково взглянул, а ты ему прямо в физиономию ка-а-ак рыгнешь!

Вот тут во мне начало зарождаться что-то неприятное — совесть. Я медленно повернулась в сторону напарника, будто он мог это подтвердить. Но тот спал, как убитый.

— Ну…А что…Что он сказал…

— Ды что. Сказал, что ты женщина-загадка.

Были б у меня уши, я бы их сейчас прижала к своей голове, как Эспен. Кстати о псинах…

— А где…

— Погоди! Все по порядку. Уж выслушай теперь, что вы натворили! Отвели мы тебя, значит, в общежитие, захожу я…И что вижу? Пьяных Хальвара, Ориона и Эстелу! Пьяных, Фрида, пьяных, как вы! Они пили! Хальвар пил! Ты понимаешь? Без меня!

Если б я могла, я бы выпучила глаза, но вместо этого я сощурилась еще больше, будто пыталась разглядеть сидящую прямо передо мной нимфу. Та недоверчиво отодвинулась в сторону. Видимо, запашок от меня был тот еще.

— Ты вырвала у меня пакеты. Начала кричать что-то про то, что чем больше в крови алкоголя, тем медленнее разлагаешься в гробу…А Шону, а Шону нашему в это время делали магическую татуировку!

Я плавно опустила взгляд на бледную безвольную руку, торчащую из-под моей кровати. «Кто пьян и любим — непобедим…» красовалось на тонком запястье, что из-за татуировки немного припухло. Все-таки я смогла воссоздать ошарашенный взгляд. Кто-то при пробуждении очень сильно пожалеет…

— Она же сотрется…

— Ну, да, года через два, — хмыкнула Линна, отпинывая руку в сторону. Под моей кроватью послышалось недовольное ворчание, которое быстро затихло. — Вот. Посмотрите. Конечно, уснули в пятом часу утра. Ваше счастье, что сегодня занятий нет…Так о чем это я…Ах да! Зашла я значит, а тут из-за угла некромант выныривает! Он ещё трезвым был. Пришел за друзьями, как говорится, но те уже уходить не хотели. Да и не смогли.

— Значит они…

— Да. Я ещё не нашла всех. Но некромант спит в гостиной на полу. Храп такой, что даже Центрион с бодуна ушел подальше оттуда…

Я хрипло рассмеялась, но голова вновь начала кружиться, и я прилегла обратно на кровать. Повернувшийся в этот момент Торвальд щедро хлестанул меня рукой по спине, продолжив досматривать сновидения. Со стороны шкафа послышалось шуршание. Мы с нимфой тут же переглянулись. Аккуратно подойдя к шкафу, Линна взялась за ручку дверцы и медленно потянула её на себя, а после раскрыла настежь. Там никого не было. Вместо этого тело вывалилось откуда-то позади шкафа. Тем не менее тело продолжило спать. Орион.

— Вот это да…Как он за шкафом-то устроился… — задумчиво потерла я лоб, боясь что-либо вспоминать. Опять голова раскалываться начнет.

— Неудивительно. Тут вчера целая драма была.

Я снова посмотрела на нимфу.

— Все начали играть в Короля. Ну, вот та игра с палочками, на которых написаны номера. Тот, кто вытащит палочку с короной, приказывает любому номеру…

— Да я знаю-знаю…

— Вдруг ты и это забыла! В общем, — Линна тяжело выдохнула, — Эстела бегала вокруг общежития пять кругов в одном белье…Меня заставили танцевать на шесте, — тут нимфа покраснела настолько, что слилась с цветом своих волос, — а Хальвар кидал мне сзади деньги…

Я еле сдержала смешок, но получила в ответ строгий взгляд.

— Тебя, между прочим, обвенчали с Орионом! А тот был в таки-и-ие нюни, что реально начал собираться в какую-то церковь. Но, что удивительно, начала возникать ты. Кричала, что поздно пить вино в церкви, когда уже виски в пакете ждет. Но там и Торвальд вмешался. Поэтому пришлось венчать вас. Вам кинули под ноги две гвоздики, проорали «Горька» и под все это дело вы проломили пол. Будешь идти мимо зала — загляни, посмотри на эту дырень.