Я улыбнулась ей, но она никак на это не среагировала.

— Есть гораздо более простой путь к водопаду, — ответил Тейн. — Могу показать, если вы все еще хотите к нему сходить. Но насчет могилы... — Его лицо стало предельно серьёзным. — Почему вы не рассказали мне об этом днем?

— Вы застали меня врасплох. Наверное, просто выскочило из головы.

— Вы позвонили Уэйну Ван Зандту?

— Мне и в голову не пришло, что это дело полиции.

Я оглядела присутствующих. Все по-прежнему глядели на меня, напомнив птиц, что уставились на меня с деревьев.

— Возможно, мне стоит уточнить. Могила не скрыта, а скорее изолирована. На ней даже есть надгробие.

— Надпись? — спросил Тейн.

— Нет, к сожалению. Ни имени, ни даты рождения или смерти. Но есть символы: роза и бутон. Использование обоих иногда означает двойное захоронение матери и ребенка. А наличие отрубленного стебля может указывать на внезапную или неожиданную смерть.

Я выдержала паузу, но никто ничего не добавил. Все словно затаили дыхание.

— Расположение ещё более интересно, — продолжила я. — Традиционное положение, особенно для Юга, лицом к восходящему солнцу. Ногами на восток, как мы говорим. А северо-южная ориентация в свое время отводилась для маргиналов и неугодных — подверженных остракизму за моральные грехи.

—Точно алая буква на всю вечность[14], — сказала Брин, и мне показалась, что я услышала насмешливую нотку в её голосе.

— Можно и так сказать.  — Я оглядела стол. — Никто не знает об этой могиле?

— Откуда? — Хью пожал плечами слишком небрежно. — Вы сами признали, что могила изолирована. Возможно, ей уже не один десяток лет. Если пройдёте по этим холмам, то наткнетесь на множество старых могил.

— Но эта могила не старая, — заметила я. — По-моему, ей не более двадцати или тридцати лет.

Хью скептически посмотрел на меня.

— И откуда вам это известно? Вы сказали, что надпись отсутствует.

— Я сужу по стилю и состоянию надгробия. И я расскажу вам ещё кое-что об этой могиле... кто-то знает о ней. О ней заботились на протяжении многих лет.

— Заботились... как? — спросила Луна.

— Земля была вычищена. Что также любопытно, потому что эта традиция не часто встречается в этих краях.

— Как увлекательно, — заметила Брин.

Марис резко встала, ножки стула скрипнули по деревянному полу, и я чуть не подскочила, потому что начисто забыла о ней.

Кэтрис коснулась её руки.

— С тобой все в порядке? Ты так побледнела.

Марис коснулась лба.

— Прошу меня простить... у меня разболелась голова....

Она еле договорила, повернулась и выбежала из комнаты.

Повисла неловкая пауза, но я ощутила, как напряжение улетучилось вместе с её уходом. Хотя не думаю, что это как-то связано с Марис. Присутствующие были рады отвлечься на всё что-угодно.

— Ну? Чего ждешь? — огрызнулся Пелл Эшер на своего сына. — Иди и позаботься о своей жене.

Хью словно попал под расстрел, но кивнул и, любезно извинившись, вышел из-за стола. Мои глаза были прикованы к Луне. Я не знала её достаточно хорошо, чтобы прочитать выражение лица, но, если бы мне пришлось гадать, я бы сказала, что она выглядит вполне довольной собой.

Тейн воспользовался моментом, чтобы увести меня из-за стола.

— Уже поздно, а я обещал Амелии экскурсию по библиотеке.

— Ты вернешься, — сказал Пелл Эшер.

Это был не вопрос или приглашение, но однозначное утверждение, что в очередной раз пробудило во мне непокорность. «Ещё посмотрим», — подумала я.

Я склонила голову и тихо пожелала всем спокойной ночи. Когда мы вышли из комнаты, я не удержалась, чтобы не оглянуться. Луна, Кэтрис и Брин собрались вокруг старика, как раньше вокруг Хью. Одна из них погладила его по руке, а другая наполнила бокал. Это была странная, тревожная сцена, и я быстро отвела взгляд, боясь увидеть лишнее.

В библиотеке пахло пылью, кожей и старыми книгами, одним словом ароматами, которые успокаивали меня с детства. Я остановилась, как только переступила порог, и подождала, пока Тейн включит свет. Французские двери на другом конце комнаты выходили прямо в сад, и я машинально стала высматривать бледное лицо среди силуэтов статуй и садовых деревьев в форме различных фигур, хотя у меня не было ни одного доказательства того, что дом Эшера населён призраками. Мёртвые цепляются за людей, а не за места. Они жаждут тепла и энергии, исходящих от живого существа, а не холодных воспоминаний умирающего дома. Но если я чему и научилась за время короткого знакомства с мужчиной, которого преследовали духи, так это тому, что призраки не более предсказуемы, чем люди.

Зажёгся свет, и я с любопытством осмотрелась. Никаких дурных предчувствий, но много тени. «И пауков», — подумала я с содроганием, пока взгляд скользил вверх по мерцающей паутине, свисающей со сводчатого потолка.

Комната была большой — огромной, по моим меркам, — но полностью заставлена массивными книжными шкафами из дуба и тяжёлой мебелью, обитой потёртой кожей. В центре комнаты лицом к камину находился огромный стол на ножках в виде звериных когтей. В одном углу было сложено несколько старых шляпных коробок, другой занимала латунная лампа для чтения. Пока мой взгляд медленно путешествовал по комнате, я разглядела глобусы, карты и гигантскую картину над каминной полкой — гордого и холёного крапчато-голубого кунхаунда[15]. Я приблизилась к камину, чтобы получше рассмотреть картину.

Тейн подошёл ко мне сзади.

— Это Самсон.

— Красавец, — сказала я, любуясь покрытым крапинками мехом.

— Был красавцем. Он больше не с нами.

— Ох... мне так жаль. Он был ваш?

— Деда. — Он встал рядом со мной, не сводя глаз с картины. — Они были идеальной парой. Самсон никогда не отходил от деда далеко. Следовал за ним точно тень. А потом однажды он взял и исчез.

— Должно быть, ваш дед был убит горем.

— Убит горем? — Он нахмурился. — Не знаю. Но он пришёл в ярость. Не думаю, что ещё когда-либо видел его таким злым.

— На кого же он так разозлился?

— На меня. — Он отвёл глаза, но прежде я заметила в них проблеск противоборствующих эмоций, след давнего стыда. — Это была моя вина.

От взгляда на его лицо по моей спине пробежал лёгкий холодок. Я приказала себе закрыть эту тему, но, само собой, сделала противоположное.

— Что случилось?

Лоб сошёлся в морщинах, зелёные глаза потемнели.

— Вместе с Самсоном я убежал в лес без разрешения деда. Это произошло сразу после того, как я впервые сюда приехал. Предполагаю, что он вам об этом рассказал?

— О собаке? — Я намеренно сделала вид, что не поняла его.

— Нет. О том, как я остался жить с ним.

— Он упомянул, что ваша мать умерла, когда вы были совсем юны.

У меня не было намерений рассказывать ему всё, что его дед открыл мне о его прошлом. Это слишком неловко.

Но он догадался. Я услышала горечь в его голосе, несмотря на тень улыбки.

— Вы очень дипломатичны. Не сомневаюсь, он всё выложил в мельчайших подробностях. Он никогда не скрывал тот факт, что я Эшер лишь на бумаге.

Я вспомнила девиз его деда, что кровь и земля — сильнейшие узы, и подумала, сколько раз Тейн чувствовал себя неродным из-за этого устаревшего убеждения. По какой-то причине я ощутила потребность утешить его.

— Он очень высоко о вас отзывался.

— О, в этом я даже не сомневаюсь.

Он снова посмотрел на картину, но в воздухе между нами повисло нечто неприятное. Очевидно, что вопрос его места в этом доме — заноза, глубоко засевшая в его сердце. Я понимала его чувства. Я попала к своим родителям в раннем детстве, и хоть всегда знала, что они любят меня, всё равно ощущала пропасть, стену, которую никогда не смогу преодолеть. Единственное место, где я чувствовала себя по-настоящему дома — кладбище. Моё кладбищенское королевство.