– Тише.

– Прости, но зачем ты это делаешь?

Гермиона вспомнила Святочный бал и то, как развевалось платье Чжоу, когда Седрик кружил ее, подхватив за талию. Должно быть, она тосковала по нему.

– Не хочу, чтобы начались разговоры.

– Ты опоздала. О вас не сплетничает разве что немой. Я недавно шла по коридору и слышала, как дамочка с одной картины спорила с юношей на другой о том, будет ли ваша свадьба в классических английских традициях или же вы поедете в Болгарию, и там…

– О, Господи!

Гермиона закрыла лицо руками. Стыд наполнял ее и хлестал через край. Даже на четвертом курсе, когда она была совсем ребенком, а Виктор – взрослым студентом с мировыми именем, это было не так неловко.

– Не стоит так переживать. Когда я встречалась с Гарри, обо мне тоже говорили.

– Но я не встречаюсь с Виктором!

Ей хотелось спрятаться под кровать и плакать. Или злиться. Или читать книжки, не думая о том, что ее увидят и ткнут в нее пальцем.

Ей захотелось стать невидимой.

Подождите-ка. Невидимой?

Гермиона топталась у входа в гостиную несколько минут, пытаясь придумать, как начать разговор, пока, наконец, не решилась.

Гарри читал учебник Принца-Полукровки, сидя на ковре у камина.

– Гарри, ты не мог бы одолжить мне свою мантию-невидимку на какое-то время? – убедившись, что рядом никого нет, спросила она.

Поттер поднял на нее глаза и слишком резко захлопнул книгу.

– Конечно, Гермиона, бери, – нарочито мягко ответил друг.

– Правда?

– Нет, разумеется! Пока не скажешь, для чего она.

Девушка присела на краешек кресла и разгладила складки на юбке.

– Это личное, – ответила она, прекрасно зная, что этого мало для того, чтобы Поттера убедить. Он любил быть в курсе того, что происходит, тем более если в этом замешаны его вещи и его друзья.

– Это личное настолько, что я буду подначивать тебя до конца твоих дней, или настолько, что я запрещу тебе это делать, потому что опасно?

– ... Второе, – нагло солгала она.

Нет, ну не говорить же ей о том, что она, будучи взрослым, адекватным человеком, собирается передвигаться в свободное время по замку в мантии-невидимке, чтобы не попасться на глаза своему бывшему парню, с которым они так и не выяснили свои отношения до конца? Было приятно оставаться с Виктором хорошими друзьями… и, к примеру, целоваться иногда, во время праздников. Она бы хотела, чтобы все оставалось так.

Гарри вздохнул, поднимаясь.

– А я надеялся, что ты собралась подсматривать за Виктором в раздевалке.

– Гарри Джеймс Поттер!

Щеки Гермионы начали гореть от стыда, и она огляделась, боясь, что это мог услышать кто-то из посторонних.

– Что?

Видимо, у Поттера было веселое настроение. Девушка прищурилась и встала, направляясь вместе с ним по лестнице вверх, к спальным комнатам. Мимо них, перешептываясь, прошли Симус и Дин, они явно замышляли что-то нелегальное, и Гермиона отвлеклась, чтобы сделать им замечание. Когда они, наконец, ушли, Гарри уже стоял перед ней с мантией в руках.

Но не поддеть его в ответ было бы глупо.

– Это так ты используешь мантию, Гарри? Подглядываешь в раздевалке за Дж…

– Тшш! – он заткнул ладонью ее рот. Гермионе было страсть как смешно смотреть на такого Поттера: кончики его ушей покраснели, глаза блестят. Если бы из-за угла сейчас вышла Джинни, он бы точно грохнулся замертво. – Не говори ерунды!

Она освободилась от его захвата и взяла мантию.

– Между прочим, я не видела Виктора уже почти неделю, – сказала она вполголоса.

Она бегала от него так усердно, что сама поражалась. Но меньшее, чего ей хотелось сейчас – это новые слухи о них, а их встреча зимой в Хогсмиде закончилась поцелуем, и письма Виктора были вполне однозначными. Ей нужно было немного времени, чтобы разобраться в себе. Чтобы понять: чувства, что она испытывает к Краму – настоящие? Или это прикрытие, способ вытравить гниль из себя чем-то светлым и теплым?

– Если бы ты не обходила поле для квиддича стороной…

– Если бы ты не совал нос в чужие дела…

Гарри вздохнул.

– Просто пообещай, что будешь осторожна, даже если собираешься подглядывать за Виктором в раздевалке.

Гермиона могла только пообещать убить Гарри Поттера ночью, пока он будет спать.

Добраться до кабинета профессора Макгонагалл, используя мантию, было гораздо легче. Никто не смотрел на нее и не шептался в спину. Правда, пробираясь вдоль стены с журналом мероприятий в руках, Гермиона пару раз слышала свое имя от младшекурсников и девчонок с других факультетов. Оно было произнесено с интонацией, наполненной неприязнью и завистью, и Гермиона скривилась.

Отдать журнал не составило труда. Девушка даже подумала о том, чтобы пойти обратно, не прикрываясь мантией, но на горизонте вдруг возник кто-то в квиддичной форме, и Гермиона решила не рисковать.

Коридоры в это время суток были наполовину пусты. Студенты после ужина шли либо в библиотеку, либо в гостиные, либо разбредались по тихим уголкам, чтобы пошептаться, поцеловаться, рассказать тайну. Гермионе нравилось, когда замок шептался (особенно, если он шептался не о ней), это возвращало ее на первый курс, когда, будучи простой девчонкой из мира маглов, она бродила по школе, узнавая заново каждый поворот, каждый кабинет и картину, что видела прежде лишь на картинках в учебниках.

Преодолев очередной коридор, она свернула и оказалась на маленькой, расширенной с двух сторон площадке. Две из трех стен были украшены витражами, которых Гермиона прежде не видела. Сколько еще красивых мест, тайн и загадок хранил Хогвартс? Какие из них были здесь всегда, а какие – появлялись внезапно, пока студенты спали в своих постелях, ни о чем не догадываясь?

У третьей, самой широкой стены, украшенной деревянным узором, стоял Драко Малфой. На нем была черная водолазка и брюки, волосы зачесаны на бок. Он стоял к Гермионе спиной и держал трость в руках.

Девушка, не издавая ни звука, подошла ближе. Малфой повернул голову и нахмурился, прислушиваясь. На секунду Гермионе показалось, что сейчас он увидит ее, поднимет шум, начнет высмеивать за то, что она нацепила мантию-невидимку. Но он снова расслабился и прикрыл глаза.

Прошло не меньше минуты до того момента, как стена перед Малфоем начала преображаться. Она двигалась, узор менялся, собираясь в комочек, пока совсем не исчез и на его месте не появилась, сверкая металлической ручкой, широкая дверь.

«Выручай-комната», – подумала Гермиона. В следующую секунду Малфой скрылся внутри, а проход за ним снова стал стеной с красивым узором.

– Ты еще не одет? – Забини заглянул в спальню и покосился на Драко с осуждением. Он запихивал руку в рукав своей куртки и явно спешил. – Драко, быстрее, отстанем от остальных.

Малфой вздохнул, перевел взгляд с засохшей под потолком в паутине мухи на краешек своего балдахина и только потом смерил друга нечитаемым взглядом.

– Велика беда.

– Я понимаю, королевские особы любят опаздывать, но не хочется ли тебе хоть раз за долгое время побыть в компании друзей? Потреплемся по дороге, послушаем тупые приколы Тео.

Драко вздернул брови.

– О, да, всю жизнь мечтал.

– Прекрати, – Блейз плюхнулся на край его кровати. – Мы давно не были в Хогсмиде! И ты выглядишь, как несчастный влюбленный, а это мерзко.

– Еще раз скажешь такое – зубы выбью, – Малфой сел и принципиально медленно потянулся за джинсами. Он бы в жизни не признал, что слова Забини имеют смысл.

– Да и дракл с ними, выбивай. Только не кисни.

Он пихнул Драко плечом, тот рыкнул и вдруг почувствовал себя лучше. Как будто правда выпил дурацкий чай Полоумной Лавгуд и мозгошмыги попередохли в башке.

– Эй, вы идете?! – в спальню ввалился Нотт, за ним Монтегю и кучка студентов помладше. Крэбб и Гойл возвышались сзади, рядом с ними стояли, рассматривая ногти, разряженные девчонки. На Тео была дурацкая шапка с балаболками, как на третьем курсе. Она закрывала его глаза, и он задирал голову вверх, чтобы их видеть.