– Чего?

Стоящая перед ним Полоумная Лавгуд прищурилась и нацепила дурацкие очки. Стекла на них были разного цвета, а по бокам, словно перья, торчали жестяные куски. Пока он пытался выяснить, из чего эта безделушка сделана, девчонка заговорила.

– Мозгошмыги. Они мешают тебе, верно?

Драко впервые слышал это дебильное слово и впервые с этой идиоткой разговаривал. Он огляделся по сторонам, не хватало еще, чтобы кто-то увидел, но двор был пуст – над замком сгустились грузные тучи, и ученики предпочли провести время в своих гостиных, чтобы не попасть под дождь. Малфоя дождь не пугал, и Лавгуд, видимо, тоже. Она стояла босая в тонкой кофте с блестящими пуговицами.

– Лучше тебе отойти от меня, – Драко говорил тихо, ему было плевать, услышат его или нет.

Мозгошмыги. Придумают же херню.

Но факт оставался фактом: весь день у него было ощущение, что куча насекомых жрет изнутри его мозг.

Лавгуд наклонила голову. Она не улыбалась, смотрела пристально в глаза, и Драко встал, мгновенно возвышаясь над ней.

– У меня есть чай, который поможет избавиться от них.

Малфой сморщился. У этих девчонок что, одно лекарство от всех болезней – чай?

– А у меня есть заклинание, которое поможет избавиться от тебя.

– Тебе не нужно злиться, – спокойно произнесла она своим блаженным голосом. Драко показалось, что она сейчас закатит глаза и уйдет в какой-нибудь транс – вот уж кто мог бы стать прекрасным преемником Трелони. – Чем больше ты злишься, тем громче они себя ведут.

Судя по тому, что в состоянии злости Драко находился почти всегда – избавиться от этих мозгошмыгов ему вряд ли было суждено.

Он отбросил челку со лба.

– Слушай, Лавгуд, шла бы ты…

– Привет, Драко!

Он замолчал, оглядываясь по сторонам. Кучка слизеринок помладше прошуршала мимо, дружно хихикая. Он попытался вычислить, которая из них так нагло с ним поздоровалась, но не смог. Кажется, Астория, ее пару раз зажимал Забини. И кто-то еще. Она выглядела мило, но не привлекательно, хоть и улыбалась сейчас во весь рот.

Драко отвернулся. Лавгуд рядом с ним уже не было – она сидела на ступеньках под аркой моста и читала свой дурацкий журнал так увлеченно, словно занималась этим последние несколько часов.

Конечно, было бы странно, если бы Драко не думал о Грейнджер, но, Слава Мерлину, она почти не попадалась ему на глаза. Он не знал, делала она это нарочно или случайно. Может, просто их расписания не совпадали? Даже на уроках она пряталась за спинами Поттера и Уизли, постоянно строчила пером на куске пергамента и поднимала голову от стола лишь тогда, когда ее спрашивали. Или когда не спрашивали. Чаще второе.

Драко томился. У него было много вопросов, которые предстояло решить, но мысли о ней не покидали. Они возвращались с каждым днем все назойливее, заставляли представлять ее, вспоминать вкус ее кожи и запах ее шампуня – приторный запах роз. Он не мог спать по ночам, не мог оставаться один. Он даже дрочить не мог, ему было противно, потому что больше не хотелось удовлетворять самого себя, ему хотелось в нее, внутрь, сильно, грубо. Она не позволит больше, наверное. Она не подпустит, не застонет под ним, не откроет свой рот, хватая воздух. Она больше не ответит на его поцелуй, не столкнется с его языком своим… Она больше не коснется его плеч пальцами.

И еще этот Крам. Он не мешал, но и дышать не давал нормально. Постоянно торчал на стадионе, сука, весь такой улыбчивый и спокойный. Чаще возился с малышней, иногда заявлялся к ним на тренировки со своими никому нахрен не нужными советами, которые Монтегю и Уркхарт почему-то слушали, открыв рты, как полнейшие ублюдки. Драко вспомнил, как болел за него на Турнире Трех Волшебников… До тех пор, пока тот не разочаровал его, связавшись с грязнокровкой.

Сейчас Драко сторонился Крама. Он не слушал его советы и не занимался с ним индивидуально, как это делали другие, несмотря на то, что у них было уже около трех тренировок (дебильное расписание для удобного знакомства команд с новым тренером).

– Ты ловец, как и я, – сказал ему как-то болгарин, рассекая воздух на своей метле. Он остановился рядом с Драко, его снисходительная улыбка вызвала желание рассечь ему губу кулаком.

– Я в курсе, – ответил Малфой. Он в жизни бы не признал тот факт, что Крам круче него в квиддиче, что он круче Поттера и всех ловцов, что были в Хогвартсе в последние годы. Он смотрел на него и отчаянно боролся с мелькающими в голове картинками: вот Крам спрашивает у Грейнджер, можно ли ее поцеловать, она отвечает согласием, пропихивает руки ему под пальто, и они целуются. Она целуется с ним, как блядь.

– У меня есть пара хитростей.

– Поделись ими с Поттером, – Драко отлетел на внушительное расстояние.

Крам вздохнул и продолжил, явно нервничая: его акцент стал заметнее, Малфою пришлось прислушиваться, чтобы различить половину слов.

– Нам придется работать вместе до конца года, хочешь ты этого или нет.

– А что потом? – голос Драко задрожал. Ему не нравилось говорить с ним, но, в то же время, Крам не был Поттером и компанией, он не был ненавистным гриффиндорцем, не был сыном маглов – когда-то он был его кумиром, и огрызаться, несмотря на выжигающую внутренности ревность, не получалось. – Когда год закончится?

– Будет видно.

– Ты наиграешься в квиддич, заберешь ее и уедешь?

Виктор прищурился. Драко мысленно чертыхнулся – это надо было так облажаться?

– Ты говоришь о Гермионе.

Он и имя ее произносил неправильно. Криво как-то, словно прутья метлы переламывал.

– А если и о ней?

– Я не знал, что вас что-то связывает.

Ох, этот упырь собирался забраться глубже. Драко вцепился в древко метлы. Разговор затягивался, а команда начала кружить вокруг них, выкрикивая их имена. Они были воодушевлены тренировками, трюками, которые показал им лучший в мире ловец, и хорошей погодой. В их головах не было места для беспокойства, страха, паники, от которой не хотелось жить.

– Нас ничего не связывает, – Драко надавил на слово «ничего» языком так, что оно выплюнулось, как яд из его рта. Как будто ему была отвратительна даже сама мысль об этом.

Крам улыбнулся и развернул метлу, словно собирался улетать.

– Не нужно стыдиться чувств к Гермионе. Она – одна из немногих, кто заслуживает, чтобы ее любили и желали.

Сказав это, он спикировал вниз, сделав сначала крутую петлю, от которой команда пришла в восторг. Последние слова Крама застряли у Драко в мозгу, как застревают кусочки еды в зубах.

– Блять.

Он положил руку на грудь. Сердце стучало бешено.

Грейнджер, возможно, в этот момент читала запоем книжки в библиотеке и грызла яблоко, не чувствуя ничего, кроме предвкушения встречи с Виктором Крамом. Знала ли она? Чувствовала ли? Была ли, правда, достойна, или же великий ловец просто попал в сети, как попал он, Драко, и не мог из них выпутаться?

– От кого прячешься?

Гермиона вздрогнула, подпрыгивая на месте. Она тщетно пыталась дойти до гостиной так, чтобы Виктор ее не заметил. В идеале – ей вообще не стоило привлекать внимания, но он стоял в коридоре прямо за углом, мило беседуя с профессором Снейпом. Ну, как мило? Виктор был мил, а Снейп говорил надменно и сквозь зубы, как обычно.

Чжоу стояла перед ней с улыбкой, и хамить ей совершенно не хотелось, но она притягивала к ним взгляды, а Гермиона избегала этого уже несколько дней. С тех пор, как ее выписали, и с тех пор, как вернулся Виктор, прошла почти неделя, а разговоры не утихали, и девушка просто надеялась, что кто-то в школе вляпается в ситуацию похуже и внимание перейдет на другую персону.

– Чжоу, – мило улыбнусь Гермиона, стараясь не выглядеть, как сумасшедшая. – Мне… я… Я…

– Прячешься от Виктора, – заявила она, пожалуй, слишком громко.

Гермиона дернула ее за рукав, чтобы та тоже спряталась за углом. Господи, она вела себя, как типичная девчонка, чего никогда в жизни себе не позволяла!