– Вот так, – сказал он, пряча руки в карманы. – Без плана. У тебя хоть палочка есть?

– Однажды я замедлила свое падение с Астрономической башни без палочки с помощью невербальной магии, – произнесла она в ответ.

Рон кивнул.

– Плана нет. Палочки нет. Может, мы подберем пару камней по дороге?

Он обогнул ее и пошел прочь. Гермиона бросилась следом.

– Куда ты идешь?

Рон вздохнул, останавливаясь. Потом пожал плечами.

– Кажется, их видели в западном крыле, – они столкнулись взглядами, и Гермиона почувствовала такое невероятное облегчение от одного его присутствия, что за спиной словно выросли крылья. Рон ткнул в ее сторону пальцем. – Но мы будем осторожными. Никаких внезапных нападений. Понаблюдаем, а там решим. И когда Гарри захочет надрать нам задницы – в случае, если мы выживем, разумеется, – то я свалю все на тебя.

Гермиона протянула ему руку.

– Идет.

Они шли по коридору к западному крылу, и с каждой минутой шум замка все сильнее отдалялся от них. Он становился тусклым и, отключив мысли, можно было представить, что вообще ничего не произошло. Слабый отблеск случившегося читался лишь во встревоженных лицах людей на картинах.

Их ждал поворот и лестница. Возможно, послушай Гермиона Рона, им удалось бы избежать такого быстрого столкновения. Если бы она была осторожной. Но она набрала скорость, свернула за угол и налетела на него всем телом. На Малфоя.

Он видел каждый сантиметр ее тела перед собой. Не просто Грейнджер, стоящую перед ним с крепко сжатыми кулаками, с покрасневшим лицом, с волосами, торчащими во все стороны. Он видел ее всю. Насквозь. Он видел даже ее душу сквозь кожу и слои одежды.

Видел в двух шагах от себя, такую злую, всю Грейнджер, его Грейнджер.

И цепенел.

Никогда еще страх не был так осязаем.

Он словно вцепился в его тело и царапал его когтистой лапой. Рвал кусок за куском, частичку за частичкой, он откусывал, кромсал и переламывал.

Что ты здесь делаешь? Дура, что ты здесь делаешь?

Сраный Крам, почему-почему-почему?

– И почему я должен тебя убивать? – Крам сидел на краю дивана, собранный и на удивление тихий, как будто с такими предложениями к нему приходили ежедневно.

– Если случится так, что мой план не сработает – это будет единственный выход.

Но Крама сейчас рядом не было.

Он подвел его. Он подвел Драко и, что хуже – подвел Грейнджер, вернув ее сюда.

А теперь у него была лишь секунда – секунда, чтобы насмотреться на нее перед тем, как все прекратится.

«Пожалуйста, прочти все в моих глазах и беги», – умолял он взглядом, но она не слышала. Она никогда, блять, не слышала его, не слушала, делала так, как ей хочется и за это он ее так сильно… так сильно…

В какой-то момент Драко понял, что не дышит. Просто перестал дышать, глядя на нее сверху вниз и прогибаясь, тая, умирая от этой кошмарной смеси бешеных чувств к ней и необходимости что-то сделать.

Воздух не поступал. Он слышал стук каблуков Беллатрисы в пяти шагах от него. В трех. В одном.

И вот она уже за спиной, а Драко хотел бы позвать на помощь, закричать, упасть на пол и умереть, но у него нет выхода, просто нет выхода.

– Уизли, уведи ее отсюда, – это все, что он успел произнести, но слова его затерялись в немой тишине, которая наступила, когда Грейнджер увидела их всех.

Они встали у Малфоя за спиной, как конвой, и по сути, они им и были. Пожиратели смерти, в прекрасном расположении духа, ведь все так чудесно шло этим бесконечным вечером. Но самое смешное в том, что они не защищали его. Они были приставлены, чтобы убедиться – Драко сделает все, что ему было велено. Или умрет.

Он видел, как Уизли берет Грейнджер за руку, как она одергивает ладонь и делает шаг вперед.

– Ты еще хуже, чем я думала, – прошептала она Малфою в лицо.

Смех Беллатрисы – скользкий, как слизняк, – впился в Драко и вбил в него глоток воздуха. За первым получилось сделать второй.

Он не ответил.

Цепкая ладонь с грязными ногтями легла на его плечо.

– Как удачно все складывается сегодня, – промурлыкала Беллатриса ему в затылок. – Не медли, Драко, чего ты ждешь?

Ему казалось, что он сходит с ума, что у него дежавю, ведь несколько минут назад она стояла и так же мерзко шептала ему на ухо – подталкивала, вела.

Драко сглотнул.

Ну же, думай! – приказал он себе. Он видел, как хлещет сам себя по щекам, как бьет, трет лицо и хватается за волосы, но в реальности он стоял и молча смотрел на нее, не в силах понять – как так вышло, что жизнь пиздит и пиздит его со всей дури? Ежеминутно.

– Давай, Драко, возьми ее. Ты уже провалил одно задание, не будь дураком!

– Просто девчонка, – прохрипел кто-то слева.

Просто девчонка.

Просто девчонка, перевернувшая с ног на голову его мир. И если Грейнджер была «просто девчонкой», то других не существовало вовсе. Мира не существовало, только она и ее взгляд, руки, тело, смех, голос, волосы, рот. Ее мозги, ее глаза, ее дурацкая одежда. Ее эта-вот-ядовитая-ненависть-которая-никогда-не-была-ненавистью. Ведь она любила его. Она так сильно любила его.

Драко хотел бы увидеть лицо Уизли, каменную плитку под ногами или даже ебаный потолок, но он видел только Грейнджер, только ее, и был уверен – это выражение лица станет последним, что он запомнит. Потому что если он выживет, если выберется из всего этого живым, то он позволит этой картине поглотить его целиком. Он будет питаться этим годами – ее отвращением и липкой ненавистью, ведь он заслужил, мать вашу, он заслужил.

Но для Беллатрисы мир не разрушился на кусочки, он продолжал существовать и время продолжало идти, поэтому она теряла терпение.

– Чего ты ждешь?!

Ее голос стал похож на змеиное шипение. Он был одновременно тихим и громким.

– Да, Малфой, чего ты ждешь? – подхватила Грейнджер, и ей бы заткнуться, но нет, она Грейнджер, она ебучая Грейнджер, она перевернет его мир, даже когда он будет думать, как спасти ей жизнь.

Хотелось зашипеть «заткнись», добавив любимое «грязнокровка», но сил не было, времени – тоже не было. Ни единой секунды.

Вот и все. Конец, господи, конец.

– Ты же не пойдешь со мной смирено, так? – спросил он, не узнавая своего голоса.

Грейнджер выдавила ухмылку.

– Я буду драться с тобой, пока не перестану дышать.

И, заглянув ей в глаза, он понял, что это правда. Кончик его губ автоматически изогнулся. Он был восхищен ею. Снова она делала это с ним. Восхищала его, даже когда для этого было совсем не время.

Дерись, подумал он.

Дерись так, как не дралась никогда, прошу тебя.

Драко открыл рот, чтобы сказать ей это, но Беллатриса опередила. Ее зловонное дыхание прошелестело по его лицу, и она зашептала, прижимаясь к его плечу.

– Я знаю волшебное слово. Расслабься, и наша союзница все сделает за тебя.

Он нахмурился, переваривая. Союзница?

Он огляделся, силясь понять, о ком говорит тетка, и тут осознание свалилось на него с потолка. Огромным таким снежным шаром, заледеневшим от холода.

– Стой, – прошептал он, опустив ладонь себе на грудь. – Эту дрянь в Пэнси впустил не Снейп, а ты. Ты это сделала, но как? Как ты попала в замок?

Беллатриса облизнулась, как зверь.

– Нет, милый, не я. Я поделилась ею, но привез ее в замок ты. Ты, мой хороший, послушный племянник.

– Нет.

– Да. И сейчас она не нанесет тебе вреда, потому что ты научился ее контролировать. Вы прекрасно знакомы. Можно сказать, вы старые друзья. Просто дай ей чуть больше власти.

Ужас парализовал его. И вдруг он понял, насколько все было очевидно и просто. Весь год он думал, что сходит с ума, что говорит сам с собой – спорит, умоляет, злится и просит совета, но нет. Не с собой.

Тень. Она всегда была живой, не выдуманной, она всегда наблюдала, перемещалась, рылась в его голове. Как же он был слеп!

Драко вскинул голову. Беллатриса взяла ее за плечо, встала на носочки. Прижала губы к его уху.