Мерлин толкнул одну из простых деревянных, выкрашенных белой краской дверей, сказал, заходя:

– Твоя спальня, Ваше Величество.

Они зашли в большую квадратную залу с окнами во всю противоположную двери стену. Да, спальня была – сказать большой, это не сказать ничего – она была размером с… пожалуй, с небольшую дачку. Хочешь – бегай, хочешь – на велосипеде катайся.

Но ожидалось, что в ней всего лишь будут спать: у стены на возвышении стояла кровать с голубым бархатным расшитым золотыми королевскими лилиями балдахином. Бахрома с края балдахина была оторвана и свисала дохлой золотистой змейкой, а в центре полога была продрана дыра.

Мерлин увидел, куда смотрит Сеня, и сказал:

– Даже не спрашивай, – потом добавил: – Не проси никого прятаться на пологе…

– Кого?

– Хоть кого, – сказал Мерлин.

Все остальное в комнате было подобно кровати: роскошным, но до того потертым, рваным, излохмаченным временем и не только им, что хоть плачь. Плашки выложенного узором паркета покоробились, и некоторые торчали горбом, так что Сеня чуть не споткнулся. Обои, похоже, шелковые, выцвели так, что рисунок почти исчез. Изогнутые ножки одного из стульев были грубо приколочены гвоздями – так, что расщепилось дерево. На камине стоял гипсовый бюст с облупленным носом.

– И предыдущий король тут жил? – с сомнением спросил Сеня.

– Где же еще, – сказал Мерлин.

Зато окна оказались стеклянными дверьми на большой балкон, с великолепным видом на парк.

Мерлин дважды громко хлопнул в ладоши и тихо сказал Сене:

– Вот так будешь его звать.

– Кого? – не понял Сеня.

Но в этот момент ответ сам зашел в комнату – и он был даже не человеком. Или не совсем человеком. Или человеком особой расы. Такой… Лягушачьей.

В общем, фигура у него была вполне человеческая, ну разве что ноги слишком поджарые и длинные (да, Сеня это заметил сразу, потому что ноги эти были выставлены на всеобщее обозрение с помощью белых чулок). А вот голова! Да, голова под малиновым беретом была совершенно лягушачья: зеленая, с большим ртом и выпученными темными глазищами. И ко всему – ушей на этой голове абсолютно не наблюдалось!

М-да. Впрочем, если у них тут и герцоги, и Мерлины, и викинги, и кто там еще… Сеня пытался вспомнить слова крестьянина – вроде тот упоминал гномов и котов… Так почему бы не быть и человеку-лягушке?

Человек-нечеловек был в коротких зеленых штанишках с бордовыми разрезами и в зеленом камзоле. Костюм наподобие этого Сеня видел во французском историческом фильме. Кажется, на герцоге Анжуйском.

Зеленый человек, едва переступив порог, раскланялся, расшаркался, причем снял с головы берет (и оказался совершенно лысым, что, впрочем, почему-то не удивило Сеню), и махал им так, что перо прошлось метелкой туда-сюда по паркету.

А потом выпрямился и произнес с расстановкой:

– Ваше Величество, позвольте представиться. Я Ля Гуш, ваш писарь и церемонимейстер.

– Оч-чень приятно, – почему-то то, что зеленый человек заговорил, изумило Сеню больше, чем то, что он носит штаны. – А я Арсени…

– Арчибальд, – сказал Мерлин внушительно, – Первый!

Сеня закашлялся. Нет, может быть, Арсений и неподходящее имя для короля. Но тогда он мог бы быть, например… Артуром! Да, королем Артуром!!! Но не Арчибальдом же!

Человек-лягушка между тем снова раскланялся. Видимо, на придворном языке это означало: «Мне тоже очень приятно познакомиться».

Мерлин приветственно махнул ладонью человеку-лягушке, и не успел тот ответить, сказал:

– Ну, я пошел. А вы тут веселитесь, – и он направился прочь, но потом приостановился, оглянулся, посмотрел на Сеню внимательно и сказал: – М-да, опеределенно.

– Что определенно? – не понял Сеня.

– Пятьдесят седьмой, – ответил Мерлин уже из коридора.

– А вы, – растерялся Сеня, – куда?

– Корону подгонять! – донеслось издалека.

Ля Гуш тактично произнес:

– Не желаете ли умыться с дороги, Ваше Величество?

Сеня желал не просто умыться. Он осведомился о наличии душа, Оказалось, душа нет (даже и слова такого Ля Гуш не знал), но есть ванна. И дверь в «ванную залу» находится практически рядом с кроватью – Сеня ее не заметил, потому что она дверь была скрытой – казалось, в стене, прямо по обоям и панелям, просто вырезан прямоугольник.

Человек-лягушка прошел к коридору, выглянул туда и, сложив зеленые ладони рупором, прокричал:

– Ванну королю!

Казалось, эхо запрыгало по всему этажу, но эхо было неточным, сначала прозвучало: «Король грязный!», потом: «Корыто!», а дальше Сеня уже и не расслышал.

Сеня застыл в недоумении, а Ля Гуш невозмутимо сказал:

– Пока они будут готовить ванну, я зачитаю вам, как вам себя вести на коронации, – он достал из-за пояса, куда перед этим сунул берет, свиток, развернул его и прочел: – Ведите себя с достоинством.

Сеня пробормотал, несколько уязвленный:

– И так понятно.

Ля Гуш сложил свиток и заткнул его обратно за пояс.

– А дальше? – обеспокоился Сеня. – Извини, я не должен был перебивать…

– Король никогда не перебивает. Он только оживляет беседу, – заметил Ля Гуш. – И я зачитал весь текст.

– Да? – удивился Сеня.

Ля Гуш взволновался:

– Если вы желаете, я могу почитать что-нибудь еще…

– Что, например? – спросил Сеня.

Ля Гуш снова достал свиток, развернул его, поискал глазами, предложил:

– Правила поведения короля на воде.

– Интересно, – сказал Сеня.

Ля Гуш, подбодренный его замечанием, радостно зачитал:

– Не зная броду не суйся в воду!

– Мудро, – пробормотал Сеня.

В этот момент в коридоре послышался шум, шаги, и в спальню стали заходить слуги с ведрами горячей воды. А потом и еще слуги – с полотенцами, мочалками, губками, мылом, какими-то флаконами.

Воду налили в высокую белую эмалированную ванну, стоявшую на четырех золотых лапах, полотенце и прочее положили на стул рядом с ней. Двое слуг остались. Сеня подумал, не ждут ли они чаевые – кто его знает, как в этих дворцах заведено?

И он готов был уже извиняться, что у него нет при себе денег, как один из слуг шагнул к нему и схватил за рубашку:

– Я помогу Вашему Величеству раздеться…

Сеня оттолкнул его, крикнул от испуга:

– Да вы что! Я сам…

– Но… – сказал удивленный слуга.

– Идите, идите, – велел им Сеня.

– А – спинку потереть? – вежливо осведомился второй слуга.

– Я сам, сам! – сказал Сеня.

– А – с кувшинчика полить? – удивленно спросил первый.

Сеня вздохнул и снова повторил:

– Сам.

Слуги, несколько обиженные, ушли.

Мыло оказалось душистым, вода горячей. Сеня вымылся с удовольствием, не спеша. Вылез и вытерся большим льняным полотенцем. Заметил на втором стуле сложенное белье. Это были панталоны и рубашка. Все из тонкого хлопка ли, батиста. Все с кружевами и завязочками. Он надел все это, а свои красные трусы постирал в ванной и повесил на спинку стула, рассчитывая надеть их, как только они высохнут. Потому что удобнее они. Если бы он знал, где и когда он их увидит в следующий раз, он бы их тут не оставлял так беспечно, а велел стеречь и закрыл бы ванную залу на замок.

Когда он вышел из ванной, он увидел, что в спальне успели прибраться: пол блестел, а мебель будто стала ярче – видимо, с нее вытерли пыль, на кровати красовалось другое покрывало.

А еще он увидел с десяток слуг, выстроившихся в линию. В руках каждый из них держал предмет гардероба. Ля Гуш стоял перед ними, как дирижер, у него в руках снова был развернутый свиток. Ля Гуш повернулся к Сене и сказал:

– Ваша одежда для коронации, сир.

– Но коронация вроде бы вечером, а сейчас… – неуверенно произнес Сеня.

Ля Гуш достал из кармана камзола часы на цепочке:

– Сейчас четверть пятого. Коронация в шесть. То есть менее чем через два часа! – в ужасе воскликнул он. – Мы едва успеваем!

Он живо спрятал часы обратно в карман, снова раскрыл свиток и торопливо провозгласил: