– Первый! – подсказал теперь голос Мерлина.

– … Первый! – повторил Сеня. И продолжил по тексту: – Обещаю. Ничего тут не менять… Уважать обычаи и традиции страны…

Сеня уже хотел было развернуться, но в бок его больно толкнул острым локтем Мерлин и сказал сердито:

– И еще внизу строчка!

Сеня поискал глазами. Внизу ничего не было.

– Впереди трона! – сказал Мерлин.

Сеня посмотрел на переднее ребро камня. И правда, по узкой этой стороне шли буквы, не выдолбленные, а написанные золотистой краской. Сеня их послушно прочел:

– И слушать советов Мерлина.

Зал, будто ждал этой фразы, зааплодировал снова. Ля Гуш вернул седушку трона на место. Сеня развернулся к публике и едва сдержался, чтобы не раскланяться.

Мерлин прислонил посох к трону, взял с подушки корону двумя руками и поднял ее над головой Сени:

– Объявляю тебя королем Гольштании, Арчибальдом Первым!

Корона оказалась тяжелой, но по голове впору и проскальзывать до шеи не собиралась. Внутри, по самому нижнему краю ее шла мягкая лента. И голове было почти что комфортно. Видимо, Мерлин и правда был хороший шляпник.

Потом подошли два пажа и накинули ему на плечи длинную бордовую мантию, подбитую горностаем.

Придворные закричали:

– Да здравствует король!

За спиной десяток голосов тоже прокричал: «Да здравствует король!» Но Сеня и не понял, откуда там могло оказаться столько людей. Он обернулся, чтобы посмотреть, но снова ничего не успел разглядеть толком, кроме движущегося тумана, потому что Ля Гуш скомандовал ему коротко:

– На трон! На трон садитесь!

Грянула веселая музыка – на балконе в дальнем углу расположились скрипачи и трубачи.

Сеня плюхнулся на трон. Спина его, несмотря на подбитую мехом мантию, вдруг ощутила холод. Будто он сел спиной к открытой дверце холодильника. Так как он начал озираться по сторонам, пытаясь понять, откуда так дует, Ля Гуш склонился к нему:

– Что-то не так, Ваше Величество?

– Что за троном? – спросил Сеня.

– За троном? – переспросил Ля Гуш.

– Да. Так дует.

– Это не дует, Ваше Величество. Это пэрвидения.

– Что? – ужаснулся Сеня и чуть не вывернул шею, оглядываясь.

Он и правда, увидел, что туман – это вовсе не туман. А неясные полупрозрачные фигуры. Просто яркий свет зальных люстр в сотни свечей делал их почти невидимыми.

– Привидения… – в ужасе повторил Сеня.

– Пэр-видения, – с почтением поправил его церемонимейстер. – Потому что дворцовые привидения.

– Да? – переспросил Сеня. Но ему, честно говоря, было все равно, как они называются. Главное – они стояли, то есть – колыхались – за его спиной!

Поэтому он даже не заметил, что музыка закончилась. Ля Гуш развернул длиннющий, метра в два, свиток и стал зачитывать имена всяких маркизов, графов и баронов. Эти самые называемые Ля Гушем подходили, останавливались на момент у нижней ступеньки, прямо перед Сеней, и делали реверансы – кланялись, изящно взмахивая руками и шаркая ногами. Их было так много и они были так похожи друг на друга, что Сеня никого и не запомнил.

Та баронесса, которой Сеня сдуру пожал руку, подошла к трону и бросала на новоиспеченного короля такие страстные взгляды и так красноречиво обмахивала пышную грудь веером, что Сеня почувствовал, что краснеет, и перевел взгляд на пряжки своих замечательных туфель.

Наконец, когда были представлены младшие сыновья и дочери баронетов, и прошло никак не менее двух часов с начала церемонии коронации, очередь к трону иссякла.

Ля Гуш вышел вперед и объявил:

– Его Величество приглашает дорогих гостей на пир в честь коронации. К шести часам. А пока Его Величество предлагает совершить прогулку по парку и насладиться свежим воздухом.

Как много Сеня предложил, мало что даже на открыв рта, но даже ни о чем и не подумав!

Слуги распахнули стеклянные двери, ведущие в парк. Придворные стали выходить. Герцог, гордо задрав острый подбородок, спустился с подиума и тоже направился в парк.

В зале от свечей и от присутствия большого количества людей стало душно и тепло. Пахло пудрой и духами. А в спину, только сейчас понял Сеня, уже давно никаким холодом не веяло.

Сеня обернулся. Туман исчез.

– Они давно ушли, – сказал Мерлин с улыбкой, взял свой посох и тоже пошел к стеклянной двери.

А Ля Гуш проговорил совсем тихо Сене на ухо:

– Они никогда не остаются на скучные мероприятия.

– Отлично, – пробормотал Сеня и спросил у Ля Гуша неуверенно: – Значит, и я пойду прогуляюсь?

– Как желаете, Ваше Величество, – склонил голову Ля Гуш.

Сеня желал. Он встал с трона. Мантия была тяжелой и тянула плечи вниз. Корона тоже как будто бы потяжелела за эти два часа.

– Могу я… – спросил Сеня у зеленого церемонимейстера, – снять мантию и корону? Или мне в них остаться?

– Как желаете, Ваше Величество, – повторил Ля Гуш с почтением. Вроде бы с почтением.

Сеня снял мантию и положил ее аккуратно на трон. Снял корону, к нему тут же шагнул паж с подушкой, и Сеня положил корону на подушку. Потом посмотрел на нее с сожалением, подумал. Нет, голова все же устала.

И, освобожденный от тяжестей, легким шагом направился к распахнутым стеклянным дверям. И услышал, что кто-то следует за ним. Он обернулся: это были пажи, с мантией и с короной, и Ля Гуш.

– Зачем это? – спросил Сеня пажа, кивком указывая на мантию.

– Вдруг вы замерзнете, – сказал мальчик-паж.

– Лето же, – сказал Сеня. – Иди отдыхай.

– Так положено, – робко сказал паж.

– А корона? – спросил Сеня у Ля Гуша.

– Тоже, – коротко сказал Ля Гуш.

Сеня подумал, что же теперь – он будет гулять как под конвоем?

– А вы? – спросил он Ля Гуша.

– Можете мне тыкать, Ваше Величество, – с уважением сказал Ля Гуш.

– Хорошо, – сказал Сеня. – А ты – зачем?

– Чтобы быть рядом, – сказал Ля Гуш.

– Зачем? – упрямо повторил Сеня.

– Так положено, – ответил Ля Гуш.

– Зачем? – Сеня понимал, что он сейчас своими «зачем?» напоминает капризного ребенка, который не хочет идти в детский сад. Но он понимал, что если он сегодня позволит этой троице увязаться за ним, то они, пожалуй, от него никогда не отвяжутся.

Ля Гуш немного растерялся. И Сене это понравилось, потому что до сих пор терялся только он сам. Но потом Ля Гуш все же ответил:

– А вдруг вы захотите продиктовать новый указ?

– Действительно, – сказал Сеня и после некоторого раздумья добавил: – И вот мой новый указ.

– Указ номер один! – торжественно отозвался Ля Гуш, моментально развернул чистый рулон бумаги, выдернул из берета, что так и был заткнут за пояс, перо, и отвинтил крышку у висевшей на его шее чернильницы.

«Значит, перья на берете – вовсе не украшения, – понял Сеня, – а рабочий инструмент».

Ля Гуш макнул перо в чернильницу.

– Королю… – продиктовал Сеня, – позволяется гулять в чем хочется… – потом на всякий случай уточнил: – и где хочется…

Ля Гуш строчил.

– Одному! – сказал Сеня главное.

И пошел в парк. Один.

Не то чтобы Сене нравилось гулять по дикой чащобе, ломая ветки и срывая колючки с одежды, но после всех сегодняшних сумасшедших событий и после парадной суматохи ему хотелось побыть одному. Подумать. Успокоиться быть может. Поэтому он направился по самым нехоженным дорожкам в самые тенистые кущи.

Прежде всего, он не мог понять, как он попал в это странное место. И что это за место такое? И что ему вообще теперь делать?

Самой большой загадкой было, что это за мир и где он находится. Это явно было не на Земле. По крайней мере, не на той Земле, с которой прибыл Сеня. После недолгих размышлений Сеня решил, что это параллельный мир. Он читал, что параллельные миры, скорее всего, очень похожи, просто находятся в разных гранях реальности. И похожи они, как похоже на предмет его отражение в зеркале. Но в зеркале не простом, а кривом.