- Боже, детка, – выдохнул он пораженно, – я его точно убью!

- Не перестарайся, Дер, против двоих я точно не выстою, – саркастично отбил Стайлз, и Дерек понял, о чем он, когда Стилински защитным жестом стыдливой девчонки прикрыл руками свои маленькие окровавленные соски, с еще стекающими вниз по ребрам каплями всё прибывающей и прибывающей крови.

====== XIV. ======

“Пирсинг в домашних условиях – это просто” – гласила надпись, декорированная потеками крови.

Сайт нашелся в истории браузера, едва Дерек её копнул. То есть, маленький мерзавец даже не думал скрываться и подчищать за собой кровавый след. И теперь Дерек со злостью вглядывался в экран ноута, рассматривая кричащий какими-то бунтарско-подростковыми лозунгами сайт. Надеясь лишь на то, что его создатель, наверняка малолетний, уже сдох в мучениях от сепсиса.

- Ты знал, что ему нравится такое? – спросил из-за спины загробный голос реанимированного наспех Стайлза.

Дерек пожал плечами:

- Я мог только предполагать. Но не предполагал.

- Он что, даже не говорил с тобой об этом? – у Стайлза нехорошо зазвенел голос.

- О чем – об этом? О модных дырках в твоем теле? Мы не особо разговариваем с ним, детка, если ты забыл, – немного нервно ответил Дерек. – Твоя вторая эмм... половинка, знаешь ли, зациклен исключительно на сексе. Впрочем, я тебе говорил.

Дерек не помнил – говорил он на самом деле или нет. Было уже не важно. Масштаб новой катастрофы был впечатляюще кровав и предполагал не деликатничать друг с другом – говорить всё, как есть. За исключением некоторых постыдных для Дерека моментов, где фигурировали сверкающие до рези в глазах трусы.

- Придурок хренов, – презрительно процедил Стайлз, спросив в никуда: – И как он догадался залезть в интернет?

Дерек замер в ужасе: когда-нибудь Стилински должен был понять – эксперименты с компьютером начал именно Хейл. Теперь это выплывало наружу.

Но Стайлз не успел задать лишних вопросов. С незнакомой робостью Дерек осторожно привлек к себе мальчишку. Старался соски, да и вообще переднюю часть торса не задевать, помня, как двумя часами ранее они снова пережили очередную бурю. Стайлз был похож на настоящего сумасшедшего, классического психа в окровавленной майке, который наконец-то орал не сдерживаясь, проклиная всю их поганую-распоганую жизнь, а Дерек пытался успокоить его, видя как от несдерживаемых эмоций Стайлза кровь напитывает белый хлопок его майки все больше и больше.

- Я убью... убью эту сволочь... – беспомощно грозился оборотень снова, и пытался хоть как-то анализировать произошедшее, вовлекая в разговор зареванного Стайлза, облепленного кусками ваты.

- Раньше он не был таким. Это его самоуправство... Его нужно как-то пресечь.

План был чертовски хорош, несомненно. Но Стайлз его не одобрил: сквозь слезы мрачно выдал заученное за годы бесед с врачами правдивое:

- Этого следовало ожидать, Дерек. Он, вроде как, становится самостоятельным. И дальше, я думаю, будет хуже.

Куда уж хуже, думал оборотень, глядя на живописную картину своего порезанного парня. Которому было больно. Которому почему-то ни черта не помогали прикладываемые к кровоточащим ранам ватные тампоны, облитые бетадином. Поэтому, лишь только Стайлз позволил ему это, Дерек кинулся вылизывать, будто пёс, раны своего любимого. Он делал это остервенело, выпустив свои природные инстинкты и с жадностью вдыхая густой запах чужой крови. Впервые дурея от этого аромата, согласно своей природе. Но дурея неправильно, совсем не так, как положено дуреть хищному зверю.

- Она сладкая, – прошептал через минуту, сползая от истерзанных сосков ниже, тычась Стайлзу в мягкий расслабленный живот носом и понимая – его тошнит. Тошнит совсем как первокурсника медицинского факультета, впервые ступившего на территорию морга, во владения паталогоанатомов, этих вестников неизбежной, неприглядной истины, открывающей новичкам, что внутри каждого человека, даже самого утонченного, красивого, любимого, одинаково мокро, кроваво и склизло.

- Что? – немного заторможено переспросил тут же Стайлз своего парня, – кто сладкая?

- Твоя кровь, – убито выдавил из себя Дерек и позорно зажал себе рот ладонью, боясь, что не сдержится – выблюет все те капли багряной сладости, которую он уже успел по-вампирски насосать.

Стайлз не заметил рвотных позывов волка, прислушиваясь лишь к себе, вздрагивая под касаниями влажного языка к коже. А Дерек с удивлением понял, что перебарывая накатывающую тошноту, он медленно, но верно возбуждается. И Стайлз ему отвечает тем же – все чаще и чаще дышит, захлебывается воздухом от каждого мазка языка, ерзает и пахнет уже не отвратительным мясом – пахнет ответным желанием.

Дереку казалось – хотеть сейчас секса неправильно и преступно. Но склонял голову все ниже и ниже, пока не уткнулся ею Стайлзу между ног. Втянул запах ношеной джинсы, напитанной ароматами хозяина, учуял влагу натянутого хлопка трусов под ней, нотку пота, струящуюся из промежности, и сдерживаться уже не стал. С пылающим стыдом лицом – будто впервые – зарылся глубже в складки джинсов Стайлза, нащупал щекой, подбородком, носом характерный контур члена под ними, с нажимом стиснул его губами, дохнул горячим воздухом сквозь зубы и благодарно замер, чувствуя, как Стайлз самостоятельно рвет пальцами ширинку своих брюк, избавив Дерека от процедуры своего раздевания.

Член ткнулся оборотню в лицо, размазал по щеке влагу, немного приправленную острой ноткой мочи, и Дерек небрезгливо взял в рот – втянул щеки, засасывая плоть сразу глубоко и сильно, до стона, донесшегося до него откуда-то сверху от запрокинувшего голову Стайлза.

Сосал он ему жестко и даже грубо, надеясь что хоть так заставит себя не чувствовать страшного запаха крови, все еще разлитого в воздухе, а полностью забьет себе ноздри грязным, правдивым ароматом секса.

Они так ничего и не решили, не составили планов возмездия, утомленные медицинскими процедурами больше, чем сексом. Но ночью у Дерека случился внезапный непроходящий стояк, который спящий под обезболивающими Стайлз, конечно же, не заметил.

“Секс, – думал оборотень, тычась в простынь головкой, как несовершеннолетний кутенок, – слишком много секса. Между нами лишь непристойные прикосновения, лишь сперма и наши стоны. Наша жизнь пропитана неправильной чувственностью, всей этой грязью, и я устал обсуждать по вечерам – в какой из поз будет наиболее безопасно сношаться, чтобы на свет не выполз уродливый чертенок Кай. Секс... Спасительный, лечебный, уже ненавидимый...”

Первый раз за всю жизнь ему захотелось рассказать хоть кому-то о своих отношениях. Пожаловаться. Тихо завыть без слов. И согласиться с утверждением, что история его романа со временем стала совершенно неправдоподобной.

Противоречивые мысли жгли подкорку. Между бедер горело пламя, более присущее человеку, подверженному приступам приапизма, чем выдержанному, взрослому волку Дереку Хейлу, которому не нужно было объяснять, что такое тотальный контроль тела.

Но тело жаждало продолжения, обиженно среагировав на односторонний сеанс оральных ласк, которыми оборотень побаловал свою пару, забыв о себе.

Стайлз сладко сопел. Дерек думал.

Так много половых сношений за последний год с одним и тем же партнером говорили о том, что он должен был чувствовать себя успешным альфа-самцом, вожаком своей маленькой стаи, с налаженной жизнью во всех сферах. Но почему-то обилие чувственных утех вызывало рвоту – ментальную, неконтролируемую рвоту от осознания того, что секс в его конкретном случае, случае Дерека Хейла – приз утешительный. И оттого хотелось его все меньше и меньше, и одновременно отказаться Дерек от этого не мог – так и лежал сейчас, возбужденный, с жутчайшей эрекцией, подтверждая свое примитивное полуживотное происхождение; терся о простынь, мечтая кончить.

Внезапно стало раздражать всё – всё, что случилось и еще должно было случиться, потому что Дерек чуял – кровавое происшествие только верхушка айсберга и главная гадость впереди.