А ведь хорош как бог. Капельки воды застыли на загорелой коже сверкающими шариками. Пар льнул к стройному телу, клубился вокруг стальных мышц, словно пробовал на вкус и не мог насытиться. Одна наглая улыбка чего стоит, а от чертиков во взгляде сердце колотится как сумасшедшее.

Хотелось показать ему, что чары обаяния на настоящую ведьму не действуют, но действовали ведь! Я застыла подле горячего бассейна, не в силах проявить волю и гордо удалиться, наглядно показав равнодушие к обаянию привычного к женскому вниманию короля. Все, что смогла, это не смотреть прямо, а уставиться куда-то в угол купальни, где в кадке матово блестели раскаленные куски базальта, истекая паром. Рейс равнодушно пожал плечами, подошел к одной из расставленных у стен табуреток, зачерпнул из пиалы мыльный раствор и принялся растирать губкой натренированное тело.

Я забыла, как дышать, заколдованная размеренными движениями сильных рук. Красная губка стирала черные разводы на смуглой коже, оставляя полупрозрачный покров из пены. Закончив тщательное омовение, Рейс окатил себя водой из миски, отряхнулся и ступил к бассейну.

Король погрузился в воду по лопатки, откинулся на спину, в блаженстве прикрыв глаза. Кудри антрацитовыми лентами стелились по поверхности, брызги стекали с широкой груди.

Он зачерпнул горсть, умыл лицо и вытянулся в полный рост. Бассейн был вместительным, размером на шесть человек, наподобие общих японских купален. Достаточно места, чтобы рослый половозрелый мужчина нежился, распластавшись на поверхности. Полежав вдоволь, король перевернулся на живот, подплыл к дальнему краю бассейна, зачерпнул чашей воду и плеснул на камни.

От вида широкой спины, бугрившихся мышц, тонкой талии и идеальных округлостей ниже нее мне стало невероятно жарко. Плотная ткань черного платья липла к телу, стоячий воротничок душил.

Рейсвальд обернулся, видимо привлеченный звуком тяжелого дыхания. И я смогла лицезреть во всей красе, что, в отличие от меня, он нисколько, ни капельки, ни на грамм не был возбужден.

Я слепо нашарила входную дверь, повернула ручку, вывалилась в безлюдный коридор. Стыд разливался под ребрами, будто в душу плеснули едкого яда.

Дышать. Необходим свежий воздух. Неверным шагом направилась к одному из черных ходов в замок, по пути расстегивая жемчужные пуговки на тяжелом бархате лифа.

С облегчением вдохнула морозный осенний воздух, словно птица, вырвавшаяся из клетки. Во мне бурлила магия, расплавленным золотом плескалась в груди, волнами заливая голову, кружа и пьяня. От нее необходимо избавиться, иначе отравлюсь как от передоза. Бездумно подняла с травы голубиное перо и направила бурный поток в полую трубочку.

Желтый металл кольцами обвивал перо, нестерпимо ярко светил очин, жилками сверкали бородки, опахало трепетало от невидимого ветра.

Во второй раз за день сотворила артефакт. Теперь их тринадцать. Илстин бы запер меня в башне, заставив медитировать, схватился за голову и целый день пугал бы зловещими предсказаниями. Сама понимаю, что надвигается катастрофа. Это все Рейсвальд, близость к нему сводит с ума. Видела его лишь несколько секунд назад, и вновь тянет обратно с невероятной силой.

Перо мерцало радужным отливом, на ощупь стало прохладным и твердым, словно стеклянным. Магия плескалась внутри, готовая вырваться при малейшем зове. Получился мощный магический предмет, за который будут биться богатейшие владыки. По отпечатку энергии видно – владеющий сможет перекидываться в птицу по желанию. Нужно поместить перо в тщательно охраняемую комнату, перед тем как увижу Рейса и опять забуду обо всем на свете.

Пока поднималась на второй этаж, десять раз соблазнялась приказать Рейсу ждать меня в спальне, в том невероятно прекрасном образе, что навсегда отпечатался на внутренней стороне век, и десять раз передумывала. Неисполненная любовь жгла сердце и требовала насытиться. Немало усилий пришлось приложить, чтобы приструнить бушующие эмоции. Пока прошла до конца по коридору, повернула в западную башню, поднялась по винтовой лестнице до окованной двери, уже успокоилась и твердо решила отвлечься. Перо прекрасно поместилось под стеклянным колпаком. Охранный монстр открыл один глаз, полыхнувший алым, дернул пятачком, проверяя запах, и вновь погрузился в сон. Подошла к нему, погладила жесткую щетину на лысоватом затылке. Фрикс хрюкнул, обнажив острые клыки, раздвинул скрещенные на груди перепончатые крылья и подставил живот для ласки. С удовольствием почесала мягкое пузико огромного монстрика. Тяжело вздохнула:

– Почему весь мир скрестился именно на нем? Что в нем такое? У меня были мужчины красивее, умнее и отважней. Даже с королем Эрлигии провела ночь и на следующее утро ушла без сожалений. Я ведь ему даром не нужна, может, в этом дело? Может, мне просто нравится истязать себя?

Фрикс перебрал лапками по перекладине, засунул пятачок под крыло и засопел. С сомнением высказала ему догадку:

– Наверное, стоило открыться Илстину и попросить у него совета. Может, это своеобразный откат от использования магии. Я ведь и раньше влюблялась, еще у себя дома, в Москве, но так крышу ни от кого не сносило.

Мои сокровища безмолвно поблескивали под стеклянными колпаками. Я пересчитала – десять артефактов, каждый с другим свойством, еще три у покупателей, расставшихся с круглой суммой. Илстин говорил, что жизни ведьм хватает на четырнадцать магических предметов, затем источник сохнет. Четырнадцать – священное число в этом мире, и многое завязано на нем. Ведьм и волшебников тоже всего четырнадцать. Всего один неконтролируемый выброс энергии, один артефакт – и моя сила исчерпается. Превращусь из могущественной госпожи в обычную женщину с неработающей иммунной системой. Надежный тыл я себе так и не обеспечила. Не успела. Я держалась два года без единого выброса, Илстин проникся уважением, признав равной по дару. Столько усилий, непрекращающейся работы, и все впустую. Один артефакт – и мне конец! Думала, сделав рабом Рейсвальда, я обрету власть над измученной и ненужной любовью, а вышло наоборот – король в моем плену станет моей погибелью.

– Маро!

Стеклянный шар наполнился сероватым дымом, в сердцевине блеснула огненная искра, и моим глазам предстала Маросдиль: лениво лежала на расшитых подушках, нежась в объятиях двух смуглых мужчин. В одном из них я с удивлением узнала эмира Садата Алиима, который всего месяц назад пламенно клялся, что всеми фибрами души Маросдиль ненавидит.

Не хотелось отвлекать подругу, но мне было отчаянно необходимо с кем-то поговорить. Я запуталась в собственных чувствах, совсем потеряла покой и не видела достойного выхода из ловушки, в которую загнала сама себя.

– Маро!

Ведьма оторвалась от поцелуя с Садатом, накинула на плечи прозрачный платок, расшитый рубинами, и повернулась к стеклянному шару, отвечая на призыв.

– Эви, как я рада тебя слышать! Котенок, не можешь ли выйти на связь чуть попозже? Немного занята, как видишь. Мальчики не простят, если отвлекусь.

– Хорошо, я все понимаю. Не хочу тебе мешать, – ровным голосом ответила, стараясь не выдать разочарования.

– Подожди, Эви! – Маро капризным жестом оттолкнула лезущего к ней Садата и села так, что лицо заняло весь стеклянный шар. – Ну-ка выкладывай, что там у тебя!

Проницательная Маросдиль! Ей все давалось легко: читать в человеческих душах и направлять их в нужную сторону. Оставаться холодной к врагам и теплой с друзьями. Ее называли «великолепная ведьма», а все знают, какое прозвище народ подарил мне. Я счастливица, что в беде могу рассчитывать на полезный совет Маро.

– Он у меня в замке, – сказала, как сбросила с плеч невероятную тяжесть.

– Кто? – нахмурившись, спросила Маро, а потом догадка осветила ее лицо, и она с придыханием спросила: – Ваня, что ли?

Рейсвальда мы даже в разговоре между собой боялись называть настоящим именем, взамен окрестив простым народным, которое меньше всего подходило властителю богатой страны. Во всем мире одна Маро была посвящена в мое постыдное увлечение королем Айнура.