Это был очевидный разгром, Питер признавал поражение. Но это не помогало забыть того темного, влажного взгляда из-под ресниц, будто две вишни в вине утонули. Взгляд был влюбленный, взгляд был потерянный. Так не смотрят люди, уверенные в своём будущем.

- Хорошо, – кивнул он Дереку, – я тебя понял. Ты тоже в него... неё влюблен. Ты мне не уступишь. Но раз так железно уверен в диагнозе, в бескомпромиссной уверенности самого мальчишки, то и бояться тебе, Дерек, нечего. Мне необходимы доказательства. Дай мне их.

- Доказательства чего? – кисло переспросил Дерек.

- Того, что вектор движения уже не переменить.

- Ты сомневаешься в трансгендерности Стайлза? – напряженно спросил Дерек, и Питер заметил враждебный огонёк в его красивых глазах.

- Мне просто нужно увидеть это, документально подтвержденное, на бумаге.

- На, – резко бросил раздраженное Дерек и изящным движением кисти подтолкнул папку к Питеру. – Держи. Свои доказательства. Если, конечно, хоть что-то там разберешь.

Питер оскорбленно хмыкнул – хирурги, они те же математики, уверенные в том, что гуманитарные науки, считай, психология с психиатрией – это всего лишь множество туманных слов и никакой определённости.

- Не беспокойся, разберу, – ответил с заметным снисхождением и добавил, – если только ты не будешь навязывать мне своих суждений о пациенте. И перестанешь отзываться о нем, как о какой-то расчетливой суке. Весь вечер давил на него. Обвинял в чем-то... Да элементарно оскорблял!

Питер замолк, припоминая. Припомнил, что и сам был хорош. И что племянник Стайлза сукой, кажется, не называл.

- Я сказал – “стерва”, – тут же словил его на обмане Дерек.

- Ладно, – согласился Питер, – пусть стерва. И даже это было слишком грубым для мальчика, который всего лишь хотел секса, которого ты дать ему не мог... По крайней мере – пока.

- Да перестань ты рыцарствовать, дядя! – психанул Дерек. – Я ничего ей оскорбительного не сказал, чтобы она так сильно нуждалась в твоей защите! Она пыталась мне изменить!!! Она... черт, она не пыталась! Она изменила!!! Учитывая это, я был с ней крайне мягок, не находишь? Не делай вид, что чуть не упал в обморок от слова “стерва”! Она и не такое от меня слышала и не такое говорила сама! Ты думаешь, мы никогда до этого не ругались? Да что ты вообще знаешь о женщинах и отношениях с ними???

- По крайней мере, – заметил Питер, все еще изумленный уверенным отождествлением Стайлза с женщиной, – я девочек своих ни разу суками и стервами не обзывал. Кейт не в счет.

- Да никакая Одри не сука, – подозрительно легко отмахнулся от сказанного Дерек. – Пожалуй, обозначение “сука” даже слишком мягкое для неё. Сукам вообще далеко до этой сообразительной девочки. Потому что Стайлз на самом деле – дьявольски расчетливый и умный бес, с которым ты еще пожалеешь, что связался. И не говори мне потом, что я тебя недостаточно предупреждал...

Питер непонимающе уставился на племянника.

- Девочка, конечно, огонь, – незаметно для самого себя называя Стайлза девчонкой, проговорил Питер, – но иногда все же казалась мне эмм... ромашкой, которую ты весь вечер третировал. И ты теперь утверждаешь, что она... что?

Дерек, кажется, наслаждался каждым мгновением, пока Питер вникал в его нелестные характеристики, данные нежному мальчику Стайлзу.

- Угу, – скучливо качнул головой, – эта милая девочка, которую я третировал, она вовсе не безобидный цветок. Она та самая Елена, то самое зло, которое призвано, поэтически говоря, губить сердца и души, именно этим своим качеством привлекая мужчин.

Дерек посмотрел с жалостью и закончил:

- Мужчин вроде тебя.

Это был перебор, и Питер сердито высказался:

- Ваш диплом, мистер Хейл-младший, еще не дает вам права судить так безапелляционно о своих родственниках. Даже если и перешли они вам дорогу.

- Я не о тебе сужу, – пожал плечами Дерек, – а о мужчинах определенного типажа в целом. Так сложилось, что большинству самцов нравятся больше остальных женские особи из подвида “стерва обыкновенная”. Именно такие женщины одним своим словом или движением пальца (пальца ли?) стирали с лица земли империи. Немаловажно и то, что эта женская порода всегда щедро наделялась природой не только умом, но и отменным темпераментом. У Одри не по годам развитый интеллект и поразительная способность к точному анализу в разных областях. И выше ее ICQ только ее либидо. К сожалению.

Питер смутился. Хотел бы он сказать, какое либидо продемонстрировал мальчик в его постели! Да только стыдно стало чисто по-мужски. Не мог, не пробудил, не выявил. Позор, да и только.

А Дерек все не унимался:

- Тип полового влечения Одри чисто мужской. В какой-то момент ей... надо. До одури, до дрожи в ногах. Наверно поэтому ты оказался в ее постели. Насколько я понимаю, без особого успеха и возможности продолжения вследствие непомерных потуг принять себя и свое тело непеределанным. А попросту говоря – удовольствия она не испытала, а это ли не цель секса?

- А как насчет твоего типа влечения, племянник? – внезапно вспомнился Питеру их малоприятный разговор в ресторане, уж так захотелось тоже хоть чем-то задеть, – мне показалось, или Стайлз действительно намекал на измены?

Дерек и не подумал смущаться.

- Я точно не собираюсь сейчас тебе отчитываться, Питер. Мы обсуждаем не меня, а Одри. Ну, было пару раз, никто из нас не святой. Не мог же я всю пятилетку удовлетворяться минетами только из-за того, что у моего партнера отсутствует правильное отверстие между ног.

- Отличные отношения! Просто прекрасные! Она уличает тебя в походах налево, а ты в ответ, поминая её либидо, называешь девочку блядью, – вырвалось у Питера гневное, так стало обидно за единственную, но, по мнению старшего Хейла, совершенно правильную дырку препарируемого ими Стайлза.

Вышло, действительно, опять слишком по-рыцарски. Потому что девушек нужно защищать. О девушках нужно заботиться. Даже если они – мальчики.

Дерек на это устало закатил глаза.

- Одри – не блядь. Одри – человек, которому из-за гендерного противостояния в собственном теле и собственном разуме трудно насытить природную сексуальность. Эту проблему решит хирургическое вмешательство. А вот твое вмешательство только навредит. Ты, может, и мужчина мечты, Питер, но так же недосягаем для нее, как и любой другой мужчина-гей. Вы не нужны друг другу. А выплески эмоций, такие, как нежданная влюбленность, могут здорово намутить воды. Сбить к черту гормональный фон, как минимум. Как максимум – отсрочить по причине внушенных тобой сомнений жизненно необходимую операцию. А знаешь, как влияет возраст трансперехода на качество хирургических трудов ? Плохо влияет. Чем старше транс, тем менее он будет похож на настоящую женщину, а в юном возрасте Одри ей не придётся стесняться собственного лица. Она сейчас – нежный мальчик. Став девушкой, она эту нежность не растеряет. Если конечно, операция будет проведена незамедлительно, а никак не в тридцать.

Питер сердито слушал и чем больше осознавал правоту Дерека, тем больше раздражался. Как будто эта растущая перед ним громада препятствий во много крат усиливала примитивный инстинкт – завоевать то, что завоевать почти невозможно.

Своей невежливой, неандертальской даже настойчивостью, которую вразрез с принятыми нормами приличий так любят в мужчинах рафинированные аристократки, перетянуть свою нежданную любовь обратно, на сторону Марса, вырвав из плена шелков и кружев, привив привычку довольствоваться лаконичность исключительно мужских чувств.

Дерек был неплохим психологом, надо признать. Он сразу разгадал готовящиеся маневры и сразу же вывалил на своего дядю еще сотню аргументов. В пользу своей кандидатуры, разумеется.

Ты только думаешь, что влюбился, Питер, говорил он, но для этого тебе показали то, что ты так страстно хотел увидеть. Смущение, робость и девственность. Сидел наверно, слезы ей утирал, когда у вас не получилось, кормил пирожными, советовал, казался бедному мальчишке опытным самцом... От важности не лопнул?