Робин смутился и отступил на шаг.

– Да просто… Вэйл велел приглядывать за тобой.

Эмма выразительно приподняла брови.

– Приглядывать… вот так?

Она хмыкнула. Робин смутился еще больше.

– Наверное, нет, – он тряхнул головой и тоже засмеялся. – Я слишком стараюсь, да?

Глаза его излучали беспокойство. Хотя это Эмме впору было беспокоиться.

Почему Робин так волнуется за нее? Из-за Регины? Пытается произвести впечатление? Или просто он такой… весь положительный? Только сейчас Эмма вдруг поняла: по сути, ей нечего сказать про Робина плохого. Для каждого в этом городе – за исключением детей, да и то не всех – Эмма могла выудить из темных глубин парочку неприятных подробностей. Что она знала о Робине? Был женат, ныне разведен, воспитывает сына, отлично управляется с руками, покладист, любит Регину… Ни одной червоточины. Ни единой. По своему опыту, в большей степени приобретенному в Бостоне, Эмма точно знала: люди не могут быть идеальны. Это не в их природе. Если человек кажется тебе кристально честным и чистым, берегись – где-то внутри сидит такая темень, что ее не разгонит ни один, даже самый сильный, фонарь. Неужели Робин из таких? И что же он тогда скрывает?

Эмма поймала себя на том, что всматривается в Робина столь же пристально, сколь и он в нее. И оба молчат.

– Кхм, – она первая отвела взгляд: еще истолкует неверно. Робин тоже кашлянул и зачем-то отступил на шаг.

– Вэйл прописал тебе постельный режим. Побудь у нас пару дней. Генри будет рад пообщаться с тобой.

Эмме хотела спросить, а будет ли рада Регина, но вместо этого прикусила язык. Почему нет? В конце концов, они сами упорно навязывают ее себе в качестве гостя. Рада Регина этой мысли или нет…

Скорее рада. Если вспомнить, что было вчера.

Щеки Эммы чуть порозовели, когда она подумала о поцелуе. Стало немного неудобно перед Робином, поэтому, чтобы отвлечься от мыслей, Эмма быстро спросила:

– Я бы хотела помыться. И… переодеться.

С последним должна была возникнуть заминка: не Регинины же вещи носить! Но Робин кивнул и вытащил откуда-то из угла объемный пакет.

– Регина съездила к тебе, взяла кое-что.

Эмма почти уже возмутилась такому самоуправству, потом подумала, а откуда Регина взяла ключи, затем и вовсе рассмеялась.

– Ты не сердишься? – с явным облегчением поинтересовался Робин. – Я подумал, что это не очень прилично, но Регина не стала меня слушать…

Эмма покачала головой.

Она не сердилась, нет.

Регина съездила за ее вещами, чтобы проверить, а как там, в квартире. После Лили. Это же очевидно. И это не могло не веселить. Ключи же… Что ж, наверняка Регина оставила себе комплект. На всякий случай. Вот как раз на такой.

Робин ушел, Эмма спокойно закончила есть, осторожно встала, проверяя, все ли в порядке. Неприятные ощущения сохранялись, но жизни не мешали. Уже в ванной она долго стояла перед зеркалом и разглядывала рану, пытаясь угадать, останется ли шрам и насколько большой. А встав под колкие струйки прохладного душа, задумалась о том, что делать дальше.

Эмме не слишком уютно было находиться в этом доме одновременно с Робином, и она сказала себе, что одного дня будет вполне достаточно. Да, если им так хочется поиграть в героев и помочь раненому шерифу, она предоставит такую возможность. Но завтра – и не позже – вернется домой. Сегодня же действительно можно побыть с Генри, они давно с ним не виделись.

В голову лезли непрошенные воспоминания о поцелуе, и Эмма упорно гнала их. Ни Регина, ни она не должны были его себе позволять. Зачем? Они не общались год! Целый год, за который у них появилась новая жизнь. Ну, у Регины точно появилась. Эмма же плыла по течению и, признаться, не так уж этому огорчалась: любое затишье в этом городе было лучше, чем бурный поток новостей и событий. Новые смерти не добавляли азарта, хотелось покончить со старыми расследованиями прежде, чем браться за новые. Но, увы… Новые казались слишком настырными. Хорошо хоть, что одного беглеца нашли, но что делать со второй? Может быть, допросить ее отца?

Эта мысль настолько захватила Эмму, что она постаралась побыстрее покончить с водными процедурами. Крадучись, чтобы не встретиться с Робином и не погрязнуть в выяснениях того, что можно и нельзя делать при ранении в живот, Эмма добралась до «жука», с облегчением обнаружила ключи в кармане джинсов, осторожно забралась в салон и, не прогревая машину, рванулась к цветочному магазину, где, как она помнила, должен был работать Мо Френч, оказавшийся высоким полным мужчиной с угрюмым выражением лица.

– Не приходила она ко мне, – мрачно ответил он, когда Эмма спросила, не видел ли он в последнее время. – Да знаю я, знаю, что сбежала, да. Приходил ко мне Нолан уже, сообщил.

Эмма одновременно подивилась и порадовалась расторопности напарника.

– И вы не знаете, кто мог бы помочь ей сбежать?

Мо отвернулся, вытащил из ведра одну розу на длинном стебле и задумчиво принюхался.

– Да кто ж его знает… Может, по ошибке захватили. А может…

И он с силой чикнул ножницами по стеблю, отрезая добрую половину. Эмма отлично поняла, что он имел в виду, и, распрощавшись, вышла на улицу. Было прохладно, она поежилась, засовывая руки в карманы. Живот немного тянуло, хотелось присесть, а лучше прилечь. Но вместо этого Эмма отправилась в участок.

Дэвид вскочил, увидев, как она входит.

– Ты же на больничном! – воскликнул он. Эмма махнула рукой.

– И толку? Я не умираю. Могу еще принести пользу.

Она засмеялась, видя, как Дэвид неодобрительно качает головой, и села за свой стол.

– Сходила к Френчу. Он ничего не знает.

– А что ему знать? – буркнул Дэвид, потирая глаза и откидываясь назад на стуле. – Он с дочерью особых отношений не поддерживал с момента, как она в психушке очутилась.

– А что с миссис Френч?

– Умерла еще до того, как дочь заболела.

Эмма кивнула.

Это ничего не дает. Если бы отец хотел похитить дочь, он сделал бы это сразу. Или не стал бы выпускать Джефферсона. И убивать медсестру. Мо Френч не произвел впечатления уголовника, способного на все. С другой стороны, особо сильного волнения за пропавшую дочь Эмма тоже не увидела. И тут два варианта: либо Мо равнодушен к судьбе дочери, либо умело играет. Эмма склонялась к первому, но второй отметать совсем нельзя было.

– Что Джефферсон? – уточнила она чуть позже. Дэвид исподлобья поглядел на нее.

– Плохо. Вэйл говорит, ты там задела ему что-то. Операцию они сделали, но он все еще в реанимации и, возможно, оттуда не выйдет.

Эмма кивнула.

Было ли ей жаль Джефферсона? Не очень. Он первый попытался напасть на нее. А если бы ему под руку подвернулась не она? А, скажем, Генри? Или бы он похитил ту девочку, Пейдж, которую столь упорно считал своей дочерью?

Надолго в участке Эмма не задержалась. Еще и потому, что Дэвид упорно выпроваживал ее, мотивируя тем, что не хочет, чтобы в городе появился еще один труп. Мол, раз ей велели лежать, так и надо лежать! Врачи не ошибаются! Эмма хотела рассказать ему пару случаев из своего прошлого, когда врачи как раз ошиблись, но не стала. Вместо этого она покорно согласилась и отправилась вон из участка, на лестнице столкнувшись с Мэри Маргарет. Та, покраснев, что-то пробормотала, и, опустив глаза, бочком обошла Эмму, даже не попытавшись поинтересоваться, а как ее здоровье. Эмма, быстро поняв, почему Дэвид так настойчиво хотел от нее избавиться, хихикала всю дорогу до школы Генри. Надо же, какой проказник у нее напарник! Вызвонив сына, Эмма запарковалась напротив школы и принялась ждать. Кажется, вчера она обещала Генри мороженое? Можно и так.

Генри появился где-то через полчаса. Вид у него был удрученный, а подмышкой виднелась старая добрая книга со сказками. Эмма бросила на нее недовольный взгляд, но говорить ничего не стала. Подождала, пока Генри заберется в машину, и тогда спросила:

– Как день прошел, приятель?

Приятель вздохнул и помотал головой.