— Эй, ты идешь?

Питер высунулся из кухни, зазывающе покачивая тарелкой с большим куском пиццы на ней. Эмма улыбнулась и кивнула.

— Бегу.

Пицца была с курицей и ананасами, а еще Питер купил пива, так что вечер удался.

Наутро Эмма встала рано и, чувствуя себя отдохнувшей, направилась в ванную. Там, стоя под душем, она попыталась заново прогнать в голове фрагменты кошмара, чувствуя при этом, что что-то упускает. Но что именно? А потом вдруг поняла.

Голос.

Голос в ее кошмаре был женским. Определенно.

Нет, он принадлежал не Регине: ее интонации было сложно спутать. Но кому тогда? Может быть, ей приснилась та женщина в лифте? В принципе, ничего удивительного: кошмар был про лифт, и мозг выдал Эмме последнее, с чем лифт был связан. С чем еще все это может быть связано?

На этот раз Эмма не была ни напугана, ни удивлена, ни разозлена. Скорее, она пребывала в предвкушении. Что ей приснится еще? Даже возможная смерть во сне ее не настораживала: она всегда уворачивалась от нее, увернется снова. А сон, возможно, подтолкнет ее к правильному выходу из ситуации.

В прошлый раз ей снились волк и золото. И дело коснулось Руби и Голда. Сейчас же… туман? Дым от костра? Ядовитый дым? Как ни крути, но, вероятно, дело снова касается Голда: если он и впрямь занимается наркотическими веществами, то кто знает, какая лаборатория может находиться в подвале его дома. Еще один повод добиться ордера на обыск.

Хм, и все же — что за женщина одновременно хотела удержать ее в этом кошмаре и отпустить на волю? Логично было подумать на Регину, пусть даже голос был чужим, но Эмма копчиком чуяла: не она. И во сне она смогла бы узнать ее, в конце концов, ей столько раз снились сны про Регину. Тут же был кто-то совершенно другой.

Очередной звонок мобильного застал Эмму в момент, когда она выбегала из дома, по пути натягивая куртку. Чертыхнувшись, она полезла в карман, телефон выскользнул у нее из руки, шмякнулся на асфальт, и по экрану неумолимо проползла трещина. Чертыхнувшись снова, Эмма подняла мобильник, полагая, что он окончательно превратился в бесполезный кусок пластика. Но нет — он продолжал звонить и весьма настойчиво.

— Слушаю! — воскликнула Эмма, плюнув на не желающую натягиваться куртку. Пришлось прибавить шаг, чтобы не замерзнуть по дороге к машине.

— Привет! — жизнерадостно отозвался Дэвид. — Сегодня у нас отличный день. Никаких убийств, всего лишь одна пропажа.

На самом деле это действительно радовало. Пропажа — это не убийство. Совсем не убийство. Конечно, может статься, что человека так и не найдут — или найдут мертвым, — но шансов на благополучный исход дела гораздо больше, чем с трупом на руках.

— Замечательно, — искренне сказала Эмма, садясь в машину. — Кто пропал?

Дэвид как-то странно хмыкнул.

— Ты приезжай давай. На месте и узнаешь.

И положил трубку.

Подстегнутая такими загадочными словами, Эмма и думать забыла про свои сны и даже про Регину с Джонсом и Голдом. На всех парах примчавшись в участок, она взбежала по лестнице, держа в руках куртку, и, ворвавшись в офис, выпалила:

— Ну? Что? Где?

Дэвид, сидящий за столом, развернулся к ней и многозначительно кашлянул, глазами указывая куда-то в сторону. Эмма послушно развернулась. Со стула, поставленного у камеры, поднялся мужчина.

— Шериф Свон, полагаю?

Эмма прикусила язык и утерла потный после пробежки лоб.

— Да.

Мужчина кивнул и поправил шарф, плотно обмотанный вокруг шеи.

— У меня похитили дочь. Вы должны ее вернуть.

Он выглядел странно, этот посетитель. Эмма отметила бегающий взгляд, чуть дрожащие руки и то и дело поджимающиеся губы. Вьющиеся волосы давно не стригли, они лежали как попало и закрывали уши. Щеки покрывала неаккуратная щетина. Однако несмотря на довольно затрапезный вид, на мужчине было весьма дорогое пальто и до блеска начищенная обувь. Эмму смутило и насторожило это несоответствие. Она привыкла к тому, что подобные мелочи люди не замечают, а в них обычно все дело.

— Как к вам обращаться? — спросила она максимально мягко, понимая, что мужчина может быть немного не в себе. Если его дочь действительно похитили, это неудивительно. А если он таков сам по себе, то стоит просто не форсировать события и не раздражать его. Задача полиции в таком случае свести к минимуму возможности любых эксцессов. Кто знает, на что способны сумасшедшие. Пальбы в городе никто не переживет.

— Джефферсон, — ответил мужчина чуть погодя. Эмма приподняла брови.

— Просто Джефферсон?

— Да! — с вызовом отозвался тот. — Просто Джефферсон.

Спорить тут было не с руки. Краем глаза Эмма заметила, как напрягся Дэвид, и чуть покачала головой, показывая, что все в порядке.

— Итак, Джефферсон, — она повесила куртку на вешалку. — Хотите кофе?

— Я хочу, чтобы вы вернули мне мою дочь!

Не обращая внимание на истеричные нотки в голосе мужчины, Эмма преувеличенно спокойно подошла к кофеварке, налила кофе в две чашки и вернулась к своему столу.

— Дэвид, сходи, проверь моего «Жука», — попросила она. — Что-то он сегодня барахлит.

— Эмма…

— Дэвид. Пожалуйста.

Дэвид не сразу, но понял намек и, нехотя кивнув, ушел, бросив по пути внимательный взгляд на напряженного Джефферсона. Эмма понимала, что ему не хочется оставлять ее наедине с потенциальным психом, но разговор с глазу на глаз может выйти гораздо продуктивнее. И верно: едва Дэвид скрылся за дверью, Джефферсон расслабил плечи.

— Он мне не верит, ваш напарник. Думает, я вру.

— Я вам верю, — спокойно отозвалась Эмма. — Присядьте, Джефферсон. И расскажите подробнее, что случилось.

Джефферсон помешкал, но все же сел, оказавшись напротив Эммы. Она тут же пододвинула ему чашку с дымящимся кофе.

— Я слушаю.

— Ее зовут Грейс. Но сейчас она думает, что ее имя Пейдж. Они убедили ее в этом.

— Кто – они?

— Люди, которых она зовет родителями!

Эмма кивнула и взяла лист бумаги и карандаш.

— Итак, — записала она. — Имя вашей дочери — Грейс. Но похитители сменили его. И при этом они все еще живут в Сторибруке?

Джефферсон перегнулся через стол, и Эмма увидела его покрасневшие глаза.

— Я знаю, это звучит нелепо, но так и есть. Легче всего спрятаться на виду, знаете ли.

Эмма знала. Поэтому такое умозаключение ее не удивило. Ее удивило совсем другое.

— Если вы знаете, где находится Грейс, выходит, что ее не прячут? Она ходит в школу?

Эмма была готова к тому, что Джефферсон разозлится: психи не любят, когда им задают очевидные вопросы, которая так или иначе, но ломают ровную линию их выдуманной истории. Однако их псих вел себя совершенно иначе.

— Да. Они не подумали, что однажды я все вспомню.

Карандаш завис над бумагой.

— Вспомните?

— Вспомню, что она моя дочь.

Эмма нахмурилась.

— Вы страдали потерей памяти?

Это будет легко проверить. Больница в городе только одна. Конечно, он мог лечиться где-то за пределами Сторибрука, но это тоже можно проверить, дав запрос в расположенные рядом города. Даже в Бостоне его отыщут за пару часов. Главное, узнать его полное имя.

Джефферсон как-то нехорошо усмехнулся.

— Я-то? Да. Как и многие тут.

— Что вы имеете в виду? — насторожилась Эмма. Ее вообще в последнее время настораживало все, что говорили о сторибруковцах. И тому были объективные причины.

Джефферсон снова усмехнулся, взял чашку, сделал глоток, затем покачал головой.

— Мы сейчас говорим обо мне. И продолжим это делать.

Он опять подергал шарф, будто тот мешал ему. Эмма хотела предложить ему снять верхнюю одежду, но не стала этого делать.

— Давно это случилось?

Джефферсон посмотрел на нее.

— Да.

Эмма кивнула, готовясь фиксировать.

— Сколько?

— Несколько лет назад.

Ничего себе!

— И вы… все это время вы ничего не предпринимали?

— Я ничего не помнил! — с вызовом повторил Джефферсон, глаза его опасно блеснули. Эмма успокаивающе подняла руку.