Она называет ее по имени. Она говорит ей: «Эмма…», и Свон сильно кусает ее за шею. Она говорит: «Эмма, пожалуйста…», и Свон добавляет второй палец, а потом и третий. В другое время Регине было бы неприятно, пожалуй, но во время цикла она растянута и смазана слишком хорошо. С губ срывается удовлетворенный выдох, когда Свон принимается двигать рукой. Ее толчки не слишком равномерны – мешает не снятое белье, – но их оказывается достаточно, чтобы Регина кончила. Пока она содрогается в сладостных конвульсиях, Свон остается в ней, но едва волны затихают, как пальцы исчезают вместе с ними. Регине не нравится ощущение пустоты. Ноги дрожат, не держат. Хочется сесть, а лучше – лечь.

В голове достаточно ясно для того, чтобы Регина вспомнила.

Эмма Свон – Эмма – убивала из-за нее. Ради того, чтобы они встретились.

Такой хитрый план – даже сейчас Регина в состоянии оценить его. Она не знает, ужасаться ей или радоваться. Зато знает ее тело. И оно вновь тянется к Эмме, когда та касается его.

Регина привыкла к аромату роз, но в какой-то момент вдруг чувствует его особенно сильно. И это заставляет ее скорчиться от очередного приступа желания. Она обессиленно сползает на пол, и Эмма опускается на колени рядом с ней, ласково гладя по влажным волосам.

– Я бы могла не прийти, – шепчет Регина, часто моргая. – Я бы могла не получить это задание. И что тогда?

Эмма осторожно выпрямляет ее ноги и стягивает сначала юбку, а потом промокшее насквозь белье. Ягодицам становится холодно на мгновение, Регина борется с желанием сдвинуть ноги, пока Эмма помогает ей избавиться от остальной одежды. Теперь уже холодно всему.

Регина сидит обнаженная, прижимаясь спиной к стене, и неотрывно смотрит, как раздевается Эмма. Она скользит взглядом по плечам, по сильным рукам с отчетливыми мышцами, по небольшой груди со сморщенными сосками, по плоскому животу. А затем тянется вперед, ладонью касаясь выбритого треугольника между ног. Эмма с шумом втягивает воздух сквозь сжатые губы, но не двигается с места, позволяя Регине делать то, что ей хочется.

– Что тогда? – повторяет Регина, средним пальцем пробираясь в скользкую расщелину и нащупывая там горошину клитора. – Что бы ты делала, если бы я не пришла?

Резким движением Эмма хватает ее за ноги и подтягивает к себе. Регина опрокидывается на пол, больно ударяясь спиной, но боль тут же забывается, когда Эмма оказывается сверху.

– Ты бы пришла, – говорит она, глядя прямо Регине в глаза. – Это я попросила, чтобы позвали тебя.

В другое время Регина пришла бы в ярость, узнав, что столь важное интервью – не ее заслуга. Но сейчас она приходит в немыслимое возбуждение при мысли о том, как все совпало, как все легло. Какую работу проделала Эмма! Регина прекрасно знает, что убийства – это ужасно, но сейчас она лежит под своим соулмейтом, и это самое лучшее из того, что могло произойти. Эйфорин забивает разум, подменяет понятия, выводит на первый план совсем не то, что должно быть там. А когда Регина обхватывает ногами талию Эммы и прижимается лобком к ее животу, здравый смысл и вовсе погибает в муках.

– Ты все подстроила, – бормочет Регина, свободной рукой нащупывая сумочку, которая должна быть где-то рядом. Второй рукой она цепляется за плечи Эммы.

– Я все подстроила, – соглашается Эмма и, склонившись, проводит кончиком языка по губам Регины. Та жмурится, стремясь перевести поцелуй в нечто большее, однако в этот момент Эмма замечает сумочку и меняется в лице.

– В этот раз я не отпущу тебя, – хрипло говорит она, и Регина кивает.

– Не надо.

Она все обдумала.

Она все решила.

Она этого хочет.

Она пришла сюда, чтобы это получить.

В конце концов, это ее соулмейт, а их, как известно, не выбирают.

Регина вкладывает в руку Эммы искусственный член и расслабляется в предвкушении. Вернее, пытается расслабиться, пока низ ее изнывает от желания впустить в себя что-то большое и горячее. Эмма целует ее в шею, в грудь, обводит языком напряженный сосок, втягивает его в рот и какое-то время ритмично сосет, пока Регина извивается на холодном полу, уже не замечая неудобства. А когда Эмма поцелуями спускается еще ниже и тревожит языком клитор, Регина принимается всхлипывать, потому что нет у нее больше сил, чтобы все это терпеть.

– Эмма! – едва ли не умоляет она и ошеломленно вскрикивает, когда Эмма рывком переворачивает ее на живот. Не за что уцепиться, и Регина бесполезно хватает пальцами воздух в томительном ожидании. Чуть погодя Эмма раздвигает ее ноги, и левого бедра касается то, что Регина моментально узнает.

– О, боже… – бормочет она, приподнимая таз, мечтая, чтобы Эмма поскорее вошла в нее. Она поворачивает голову, но все равно ничего не видит, однако остальных чувств достаточно. Эмма гладит ее ладонями по спине, по ягодицам, слегка похлопывает их и гладит снова. Затем одна ее рука ложится Регине на лобок, два пальца зажимают набухший клитор, и не удержавшая стон Регина впускает в себя член. Эмма начинает двигаться сразу же, не давая приноровиться. Между ними нет особой нежности, но это нормально для цикла. Нежность будет потом – так думает Регина, совершенно забывшая, где находится. Ее хватает только на то, что всхлипывать и стараться угнаться за Эммой, с ходу взявшей быстрый ритмичный темп. Внутрь-наружу, внутрь-наружу – бесконечные качели. Эмма толкается бедрами, не забывая ловко работать пальцами. Второй рукой она придерживает Регину за плечо. Регина упирается коленями и локтями в твердый пол и, закусив губу, пытается впустить Эмму в себя как можно глубже, как можно полнее. В какой-то момент у нее это получается, и член проскальзывает дальше, задевая что-то по пути. Невообразимой силы оргазм накрывает Регину так, что она падает, слыша затуманенным разумом, как кто-то кричит от удовольствия: кажется, это она сама. Вжавшись лицом и грудью в пол, она тяжело дышит, содрогаясь, а Эмма целует ее спину и плечи, не спеша выходить. Регина не успевает опомниться, когда ее снова переворачивают, и Эмма вновь оказывается внутри. На этот раз они лицом друг к другу, Регина может обнять Эмму ногами, и проникновение становится наиболее глубоким, наиболее интимным. Они смотрят друг другу в глаза, тяжело дышат и начинают двигаться. Старые, как сам мир, движения, приносящие столько удовольствия!..

Регина не знает, когда влюбилась в Эмму – она любила ее всегда. Еще не зная, еще не ведая, она уже тянулась к ней. Такова судьба всех соулмейтов. Они с первого взгляда чувствуют, что принадлежат друг другу. Теперь Регина может объяснить себе все те эмоции, что испытала в момент первой встречи. Ничего не случается просто так. И с ней не случилось.

Регина прогибает спину, грудью прижимаясь к влажной груди Эммы, ногтями царапает ей поясницу, а потом надавливает щиколотками на ягодицы, вынуждая войти глубже. Эмма стонет, вытягивая шею, вытягиваясь сама, по телу ее пробегает быстрая дрожь. Регина с придыханием чувствует, как внутри нее начинает расти узел. Сначала небольшой, он лишь немного растягивает влагалище, добавляя дополнительных приятных ощущений. Регине кажется, что влаги становится больше, скоро они утонут в ней, но смазка уменьшает неприятные эмоции от узла: в ней содержится нечто вроде обезболивающего. Движения Эммы становятся более хаотичными, она движется неровными короткими рывками, и с каждым ее толчком узел внутри Регины становится больше. Мускулы Эммы на предплечьях напряжены так, что, кажется, вот-вот порвутся. Она упирается ладонями в пол по обе стороны от рук Регины и толкается, толкается вперед, не в силах выйти обратно. Регина задыхается от невероятных ощущений, ерзает, извивается, пытается соединиться с Эммой еще крепче, а в какой-то момент дергается сильнее, чем надо. Ей тут же становится больно, потому что узел уже достаточно вырос, чтобы не выпустить член. Регина вскрикивает – в основном от неожиданности – и сжимается. Через секунду Эмма застывает над ней, запрокинув голову, с подбородка ее срывается и падает Регине на грудь капля пота. Регина получает свой оргазм в момент, когда горячая жидкость принимается заполнять ее собой.