Дис, между тем, продолжает, особо не смущаясь:

– Я ставил на тебя, но ты не оправдала моих ожиданий. А ведь поначалу все шло так хорошо.

Он насмешливо щурится.

– Возможно, лишись ты Регины – и у Завоевателя появился бы новый отличный воин. Ох, северная дева… как много ты могла бы совершить!

Эмма мгновенно ощеривается, сжимая кулаки, и Дис, смеясь, выставляет вперед ладонь.

– Ну-ну, тише, тише, – в голосе явственно ощущается неприкрытая снисходительность. – Еще чуть больше зубов – и станешь похожа на Цербера. На его левую голову.

Он подмигивает, не прекращая улыбаться, и улыбка его уже кажется ненастоящей. Будто он специально удерживает ее на губах. Словно полагает, что настоящее его лицо Эмме не понравится.

Эмма медленно заставляет себя разжать кулаки.

– Я не заставляла тебя возлагать на меня какие-то надежды, – глухо отзывается она, не желая сдаваться без боя. То, что там загадывал насчет нее Дис – это его проблемы. Они в расчете. Большего она ему никогда не обещала.

Дис выпячивает нижнюю губу и пристально разглядывает Эмму: то ли запоминает, то ли пытается отыскать что-то. А потом говорит, и у него это получается довольно сердито:

– Ты слишком слаба, чтобы идти по тропе войны.

Эмма даже не собирается возражать. А Дис продолжает:

– Или слишком сильна, ведь мирный путь еще более тяжел.

Обе фразы он произносит с одинаковым выражением лица, и трудно понять, что из этого оскорбление, а что – похвала.

Эмма выдыхает через нос и с вызовом заглядывает Дису в глаза. От этого все передергивается у нее внутри: там пусто. С виду это обычные, человеческие глаза, но… Но будто бы и нет. Похожее ощущение Эмма испытала, когда однажды заглянула в глаза Алти: чувство, что вот-вот сорвется в бездну, и выбраться оттуда не получится.

– Что тебе от меня надо? – хрипло спрашивает Эмма. В горле отчего-то першит, губы пересохли.

– Уже ничего, – отвечает Дис, и лицо его удивительным образом становится под стать глазам: пустым и каким-то мертвым. – Ты меня разочаровала – очень сильно. Твое счастье, что война продолжается, и мне есть, чем заняться.

Он продолжает, не давая Эмме опомниться:

– Мне всегда мало жертв, Эмма с севера, и я хотел, чтобы ты стала вторым поставщиком душ в Риме. Старуха* говорила, что велик шанс, что ты выберешь другой путь, но прямо влиять на тебя здесь я не мог: не моя территория. Жаль, что так вышло, но у меня все еще есть Завоеватель. Она не подведет.

Он говорит абсурдные, не поддающиеся пониманию, вещи. Жертвы, поставщик душ, влиять… Эмме хочется зажать уши и сбежать, потому что она в одном шаге от того, чтобы вернуться туда, откуда давно ушла. Но вместо этого она выпрямляет плечи и снова смотрит на Диса.

Будто хочет испытать судьбу.

А потом спрашивает через силу, понимая, что не хочет слышать ответ:

– Кто ты?

Сразу становится тихо, как если бы все звуки мира исчезли.

Что-то холодное гладит по спине, проникая сквозь ткань туники.

Дис улыбается одними уголками губ, и эта улыбка настолько неприятная, настолько потусторонняя, что Эмме страшно.

– Тебе следовало спросить у Завоевателя, кого она пощадила, кроме Ареса.

В тот же миг его глаза становятся белыми с крошечными точками зрачков, но правда это или обман зрения из-за бликующего солнца, Эмма понять не успевает, потому что инстинктивно оборачивается на оклик:

– Эмма!

Наута от корабля машет рукой, а Эмма с досадой поворачивается обратно и чувствует, как леденящий сердце холод стремительно сползает по спине к ногам.

Диса нет. Вот только что он стоял здесь, а теперь рядом с Эммой только ветер. И никого больше.

Эмма отлично понимает, что нырять Дис бы не стал, а скрыться негде: ближайший дом находится довольно далеко, так быстро до него не добежать. Ящиков и иных грузов на пристани нет. И что это значит?

Эмма вздрагивает, как от удара, когда на плечо ее ложится чья-то рука.

– Ты чего еще тут? – интересуется Наута. Конечно же, это он, кому еще быть?

Эмма не смотрит на него, продолжая зачем-то искать Диса и одновременно боясь, что найдет. Потом стряхивает руку Науты с плеча и молча уходит, унимая колотящееся сердце.

Так не бывает. Так просто не бывает.

До самого вечера Эмма не может найти себе места, вертит в голове короткий разговор и не хочет принимать те выводы, что получаются сами.

Дис – бог мертвых. Аид или Плутон, но если он говорит, что здесь не его территория, то Аид. И ему нужно было, чтобы Эмма убивала людей – во славу его, сама того не подозревая.

Эмму бросает то в жар, то в холод. Она по-прежнему не верит – или не хочет верить? – в существование богов, но как же быть, если…

– Слушай, – ловит она вечером Лилит за руку. – Ты все еще думаешь, что богов нет?

Они уже на корабле – все пятеро. Роксана играет с Неро, Регина стоит у борта и смотрит на море, Наута отдает последние приказания, матросы поднимают паруса.

Лилит явно удивлена вопросом, но отвечает:

– Конечно.

Эмма сглатывает.

– А если бы я сказала, что встретила одного из них?

Ей трудно. Она сама себе кажется сошедшей с ума.

– Серьезно? Кого?

Взгляд Лилит выражает вежливое любопытство, но видно, что все это ей совсем неинтересно, просто она не хочет никого обижать. И Эмма качает головой, ощущая, как что-то срывается внутри и падает вниз.

– Никого. Я просто… так. Мысли вслух.

Она улыбается, давая понять, что все в порядке. Лилит еще какое-то время пристально смотрит на нее, потом кивает и уходит. Эмма смотрит ей вслед, с тоской понимая, что кое-какие вещи навсегда останутся при ней.

– Ты видел Диса сегодня на пристани? – спрашивает она у Науты чуть погодя. Корабль уже отчалил и теперь, медленно переваливаясь с боку на бок, разворачивается, чтобы уйти в море.

Наута слегка раздраженно глядит на Эмму.

– Кого? Я занят, милая, может, позже?

Позже Эмма не хочет. Она хочет сейчас.

– Я разговаривала с ним сегодня после того, как ушла от тебя.

Наута резко выдыхает и машет рукой.

– Не знаю. Не видел.

Он отворачивается, демонстрируя неготовность общаться именно в этот момент, и раздосадованная и неудовлетворенная Эмма подходит к Регине. Внутри все пылает и горит от невозможности разобраться в ситуации, но Регина оборачивается, и у нее такие счастливые глаза, что Эмма мгновенно забывает о Дисе, мимолетно вспоминая о нем лишь перед самым рассветом.

Они с Региной лежат на кровати в каюте – одной из четырех в довольно объемном трюме, – и смотрят друг на друга, не в силах наглядеться. Регина гладит плечо Эммы, проводит по нему кончиками пальцев, играет с волосами и мягко улыбается. Она все еще выглядит счастливой и, кажется, не собирается прекращать такой быть.

Эмма тянется к ней, оставляет поцелуй губам и спрашивает:

– Может, ты хочешь поспать?

Если честно, она бы не отказалась. Но Регина качает головой.

– Нет.

Они все же засыпают ненадолго – настолько, что солнце все еще прячется за горизонтом, когда Эмма снова открывает глаза. Регина, жмущаяся к ее плечу, вдруг говорит:

– А что будет с Неро? Я не думаю, что Лилит с Роксаной хотели бы его забрать. Вернее, Роксана-то не против, но Лилит…

Она многозначительно умолкает, и Эмма истолковав ее беспокойство по этому поводу по-своему, находит время подходящим для той правды, что давно живет в сердце. В конце концов, эта тайна касается не только ее - и даже совсем не ее.

Регина, узнав про последнюю ложь Ауруса и Коры, долго молчит. А потом, так и не произнеся ни слова, встает, одевается и выходит из каюты. Эмма лежит, не шевелясь, и старается дышать как можно тише.

Она совершила ошибку? Но ведь она посчитала, что Регина как раз хочет предложить забрать мальчика…

Эмма глухо стонет и закрывает лицо руками.

Как все сложно… Почему?!

Почему бы ей было и не промолчать… но что уж теперь.

Эмма находит Регину на палубе. Та стоит возле левого борта и, как и прежде, смотрит вдаль. Им бы вдвоем порадоваться сейчас – снова и снова – тому, что Тускул с Римом остались позади, но вместо этого приходится пережевывать наследство Ауруса. Проклятый ланиста и тут умудрился дотянуться – весь в свою жену!