Старая тварь, гниющая в своей преисподней, все еще умудряется разрушать Регине жизнь.

Чтобы сделать ее сговорчивее…

Эмма выдыхает сквозь зубы.

Чтобы сделать ей еще больнее!

Если бы можно было убить Кору еще раз, Эмма сделала бы это, не задумавшись. И не единожды.

Белла, услышав признание Ауруса, тихо отходит в сторону. Эмма кидает на нее сумрачный взгляд и возвращает внимание ланисте.

– И ты согласился?

Ей даже не нужен ответ. Конечно, он согласился. Когда это Кора получала решительный отпор на свои идеи?

Аурус садится, потряхивая головой.

– А что я мог? Она не моя дочь!

Судя по всему, он продолжает верить, что это его оправдывает. Что это дает ему какие-то привилегии. Что Эмма пожалеет его при случае.

Глупый старый Аурус.

Или неглупый?

– Она была твоей рабыней. Ты ею распоряжался.

Он мог все, что угодно. И отлично это понимает. Но огрызается и пытается укусить, чтобы не остаться виноватым. Вот только виноватый есть всегда. И сейчас у него – лицо никчемного ланисты. Который повторяет:

– Кора – мать Регины. Она решала, как будет лучше…

Судя по всему, он проглатывает «…для нее», когда видит, как темнеет взгляд Эммы. Она готова ударить его снова, и только понимание того, что это все затягивает, заставляет ее подняться.

– Приведи его в порядок, – бросает она Белле. – Мы идем за Региной.

Белла молча кивает. На лице ее застыло горькое понимание вперемешку с осуждением действий Эммы. Может, она и хочет как-то заступиться за Ауруса, чем-то оправдать его, вот только как тут найти подходящие слова? Можно не любить Регину, можно вообще никак к ней не относиться, но прощать людям такое…

Эмма не простит никогда.

Когда она поднимается в пещеру, и Неро бросается ей навстречу, что-то весело щебеча, Эмма притягивает его к себе и думает, как же быть. На какой-то счастливый миг она успела поверить, что приведет Регине сына, успела представить, каким светом озарится любимое лицо, как вспыхнут недоверчивой радостью желанные глаза. Что теперь?

Почему все так непросто…

Она не может верить Аурусу. Он лжет, как дышит. Как понять, в чем он солгал сейчас?

Эмма рассеянно слушает Неро, гладя его по волосам.

Она не бросит его. Конечно, нет: у мальчишки ничего не осталось – и никого. Эмме жаль его, а еще ей жаль, что Регина выйдет из этой битвы проигравшей. Что будет с ней, когда она узнает, что Кора снова обманула? Что испытает она, пройдя дважды сквозь один и тот же огонь? Отнять надежду, затем дать и отобрать – снова! Может ли Эмма поступить так с любимым человеком? Не явится ли Неро ложью во спасение?

В другое время и по другому вопросу Эмма посоветовалась бы с Лилит, однако сейчас ей не хочется обсуждать это ни с кем. Сердцем она понимает: в данной ситуации только ей принимать решение. И ни одно из них не будет неправильным.

Так и не придя к какому-то выводу, Эмма отсылает Неро к Августу, велев им присматривать друг за другом, а после, все обдумав, и вовсе велит:

– Идите в город и ждите нас там.

Неро категорически против, как и Август. Что один, что второй с жаром доказывают необходимость своего участия в спасении Регины, и если Августа Эмма понять может, то за Неро она теперь несет ответственность. И качает головой в ответ на его надутые губы.

– Я пойду, – вызывается Лепидус, скаля зубы в веселой усмешке. – Все равно надо сапоги себе… присмотреть.

По его тону понятно, как именно он будет их себе присматривать. Эмме до этого нет никакого дела. Ей даже ничуть не стыдно, что Лепидусу придется так поступить из-за нее.

– Я не хочу обратно в Тускул! – у Неро дрожит нижняя губа. Он насупился и собирается плакать, и Эмма садится перед ним на корточки, немного досадуя на то, что приходится его уговаривать.

– Послушай, малыш, – как можно мягче говорит она, пока Неро хлюпает носом. – Мы все туда вернемся. А после поплывем на большом корабле к другим землям.

Конечно, Неро уже довольно большой, чтобы такие фокусы с ним проходили, но, возможно, он устал и не хочет больше спорить, потому что сопротивляется еще совсем недолго, потом крепко обнимает Эмму за шею и обещает все подготовить к ее возвращению.

– Отвечаешь за него головой, – хмуро предупреждает Лепидуса Эмма, и тот цокает языком:

– Рад стараться.

Эмма смотрит на Ауруса и Беллу, ждущих на другом берегу оврага. Она держит его за руку и выглядит счастливой.

– Откуда он выполз? – без особой злобы удивляется Лилит, заприметив ланисту. Роксана прижимается к ее плечу, и Эмма, случайно став свидетельницей этого жеста, заставляет свое сердце успокоиться. Скоро и она обнимет Регину.

Очень скоро.

– Прямиком из ада, откуда еще, – желчно сплевывает подошедший Робин. У него на руках мирно спит крошка-дочь, которую он не без колебаний передает Роксане и спрашивает:

– Может, вы тоже пойдете в город?

– А давайте! – восклицает Лепидус, взмахивая руками. – Больше детей, больше!

Он не выглядит слишком недовольным, просто чешет языком, и Эмма с Лилит, переглянувшись, решают, что это неплохая идея.

– Все будет хорошо, – заверяет Роксана, не отрывая взгляда от Лилит, и мягко целует ее на прощание. Лилит говорит, что поможет им выбраться наверх и вернется. Эмма кивает.

Конечно.

Все будет хорошо.

– Доверяешь ему? – Робин смотрит в сторону Ауруса.

Эмма смеряет ланисту внимательным взором.

– Ничуть, – признается она. – Но не может же он все время врать. Да и какой ему в том сейчас толк?

Она пожимает плечами.

Робин качает головой. Он выглядит сильно уставшим и похудевшим. Эмме хочется обнять его, но она заводит руки за спину.

– Паэтус ему все же сын. Может, хочет выслужиться в его глазах.

Эмма не согласна, о чем и говорит:

– Скорее, хочет сберечь свою шкуру. Паэтус – сумасшедший. Сегодня он любит отца, а завтра всадит ему в спину нож. Аурус же слишком любит жить, чтобы так рисковать. Кроме того, ему надо как-то выбраться из города. В одиночку он это не сделает.

Эмма молчит о том, что ей хочется надеяться, что ланиста в довершение ко всему все же испытывает хоть малейшую каплю вины за то, что сотворил с Региной.

========== Диптих 48. Дельтион 1. Fidelis et fortis ==========

Fidelis et fortis

верный и смелый

С двумя хромоножками – и это Эмма еще не причисляет к ним себя – идти по лесу удовольствие не самое большое. И если Август старается не обращать на себя внимания, то Аурус довольно скоро принимается пыхтеть и жаловаться. Конечно, не в полный голос и только Белле, но, учитывая малое количество людей в округе и обилие чистого звенящего воздуха, его слова раз от раза становятся все громче и раздраженнее. Наконец, Эмма не выдерживает.

Она останавливается, хватает Ауруса за грудки и чуть приподнимает так, что ноги его едва дотягиваются носками до земли. В этот момент Эмма сильнее всех вместе взятых, и она встряхивает ланисту, заставляя его клацнуть зубами.

– Паршивая тварь! – рявкает она на него, тут же, впрочем, понижая голос для безопасности. – Чего же ты за нами плетешься, жалкий кусок человека?! Хочешь уйти? Уходи! Тебя никто не держит!

Их окружают неплотным кольцом, пока Аурус, шипя и извиваясь, избавляется от хватки Эммы. Она все еще женщина, так что, конечно, долго удерживать его на весу не может, и он неловко обрушивается на землю, подвернув ногу, откуда зло смотрит из-под налипших на лоб волос.

– Без меня вы не найдете Паэтуса! – пытается он доказать свою значимость, но Робин, присевший рядом с ним на корточки, серьезно говорит:

– Найдем, ланиста. Найдем.

Аурус ощеривается навстречу ему, выглядя, как дворовой пес, у которого отобрали кость. Робин только хмыкает и, поднимаясь, небрежно бросает:

– Тут не так много дорог, как ты хочешь верить. Да и лес не так уж велик.

Галл гулко смеется, и Аурус рявкает на него, забывшись на мгновение:

– Заткнись!

В то же мгновение Галл оказывается рядом и с размаху пинает ногой. Удар выходит таким сильным, что ланиста, перевернувшись, оказывается в нескольких шагах от прежнего места.