Братья ещё долго болтали, сидя рядом на краю старой постели, а потом заснули, устроившись рядом, как было когда-то, когда они были младенцами и помещались в одной корзинке.
Волшебница тихо шла по рассветному лесу. Было прохладно, по-осеннему свежо и сыро после недавнего дождя. В такую сонную погоду надо лежать в тёплой постели, а не бродить по стылому влажному лесу, загребая ногами опадающую листву. Но что поделать — сегодня шестой день Месяца Листопада, да ещё и растущая луна. Самая пора собирать белокорень.
Растение это похоже на вех, но вместо солнечных полян предпочитает лесную чащу. Неопытный глаз пройдёт мимо, приняв одно за другое, но тот, кто знает, что искать, сразу отличит нужную траву. Особой приметой становится именно корешок — если соскоблить кору, он становится белым и сохраняет белизну даже когда подсохнет. Надо его мелко порубить, бросить в кипящую воду, добавив немного мёда и пчелиной перги — и получится отличная настойка для миледи. Леди часто болеет, и только она поддерживает её силы.
Конечно, давно открыты новые лекарства — в Ордене наука не стоит на месте. Сёстры-целительницы ежедневно испытывают различные препараты. Видящая несколько раз обращалась в Обитель за помощью, но безрезультатно. То ли не найдено ничего лучше белокорня, то ли её просьбы затерялись в потоке других. В самом деле — Орден Видящих занят более важными делами, чем поддержание здоровья одной из дам одного из Островов.
Волшебница шла напрямик, без тропинок, время от времени останавливаясь и озираясь по сторонам. Несколько раз она находила нужную траву, осторожно встав на колени, выкапывала, держа за стебель, и ковыряла кору. Дважды ошибалась, но клала ядовитый вех рядом с целебным белокорнем. Из млечного сока веха тоже можно приготовить лекарство — или яд, в зависимости от желания и опыта. Дома она разберёт свою добычу.
Вдруг бронзовый наконечник посоха стукнул обо что-то твердое. Видящая постучала по земле — она отозвалась сухим звонким стуком. Так и есть! Заросшая тропа. Их было несколько в этих лесах, и каждая вела в замок или к небольшому поместью — два-три замка рядышком и пара десятков домов светлых альфаров у их подножия. Но бывали замки и заброшенные. Одни оставались такими еще со Смутных Веков, другие были покинуты своими обитателями позже. Два таких заброшенных замка находились поблизости. К обоим вели каменные дороги, теперь зарастающие травой и деревьями и разрушаемые водой и ветрами.
Но идти по такой дороге несравненно легче. Волшебница зашагала по ней, дав себе зарок дойти до замка и повернуть назад. На ходу она осматривала окрестности тропы с правой стороны. Когда пойдёт назад, будет смотреть на другую сторону.
Холщовая сума постепенно наполнялась лекарственными травами. Кроме веха и белокорня, в неё попали череда, болиголов, девясил, копытень. Волшебница приметила и чагу на кривой берёзе, но лезть за нею было неохота. Может быть, на обратном пути?
Тропа пошла в гору. Лес постепенно расступился, и волшебница вышла на луговину. Лес уже начал наступление — тут и там среди полегшего и привядшего разнотравья виднелись молодые деревца и редкие жидкие кустики. А за ними виднелась громада заброшенного замка.
С той стороны лес подступал почти вплотную — несколько деревьев пустили корни у самой крепостной стены. Очертания рва скрылись за буйно разросшимся ивняком и шиповником. Сейчас облетающий, он был весь усыпан спелыми плодами. Шиповник, насколько помнила Видящая, был белым. Надо прислать сюда альфаров — пусть наберут как можно больше. Если добавить их в эль, он приобретает такой изумительный вкус…
Она уже почти повернула назад — ей ещё предстояло пройти почти полторы лиги по лесу, собирая травы, потом варить настойку и перебирать находки, а день и без того предстоит суматошный, — но темная громада замка чем-то притягивала волшебницу. В сером предрассветном воздухе он казался почти чёрным, хотя она точно знала, что камень был серым с голубыми и палевыми прожилками, а некоторые камни были грязно-белого, известкового цвета. Не сводя глаз с донжона, видневшегося за крепостной стеной, которая, хоть и обветшала, не собиралась рушиться, Видящая сделала несколько шагов — и застыла, как вкопанная.
В одном из окошек-бойниц мелькнул огонек.
Свет? Замок обитаем?
Несколько секунд она стояла неподвижно, а потом развернулась и, подобрав полы балахона, со всех ног бросилась бежать. Лекарственные травы были забыты.
Утро выдалось солнечное, хотя и ветреное — задувший незадолго до рассвета ветер разогнал дождевые облака, проглянуло солнце. Умытая дождём листва казалась такой свежей, что можно было подумать о том, что лето вернулось. Молодые артисты высыпали на заросший травой двор. Дети с весёлым визгом бегали тут и там, прячась за кучами мусора и кустами сорняков. Тайн и Тиар полезли осматривать крепостную стену, Раэна бродила туда-сюда. Янсор, поднявшийся в числе первых, ушёл на охоту и должен был вскоре вернуться.
Из окон пиршественного зала, занимавшего большую часть второго этажа, был виден не только передний, но и задний двор, где теснились хозяйственные постройки. Впрочем, они имели более жилой и приличный вид, чем внутренние покои замка. Видимо, несколько светлых альфаров обитало тут после ухода высокородных господ и поддерживали какое-то подобие порядке. Но потом, лишившись хозяев, крепостные посчитали себя свободными и убрались, окончательно бросив замок на произвол судьбы. Однако, они тут долго жили — яблоневый сад и грядки огорода ещё не успели окончательно пасть под напором дикой природы.
Матушка Ханирель и Ниэль в четыре руки хлопотали над скромным завтраком — еще оставалось достаточно ветчины и грибов, женщины замесили тесто для булочек с приправами. Мастер Боар стоял у окна и смотрел вниз на молодёжь. Он так глубоко ушёл в свои мысли, что вздрогнул, когда кто-то дотронулся до его локтя.
Менестрель Неар встал рядом.
— Это именно то, о чём ты думал? — помолчав, спросил он.
— Что?
— Свой дом.
Глава труппы покачал головой.
— Я знал, что у меня есть дом, но… никогда не думал о возвращении. Сначала просто боялся вернуться и посмотреть в глаза родным. Потом — привык.
— А теперь думаешь о том, что надо привыкать к новой жизни?
— Не знаю, — Боар обернулся на хлопочущих женщин. Несмотря на то, что в замке имелась просторная кухня, она была в таком запущенном состоянии, что заниматься там готовкой никому не хотелось. — Я не думал, что это будет так…Представлял себе своё возвращение по-другому…
— О да, ты прекрасный постановщик и обставил бы свой приезд на должном уровне, — кивнул менестрель. — Хоть пьесу пиши! Но это жизнь. А то — театр.
— А разве театр и жизнь — не одно и то же? Мы все играем чьи-то роли, — почти слово в слово повторил отец слова сына, сказанные накануне. — У одних это получается лучше, у других — хуже. Лорд так вжился в образ бродячего актёра, лишённого всех прав и привилегий, что теперь не знает, стоит ли сбрасывать маску, которая давно уже приросла к коже.
— А твои дети? Ты привык, но они… Какая доля их ждёт? Это, — менестрель обвёл рукой мрачный зал, где даже свет утреннего солнца не мог разогнать по углам тени прошлого, — или вечные скитания? Ты вспомни всё, через что нам пришлось пройти и что ещё предстоит! У меня нет детей — по крайней мере, я ещё не встречал женщину, которая предъявила мне зачатого от меня младенца — но ты отец.
— Думаешь, они захотят остаться?
— Спроси об этом их самих.
Соэль внизу ходила по старому саду. За яблонями много лет никто не ухаживал, они старели и дичали. Некоторые наполовину засохли, у одной треснул ствол почти до основания. Ещё недавно тут валялись опавшие сучья, но их все разобрали на дрова, вырубив и несколько сухих деревьев. На их месте поднималась поросль дичков, которых никто не думал пропалывать. Год выдался яблочный, и ветки гнулись от переспелых плодов. Много яблок, большею частью гнилых и объеденных мышами, валялось в траве. Раскрывшись навстречу осеннему солнцу, тут и там желтели глазки поздних весенних цветов, а у входа в сад среди бурьяна нашлась последняя одичавшая хризантема. Девушка наклонилась, подняла одно яблоко, потом другое… Ни одного целого.
