За два дня до этого, вечером, сидя у костра перед домом Мичаны Мидра, нахмурив брови и поправляя посохом головни в костре, с задумчивым и одновременно пустым взглядом, смотрел на огонь.

Мичана, бесшумно ступая босыми ногами, устроилась напротив. Ночь начала окутывать лес.

– Спит? – подал голос Мидра.

– И зачем ты это затеял?

– Перемен не избежать и ты это знаешь.

– В то утро Парада Спутников, зачем ты это сделал?

– Ты хотела ответов на вопросы. И ты хотела сама стать той, кто ты сейчас.

– Я не просила столько времени.

– Ну… это в довесок. Необходимость.

– Значит он наследник?

– Нет. Наследница Одары – женщина. И меч подчиняется только женщинам.

– Он женат?

– Не знаю.

– Как обычно: сначала затея, а потом вопрос " как быть дальше?". Ты изменишься когда-нибудь?

Мидра поднял взгляд на Мичану. В пламени костра, искорки плясали в ее глазах и даже под повязкой, было видно, что она улыбается.

– И что же ты задумал?

– Свершить обряд Храма.

– То есть изменить этот мир вновь… ты уверен, что этот мир выдержит?

После этих слов Мичана протянула руку в сторону и опустила пальцы в густую, черную шерсть существа, размером с половину людского роста, ярко синими глазами и не естественно длинными руками, заканчивающимися длинными кистями и пальцами с когтями. Существо прижалось к ноге Мичаны и отвернуло вытянутую морду от огня. В свете костра блеснули, торчащие из нижней челюсти, клыки.

– Алида потеряла свой отряд и не страшна Путнику, как я понял? Удобные зверьки.

Существо, ощетинившись, повернуло оскаленную пасть в сторону Мидры и, зарычав, сверкнуло глазами.

– Когда- то, это были рудокопы. Тьма, изгнанная из них, покалечила, уходя, их тела. Они люди. И они старей тебя, колдун.

– Вижу, – без смущения ответил ведун, внимательно разглядывая существо.

Мичана стянула повязку вниз и отвернулась от огня.

– Когда ты намерен уйти в Идолим?

Мидра молчал. Он повернул полено в костре посохом и взглядом проследил за взмывшими вверх искрами от костра.

– Уйду.

Мичана опустила руку и взяла существо за подбородок и, перебирая пальцами, продолжила теребить его густую шерсть. Существо закрыло глаза от удовольствия.

– Не хочешь уходить от меня? Но ты ведь это сделал единожды.

– Сделал. Но есть воспоминания и лучше.

Мичана встала и направилась к озеру. Мидра не мигая, продолжал смотреть на огонь. Он мог не смотреть на нее, ему это было не нужно. Он чувствовал легкость ее походки, каждый слекга пружинящий шаг, осанку и взгляд знакомых ему глаз.

– Каждому своя вечность, третий сын Атира, помни это.

Мичана подошла к озеру и пустилась на одно колено. Существо, до этого шедшее за ней, ощетинилось и, попятившись, убежало в лес, быстро опираясь руками в такт каждому шагу. Мичана, опустив ладони в воду, сложила их лодочкой. В свете колец над землей, вода искрилась, и блики отражались в глазах ведуньи. В ладони заплывали маленькие рыбки и головастики, и прочая водная живность, с длинными щупиками, клешнями и хоботками, касающимися ее пальцев. Ведунья выпустила живность из ладоней, встала и, сбросив всю одежду, нырнула в воду. Несколько мгновений спустя, бесшумно вынырнув над водой, посмотрела на поляну. Старца уже не было у костра.

5

Алида, прихрамывая и держа в одной руке факел, освещала залы, которые когда-то были величием ее народа. Дор, аккуратно переступая обвалившийся под ноги хлам перекрытий и обломки изваяний, повернул взгляд на Алиду.

– Ты опустила глаза. Усталость или стыд?

– Мне надо передохнуть.

Дор опустил спутницу, прислонив её спиной к стене. Сам, отломав пару досок от торчащего из песка щита, бывшего когда- то дверью в темный узкий коридор справа, развел небольшой костер.

Дор Ийса смотрел на огонь и старался не думать о саднящих боках и плечах, голова гудела как улей, и шум бури снаружи лишь усиливал эти ощущения. Алида, прислонившись к стене, перебинтовывала запястье. Дор поднял взгляд, следя за ее манипуляциями. " Досталось разбойнице, но ничего держится… дышит только тяжело". Дор смотрел, как на каждый выдох парил воздух горячего, человеческого дыхания. Что становится ощутимо холодней, Дор понял лишь тогда, когда морозный ветерок обдал промокшую от пота спину.

– Холодает. И слишком быстро холодает,– обратился он к Алиде.

Алида оторвала взгляд от повязки: ее взгляд был испуганным, а тело било холодным ознобом.

– Это… это проклятье царствующего рода… это… это мертвецы чувствуют, что я здесь…

Она зажмурилась, и из глаз ее покатились слезы, она закусила губы и сжала кулаки, натягивая края броней, скрестив на груди руки.

Дор, не спеша встал. Он посмотрел на нее сверху вниз, затем окинул взглядом залу, в которой они находились. Слабый дым от костерка, поднимаясь куда- то под полог сводов, исчезал в неразличимой отдушине. " Огонь можно развести и по – жарче… видимо тоже ей по голове досталось – мерещится же всякое". Довольно проворно Дор соорудил костер, тепло которого, могло согреть их обоих. " Но этого мало – надо привести её в чувство. Спать будем спиной к спине, для тепла. И разведать, как найти отсюда выход".

– Алида, открой глаза.

Алида, казалось, не слышала. По щекам ее не переставали течь слезы.

– Подвинься ближе к огню и прижмись ко мне спиной. Так мы не замерзнем.

Она сидела не шевелясь. Дор присел рядом на корточки.

– Алида, ты слышишь меня?

Алида покивала, медленно.

– Слышу… и тебя… и их!

– Да очнись ты, наконец!– звук пощечины раздался в сводах, как треск ломающегося дерева.

Алида смотрела на Дор Ийсу несколько мгновений. И вдруг вцепилась ему в куртку, притягивая к себе, судорожно прошептала:

– Я боюсь… мы не пройдем сквозь тюремный зал. Там встретят нас тени. И уведут с собой.

– Что б тебя! Вцепилась как клещ! Успокойся, наконец! И куртку отпусти.

Еле высвободившись, Дор принялся ковыряться в походном мешке: где- то был корень черной исмы, первый дурман, и хорошо шел на обмен с другим товаром из стали и серебра. Он скрутил один лист трубочкой и набил его порошком из корня. Посмотрел на Алиду и оторвал половину. Подержав над огнем, положил дымящийся сверток в осколок от какой-то крынки и протянул Алиде.

– Вдыхай.

Алида послушно затянула дым носом несколько раз.

Дор сидел и смотрел, как опускаются ее веки, разжимаются кулаки, до крови разодранные судорогой страха.

– Как идти отсюда?

– Прямо через зал… вниз в подземелье и в коридор слева… через семьдесят шагов будет два изваяния. Если переложить топор одного и копье другого друг другу… справа откроется лаз. По нему можно дойти до выхода… к железным рудникам у Идолима…

Дор внимательно слушал и прикидывал, сколько займет путь через подземелье.

Алида, тяжело и прерывисто дыша, все глубже проваливалась в сон. Ее речь стала лишь редкими словами, не имеющими связи. Дор сидел напротив огня и не обращал уже внимания на то, что она говорила. В зале становилось холоднее и холоднее. Все тело ныло и ломало от усталости, накопленной за два дня пути. В ушах шумело, и Дор уже не разбирал, шум ли бури это или его собственное тело говорит ему о необходимости отдохнуть. " Долго все равно не получится спать … и снова в путь… снова"– мысли путались. Дор лег, прижавшись к Алиде спиной – так теплее. Она не беспокоила, лишь дыхание было прерывистым – тоже мерзла. " Ничего, сейчас отогреемся". Сон был тяжелым, больше похожим на дрему, сквозь которую, тело отказывается просыпаться, пытаясь согреться и отдохнуть, но все равно все слышишь и чувствуешь запахи и вкусы.

Сквозь эту дрему Дор ощущал как Алида, повернувшись во сне, прижалась к нему, обняв и ластясь. Её руки умело лаская, скользили по его торсу под курткой, кончиками пальцев, слегка касаясь, медленно, от груди к чреслам. Сквозь сон, он чувствовал это, и ему не хотелось, чтоб это заканчивалось. Он убил бы любого, кто мог бы потревожить этот сладкий, манящий, ласковый сон.