– Меч принадлежит всецело лишь потомкам Одары Всесведущей.

– Эко тебя занесло. То есть это он спит на лавке в моей землянке?

Мидра молча, уставил взгляд на огонь.

– У нас с тобой время бесчисленно – узнаем и это.

Мичана вновь улыбнулась и, обняв колени, положила на них голову, тоже молча, посмотрела на огонь.

Дор спал. Мичана, зашедши, взяла его куртку из рук – ворот пришить не успел. Сев за стол скоро и аккуратно завершила начатое им и укрыла путника его курткой. Обошла полки со склянками и по одной, выборочно, расставила на столе.

– Ну что же… Потомок…

Мидра подошел к пологу у входа и отодвинул его слегка посохом. "Все та же – та же ведьма, как и той ночью. И время не властно с той поры над ней"

Наполняя горшок из разных склянок, растирая, подогревая, Мичана сосредоточено и кропотливо смешивала свои зелья, пробуя дым на вкус, проверяя цвет, кончиком языка на консистенцию.

Но в один момент Мичана, попробовав принюхаться к запаху, осела на лавку. Мидра скачком оказался с ней рядом.

– Мичана?!

– …подожди… фух! Запах атцетальдегида подзабыла… надо бы йодоформную реакцию смеси проверить…

– Тьфу!

Мидра вышел за полог тяжелым, резким шагом.

Дор спал. И ему снилась битва.

Ему снилась битва далеких времен. Тьма, окутавшая ущелье, в котором плечом к плечу бились люди и великаны. Великий Змей на отроге скал сражался с асинами. И Титан незапамятных времен, пробужденный от сна Агин, расколовший ущелье надвое, поглотивший многих в недрах.

Дор Ийса открыв глаза, подскочил на лавке, оказавшись сразу на ногах. Жилище было пустым. Лишь на столе ароматно дымилась чаша со знакомой бурой жидкостью.

– Хоть и ведьма, а знает, что не помешает по утру… присниться же.

Дор сел за стол и попивая из чаши, принялся размышлять. "Если я правильно запомнил направление, то к юго-западу от этого леса начнутся степи и пески- граница Южной Империи, место добычи огненной бурды . Но Алида вряд ли потеряла намеренье вернуть меч. И как скрыться от ее немалого отряда на открытой местности? Нужно поговорить со Старцем. Может Ведунья еще подскажет, как незаметно пробраться в город? Все идут в Идолим. Все, кто стремится разбогатеть. И мне на руку попасть туда же".

2

Алида во главе отряда спускалась с перевала. Ночь в горах убрала двоих дозорных. " Беглый раб и вор, гнусно и исподтишка напал ночью"– думала глава отряда – "…но раз ты отважился на этот шаг, значит, боишься, значит, ты не далеко и не опережаешь нас больше чем на четверть дня… и, нагнав, я лично вспорю тебе брюхо отцовским мечом!"

Отряд головорезов шел по тропе бывшей когда- то ручьем. Как не старались они, но галька и камни под ногами хрустели, выдавая их присутствие. Гончий, шедший впереди для поиска следов беглеца, вернулся с новостями:

– Его следы обрываются через семьсот шагов отсюда… такое чувство, что он взлетел…

– И ты взлетишь за ним, когда я взвешу твою тушу на этом суку,– Алида схватила его за отворот рубахи под бро́нями, сверкнув карими глазами. – Идем по тропе. Он не сможет прятаться в лесу – он вор и украл меч для того лишь, чтоб продать. Он сможет это лишь в Идолиме. На подступах к городу, в песках, его мы и настигнем.

– Наследница, там могут быть пограничные дозоры Южной Империи.

– Император Воймаз – самовлюбленный идиот. Его беспокоит только золото и власть… а на северной границе сейчас стоит армия моего отца… во главе с моим… сводным братом. Вперед, изгои, вам ли страшится смерти?!

И отряд двинулся дальше по тропе.

Ни один час прошел, пока двигались разбойники по лесу. И все они успели заметить, что за ними неустанно следит пара десятков глаз. Все кроме Алиды – нет ей дела не до чего кроме мести и собственной злобы.

– Алида, Наследница Царя Аливира, что ведет тебя через мой лес?– голос каменный и строгий раздался над их головами, заставив остановиться весь отряд разом. Мичана стояла на ветви, не опираясь ни на что.

Сзади шедшие не успели и споткнулись о спины тех, кто шел впереди. Отряд сбился в кучу.

– Кто ты такая, что позволяешь так вольно обращаться ко мне?!

Алида выхватила лук и пустила стрелу. Стрела попала в ствол в локте от плеча Мичаны. Мичана и бровью не повела.

– Ты глуха или не понимаешь моего наречия? Отвечай: что ведет тебя через мой лес?

–Убирайся, пока я не сожгла твой лес вместе с тобой на пару!!

И вновь Алида промахнулась, выпустив стрелу. Лист, сбитый стрелой с ветки, упал на правое плечо Мичаны. Она взяла за стебелек лист тремя пальцами, приподняв к глазам.

– Твое право. И будь по-твоему. Отныне всего в лесу ты будешь бояться. Все и всех. Даже хойрей и птиц.

Мичана отклонилась назад и, падая, внезапно исчезла в листве.

Отряд стоял, ощетинившись стрелами и копьями.

– Никогда Алида не станет бояться, никогда и никого!– крикнула в ответ, на все слышимое расстояние Алида,– за мной, изгои, пожива ждет!

Изгои продвигались через лес походным, неспешным бегом, напрямую, проходя мимо буреломов и стеной вставших дубов. На немногочисленных полянах они встречали дичь. Много дичи. Лани, вепри, кроли непривычно видели людей, не заходивших сюда до этого. Лучники отряда били слабо на расстоянии – они моряки и предпочтение отдавали ближнему бою.

Алида скомандовала:

– Расставить силки, добыть провизию, разбить лагерь. Окрай леса – мы увидим беглеца ночью. Свет его костра в степи выдаст его. Ночью мы его и настигнем.

Но разбойники и изгои не имели обыкновения не испытывать жадность: бить, так всех, от мала до велика, грабить, так до последнего, все без меры – не каждый шанс может повториться.

Расставленные силки брали все, а если не брали, то калечили зверье – моряк, неумелый охотник.

Вечерние сумерки спускались на лес. У костра ватага разбойников сидела кругом, гогоча – младший, Шим по прозвищу Весло, рассказывал о своих похождениях в поселке рудокопов на границе Лохматых хребтов.

– Упиралась она и сбежать даже попыталась. Но какой толк прятаться от меня в сено, если отожрала такую филейку? Подошел я, гляжу – торопилась, аж подол задрался. Ткнул в мякоть торчащую кинжалом ей, она как взвизгнет и опять бежать, да застряла в оглоблях. Что я, разве не воспользуюсь этим шансом?

Дружный, истеричный и надсаженный смех раздался над поляной.

Не смеялась лишь Алида. Хмурилась, прислонившись спиной к стволу старой ели. Не спалось. И тревога – не ясное и незнаемое до этого чувство появилась вдруг.

И дозор не смеялся. Мерещились сквозь бурелом не очерченные тени с огоньками глаз. Маленькие, со степного пса тени. Один из дозорных пошел в обход, не сводя взгляда с чащобы. Подойдя к Алиде, наклонился и доложил:

– Все спокойно. Но на ночь надо развести огонь и выставить дозор больше – зверье, похоже охотиться ночью.

Алида кивнула.

Все ближе спускалась ночь на поляну в лесу. Разбойничий отряд утихомирился – все спали. Вместе с ночью по лесу шла дымка тумана. Стелясь по пологу мха, огибая могучие стволы сосен. Дозор подремывал опираясь на копья, не чувствуя ни угрозы ни тревог. Туман стелился по их ногам, нежно овивая, аккуратно, не тревожа дремы забираясь под брони.

Шим – тот самый молодой рассказчик, угодивший в первый дозор, не без помощи своего языка: шутить над женскими слабостями и прелестями тоже надо уметь, особо уметь, коль знаешь, что глава твоего отряда – баба вспыльчивая; открыл глаза. "Ничего, только ночь и ночной туман. Липкий только, вроде… и ведет себя странно". Туман полз вверх поравнявшись высотой на уровень глаз Шима. Молодой разбойник ощутил, что не может разомкнуть рта – все тело сковано. Из тумана засветились два ярких, голубых глаза и, поманив, увели Шима во тьму ночи, под полог бурелома.

Так, одного за одним, бесшумно, забрал туман дозор. Маленькие фигурки, мелькая в тумане, кольцом окружали спящих.