Сегодня на повестке дня: прием цеховых соцобязательств. Председатель цехового комитета стояла у стола и который раз пересчитывала людей, беззвучно шевеля губами.

– Ну все, можно начинать! – С видом большого начальника встал Сапегин за трибуну.

Но никто даже не улыбнулся: уж больно затаскана была эта сценка.

– Ну что он там? – нехорошо отзывался Садовский о начальнике цеха. – Рабочий – опаздывает, начальник – задерживается. Начальству все можно.

Лаптев с Бушмакиным гоняли шары на бильярде.

– Мазила! Ты толстым концом бей по шару! – Сыпались в их адрес замечания.

– Идет! – объявил Плотников, стоящий у дверей.

Начальник цеха молча прошел к столу, сел у окна. Это было его место, он всегда здесь сидел.

– Товарищи, на профсоюзном учете у нас состоит сорок три человека. На собрании присутствует тридцать девять человек. Трое в отпуске, один – на больничном. Какие будут предложения по открытию собрания? – Разом выпалила Николаева.

– Открыть собрание, – внес предложение Бобров.

– Для ведения собрания надо выбрать председателя и секретаря. Какие будут предложения?

– Ефимова. Костареву.

– Я не буду!

Костареву никто слушать не стал.

– Кто за предложение Сиверцева, чтобы председателем и секретарем были Ефимов и Костарева, прошу поднять руку? Единогласно.

– Так… – Ефимов откашлялся. – На повестке дня у нас один вопрос – принятие цеховых соцобязательств. Кто за данную повестку дня, прошу проголосовать. Единогласно. Слово предоставляется председателю цехового комитета Николаевой Татьяне Ильиничне.

Татьяна вышла к столу, встала за трибуну, развернула свернутые в трубочку соцобязательства, разгладила их рукой и стала читать:

– Стремясь достойно встретить предстоящий съезд партии, создать основу для устойчивой работы на втором году пятилетки, коллектив цеха принимает следующие обязательства: довести норму выработки до ста двадцати процентов, выполнять заказы качественно и в срок. Сдать в Фонд Мира сто двадцать девять рублей. Подать три рацпредложения на улучшение организации труда с экономическим эффектом три тысячи рублей. Работать без брака и аварий. Обучить профессии токаря три человека. Отработать на благоустройстве города по шестнадцать часов. Сдать нормы ГТО. Оказать помощь детскому дому, сделать ограду.

– Какую ограду? Когда? – Хотел бы уточнить этот вопрос Ермаков. – Когда делать? В рабочее время шефская помощь не оказывается.

– Товарищи, вот что я вам скажу, – встал начальник цеха. – Ограду будем делать в рабочее время. Я думаю, большой беды не будет, если мы в нарядах закроем ее другой работой. Не для себя же мы ее делаем. Никакой корысти в этом нет. В личное время с оградой нам не справиться.

– Сдать нормы ГТО. Что это за пункт? Все сдать нормы ГТО не смогут. Сдадут нормы ГТО единицы! – шумным было выступление Боброва.

– Это просто неправильно сформулировано. Нужно так: принять всем участие в сдаче норм ГТО, – успокоил Вершинин Боброва. – А сдадут нормы ГТО, конечно, единицы.

– Товарищи, – начальник цеха взял слово. – У меня будет к вам одна просьба. Подавайте рацпредложения. Технически-передовая мысль у нас в цехе молчит. За два года у нас было подано всего одно рацпредложение. Подал его Ефимов. Товарищи, все вы хорошо знаете свою работу, работаете в цехе не один год. Нужно только немного пошевелить мозгами. Если мы с вами не будем работать головой, у нас все мозговые извилины выправятся. Все вы люди грамотные, со средним образованием. Подавайте рацпредложения, оформляйте. В материальном отношении вы выиграете и в моральном получите удовлетворение. А то даже как-то неудобно. Как будто мы ничего не можем, слабоумные. Раньше, когда я работал слесарем, творческая мысль у нас была на высоте. Сбросьте с себя лень! Поработайте немного головой, докажите, что вы не хуже других.

Чебыкин хотел сказать, что с внедрением рацпредложения плохо, на внедрение уходят годы, – передумал. Все равно ничего изменить было нельзя: не в компетенции начальника цеха. Это там, наверху, в высших эшелонах власти все решалось.

– Товарищи, у кого какие будут предложения, замечания по цеховым соцобязательствам? Кто хочет выступить? Пожалуйста, – охотно предоставил Ефимов слово Ермакову.

Тот вышел к столу.

– Товарищи, мое выступление будет несколько отвлеченным, не по теме, но тем не менее, я скажу. Товарищи, кто помнит, о чем мы с вами говорили на прошлом собрании, что решали? Трудно вспомнить? А на хороших собраниях как делается? Перед началом собрания председатель собрания или председатель цехового комитета отчитывается перед коллективом за предыдущее собрание. Например, решили мы наладить питьевой режим в цехе. На следующем собрании председатель собрания должен нас проинформировать, что сделано в этом направлении, если не делается, то почему. Вот тогда люди будут знать, что все, о чем говорится на собрании – не пустая болтовня. Люди будут верить в собрание. А то у нас как делается: поговорили, поговорили и разошлись. Слова у нас зачастую расходятся с делом. Большую часть жизни мы проводим на работе. Цех – наш второй дом, и мы должны быть в нем хозяевами.

– Кто еще желает выступить?

Садовский хотел взять слово, заострить внимание на плохой работе инструментальщиков: нет метчиков, сверла не заправлены, но Ефимов опередил:

– Желающих выступить нет. Тогда переходим к голосованию. Будем голосовать за каждый пункт соцобязательств в отдельности или за все сразу?

– За все сразу!

Часть вторая

1

Завод с Нового года переходил на хозрасчет, самофинансирование. Освобождается часть обслуживающего персонала, – рабочих, чьи места будут признаны неэффективными; повышаются тарифные ставки. Станет больше порядка. Все будет зависеть от конечного результата. Есть продукция, есть план – значит, есть и зарплата. По «Закону о госпредприятии» предприятию устанавливается госзаказ не больше восьмидесяти процентов от плана, остальная же часть продукции остается за предприятием.

В цехе провели несколько лекций на тему «Хозрасчет, самофинансирование – новая экономическая политика партии». Лекции читали главный экономист завода Потапов; начальник отдела труда и заработной платы Софронов, а также Соболев, кандидат технических из общества «Знание». Они много говорили о прогрессивности новой экономической политике партии, об открывающихся широких возможностях перед рабочим человеком. Он должен стать хозяином на производстве. Сколько человек заработает, столько и получит. Все будет измеряться конечным результатом. Каков будет конечный результат, сколько будет произведено щебня, такой будет и зарплата. В заключение, как бы подводя итог своему выступлению, Соболев заметил:

– Плохо мы с вами, товарищи, работаем. Очень плохо. Лишь бы сделать, лишь бы с рук сошло, – тяп-ляп. Конечно, с введением госприемки на предприятиях значительно повысится качество продукции. Но где же наша сознательность? Рабочая честь? Куда девались мастера? Россия издавна славилась мастеровыми, ремесленниками. Обленили мы, братцы! Надо побыстрей работать хотя бы: тяп-ляп, тяп-ляп, тяп-ляп! И то будет плюс, повысится производительность труда.

Николаева работала в цехе последний день, она переводилась в ОКС, требовались кладовщики. Отдача от нее в цехе была минимальной.

– Вот вышла наша пава, – смеялся все Клюев. – Насиделась, аж шатает ее от безделья. Работник сраный!

Ермаков, старший мастер, тоже попал под так называемое сокращение, перевели в отдел главного механика.

– Товарищи, надо работать лучше, изыскивать средства для повышения тарифных ставок, – напоминал Чебыкин каждый раз на разнарядке. – Я заметил, вы много стали перекуривать. Рано заканчиваем работу. Не экономим рабочее время. Ведь от нас самих зависит, как мы будем жить, какой будет зарплата.

– От служащих и ИТР тоже много зависит, – имел Бобров свое мнение. – Чертежи выполняются безграмотно.

– Конечно, Олег, бывают ошибки. В конструкторском бюро следует навести порядок, но это не нам решать. Есть люди повыше нас рангом, – объяснил Чебыкин.