– Вот, пожалуйста, я предварительно выставил КТУ, кто как работал. Смотрите. – Чебыкин протянул Боброву список. – Решайте, кто с чем не согласен.

– Это что за ерунда! – Бобров глазам своим не верил. – Почему у меня КТУ меньше, чем у Бушмакина? У меня выше квалификация.

– Потому что Бушмакин лучше работает.

– Как это «лучше»?!

– Я выставляю КТУ за работу, за конечный результат. Понимаешь? Ты, Олег, можешь лучше работать, если захочешь.

– У Ефимова, Владислава, самое высокое КТУ, – внимательно изучал список Бобров. – А как мне работать, чтобы иметь такое же КТУ?

– Надо, Олег, повышать производительность труда, применять оснастку, использовать передовые методы труда. Если я Владиславу выставлю такое же КТУ, как тебе, он попросту не захочет у нас работать. У него работа тяжелая, горячая, с металлом. Да и среднее КТУ у него выше. Вот как ты, Виктор, считаешь? – обратился Чебыкин к Лаптеву.

– У Олега разряд выше, чем у Бушмакина, значит, и заработок должен быть больше. Для чего тогда разряд?

– А ты, Мария, как считаешь?

– Видите ли, Леонид Иванович, мы еще только начинаем работать по новой системе оплаты труда. Все для нас ново. Нужно время, чтобы все осмыслить, понять.

– Конечно, нужно время, – отчасти Чебыкин был согласен. – Я смотрю, как человек работает, выставляю КТУ непосредственно за работу, а не за разряд. Я с удовольствием поставил бы Сапунову выше КТУ. Он работает грамотно, но безынициативно. Плотников работает хуже него. У Плотникова и КТУ меньше.

– У Плотникова все «разное», – усмехнулся Лаптев.

При сдельной оплате труда все хозяйственные мелкие работы Плотников записывал в тетрадь как «разное». Полмесяца у него было все _ «разное».

– У Антона высокое КТУ, – не соглашался Бобров с оценкой труда Ефимова.

– Олег, Антон быстро работает, но с качеством у него неважно. Я предупредил его, что буду снижать КТУ, – признался Чебыкин. – Он к директору собирался записаться на прием.

– Надо, чтобы все работали, а не шатались по цеху без дела. Я не собираюсь за кого-то гнуть спину, – предупреждал Бобров.

– Правильно, все должны работать. Лодырей не должно быть. К тому идем. Иначе, зачем нам перестройка? – пожал плечами Чебыкин.

– Ну-ка быстрее все в красный уголок! Быстрее! Быстрее! – зазывала Копылова людей на собрание. Ее далеко было слышно.

Объявления о собрании не было. Что за собрание, никто не знал. Появление в цехе предзавкома Зиновьевой Тамары Тарасовны говорило о многом – неспроста… Тамара Тарасовна вместе со всеми прошла в красный уголок. Зиновьева была женщина энергичная, несмотря на свой предпенсионный возраст. Невысокого роста. Глаза-бусинки. Тамара Тарасовна десять лет председательствовала в завкоме, всех кадровиков на заводе знала пофамильно, имела с ними дело, общалась.

Для ведения собрания выбрали председателя, секретаря – Вершинина, Лысенко, «неразлучную пару»: они почти всегда вместе вели собрание. Зиновьева взяла слово.

– Товарищи… – выждала она, когда наговорятся Пустеев с Крутовым, – товарищи, не было у нас еще на заводе в практике, чтобы коллектив выбирал себе руководителя. В застойные времена об этом и думать было нечего. Сегодня коллективу представлены широкие права, за коллективом последнее слово. Перестройка набирает силу. Идет революция в умах, мышлении людей… Нелегко научить людей думать самостоятельно, отвечать за свои поступки. Намного легче быть просто исполнителем. Ответственности меньше. Мы не предлагаем вам своей кандидатуры на должность начальника цеха, не навязываем своего мнения, вы сами должны решить, кто возглавит коллектив. Коллектив у вас небольшой, сплоченный, работоспособный. Многие из вас имеют средне-техническое образование. Так что выбор есть, – говорила Зиновьева, точно читала. – Через пять лет перевыборы. В случае, если начальник не оправдает вашего доверия, коллектив вправе его переизбрать. Решайте, товарищи! Кому доверяете – того и выбирайте. Смелее!

С усталой улыбкой на лице Тамара Тарасовна оставила трибуну.

– У кого какие будут предложения? Может, кто хочет выступить? – басил Вершинин.

– Оставить Валентина Петровича на должности начальника цеха, – выступила с предложением Клавдия.

– У меня будет вопрос к начальнику цеха, _– поднял руку Бобров. – Валентин Петрович, что делается для улучшений условий труда в цехе? С вентиляцией в цехе надо что-то решать. В цехе большая загазованность.

– Пожалуйста, Валентин Петрович, – предоставлял Вершинин слово начальнику цеха.

– Ну что, товарищи, я могу сказать по поводу улучшений условий труда? Все перед вами… выложили чугунными плитами пол в слесарном отделении, оборудована комната приема пищи… Насчет вентиляции… Ждем чертежи с Ульяновска. Наше конструкторское бюро отказалось нам помочь. На следующий год у меня запланировано построить склад, сделать бункер для кокса. Я думаю, мы это осилим.

– Нажал кнопку – и кокс в кузнице, – иронизировал Владислав.

– Придет время, и кнопки будем наживать, – начальник цеха допускал такое. – Всему свое время.

– Валентин Петрович, сауну надо построить, – предложил Лаптев.

– Для строительства сауны нужны средства. А где их взять?

– Товарищи, еще какие будут вопросы, предложения? Смелее! –взмахнула руками Зиновьева как дирижер. – Решается ваша судьба.

– Поступило же предложение, – Сапегин тоже ничего не имел против кандидатуры начальника цеха.

– Больше предложений нет? Тогда голосуем. Кто за то, чтобы Валентин Петрович остался на должности начальника цеха, прошу поднять руку. Единогласно.

Труднее пришлось с выборами заместителя начальника цеха: предложили несколько кандидатур: Ельцов, Чебыкин, Ефимов, Лаптев. У всех среднее образование. Иванова Ольга, кладовщица, предложила еще Стрельцова, электрика, у него тоже было средне-техническое. Но его кандидатура сразу же отпала: человек он был безынициативный, на руководящую должность не годился.

– Товарищи, у меня самоотвод, – поднял Чебыкин руку. – Не подхожу я на эту должность.

– Нет. Подождите. – Тамара Тарасовна самым решительным образом была против самоотвода. – Коллектив вас выдвинул, значит, коллектив вам доверяет! Леонид Иванович, в цехе вы работаете давно. Производство знаете, ваша смена неоднократно выходила победителем в заводском соревновании. Будем голосовать, товарищи.

Чебыкин набрал наибольшее количество голосов.

– Товарищи, – встал Леонид Иванович, с трудом сдерживая слезы. – Я вам очень благодарен за поддержку. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы оправдать ваше доверие. Спасибо!

«Кем я был раньше, – думал Чебыкин после собрания. – Да никем. Оболтус, каких много. Теперь вот заместитель начальника цеха. В жизни всякое бывает. Может, я в чем-то бываю не прав, но я стараюсь, чтобы все было по справедливости. Жизнь надо прожить честно. Это долг каждого человека, гражданина».

3

Теперь, чтобы устроиться на работу по новым правилам, надо заручиться доверием коллектива. Если он не против – можно подавать заявление в отдел кадров.

– Зачем собираться, устраивать весь этот спектакль? – выходил из себя Бушмакин. – Все равно мы возьмем его на работу. У нас нет в смене крановщика.

– А может, он нам не понравится, – иначе думала Клавдия. – Может, он – пьяница? Зачем он нам такой нужен? У нас своих пьяниц хватает.

– «…не понравится…» Что тебе с ним, целоваться? – грубил Бушмакин. – Пьяница – тоже человек.

– Ты что ли, будешь за него работать?

_ Что я, дурак что ли?!

Сергей Афанасьевич Пашков, новенький, был из своих, рабочий; трудился с шестнадцати лет. Семья большая, шесть человек, надо помогать. На отца в первый же месяц войны пришла похоронка.

– Закончил я восемь классов, – рассказывал Пашков. – Через восемь лет мне на пенсию. Работы я не боюсь. Ну а насчет выпивки… не без этого, чего греха таить. Но только в выходные. На работе я этим на занимаюсь. Работа есть работа.