А мы, наконец, в море! Стою на крыле мостика, чувствую, как внутри радуется Николай! Клёпа заразилась общей суетой выхода, с утра успела наловить рыбы, наелась, обтёрла об мои щёки свой рыбный клюв и теперь радостная летит впереди нас. Погода уже как в Балтике летом. Свежая палуба блестит, машины гудят внизу и винты выбрасывают пенный бурун, радостное настроение чуть портит ругань Василия Ивановича, который кого-то распекает на юте, что "не очень хорошо" принайтовлены мины, а они такие заразы, что если рванут… (дальше непереводимая игра слов с использованием идиом морского фольклора и различных аспектов размножения). Над головами вьётся по ветру предмет зависти всего флота наш Георгиевский вымпел. Дежурных японских миноносцев сегодня нет, может их отогнали, а может, просто не пришли. Вообще, словами очень трудно передать всю эту гамму ощущений. До Симоносеки нам почти семьсот миль пути. Правда ещё не ясно куда мы пойдём сначала и даже как именно пойдём, в том смысле, что постараемся это сделать тихонечко на мягких кошачьих лапках или наоборот максимально демонстративно. В обоих вариантах есть свои плюсы и свои минусы, и пока окончательное решение не принято, и мы просто наслаждаемся йодным запахом моря и ветром в лицо. Как счастливая примета появились дельфины, это не наши черноморские афалины, но встреча с этими теплокровными всегда радует душу моряка, как выяснилось, и мою тоже.
Назавтра решили завернуть к Чемульпо и с огромным удивлением застали активную суету с выгрузкой снабжения для армии Куроки. Из охраны порта только несколько миноносцев, которые мгновенно исчезли в северном мелководном фарватере, а вот пароходам это сделать сложнее и мы устроили практически учебные стрельбы как в тире по неподвижным целям. На рейде команды всё сразу поняли и начали спускать шлюпки, поэтому мы начали громить тех, кто стоял под разгрузкой у причалов. Надо отметить оперативность и смекалку японцев. Они не стали ремонтировать порт, они просто по мелководью на сваях соорудили длинные причалы, на которые и идёт выгрузка, а часть разгружается в лодки и уже с них на берег. Оборзевший англичанин решил проскочить мимо нас на выход, но ему помешал снаряд в нос под ватерлинию, как-то он сразу передумал и вылетел на мель, где начал спускать шлюпки. Ни с кем мы здесь разговаривать и разбираться не собираемся, здесь непричастных нет в принципе. На всякий случай высоко в небе дежурит Клёпа, осматривает подходы. Кроме обошедших острова и удирающих миноносцев никого не видно.
Больше трёх часов разносили всё вдоль и поперёк, до самой ночи в ушах гудело. Кажется не оставили ничего плавучего и всё, что увидели на берегу тоже перемешали с землёй. Да! На восток от острова Йодольми на берегу была береговая батарея, и она даже пыталась в нас стрелять, но видимо там были не моряки, потому, что ни одного попадания ближе кабельтова, а после возражения нашего главного калибра, о них мы больше не слышали, а на месте батареи курился дым от подрыва боезапаса. Даже возмутила такая наглость японцев. Я не про то, что они снова используют порт Чемульпо, а про то, что для охраны порта никого кроме пары миноносцев, это до какой же степени они уверены, в том, что им здесь ничего не грозит! Ну, ладно, теперь точно охрану поставят. Несколько пароходов затопили прямо на стоянках, разнесли причалы, так, что на какое-то время порт снова не пригоден, но видимо придётся сюда наведываться ещё не раз, вернёмся, доложим Макарову, что он скажет. Мелькнула мысль поставить здесь несколько мин, но потом решили этого не делать. Даже если здесь будет рваться по пароходу в день, японцы всё равно будут их сюда гнать, а нам нужен резонанс, точнее, политический резонанс.
К вечеру закончили и пошли дальше. На выходе расстреляли ещё один пароход. Уничтожение грузового тоннажа противника одна из задач действий рейдера, а мы сейчас именно рейдер. После всех обсуждений решили пока не шуметь и тихонечко пойти поставить мины, которые за нас сами нашумят. И первым выбрали Нагасаки. А пока нужно за ночь малым ходом подойти к южному входу в Корейский пролив, там можно день побезобразить, может в Пусан и Мозанпо заглянем. А вечером уходить к Нагасаки, чтобы утром снова быть в проливе, а то японцы похоже совсем расслабились. До Владика далеко, крейсера пробежали и убежали, и тишина, а так можно сказать здесь вахту организуем.
В проливе судов было мало, но много джонок, которые мы и начали топить, а что делать, если они тоже перевозки осуществляют. Самые сообразительные сами сразу стали в шлюпки пересаживаться, этим давали время на высадку, ну, а кто не желал, тех расстреливали стразу. Одно попадание фугасного снаряда в деревянное судно пускает его ко дну. Гнусная и противная работа, как блох из шерсти у собаки выбирать, нудно и противно, но делать надо. Подошли к островам, где поперестреливались с береговой батареей. Кто-то говорил, что одна пушка на берегу стоит пяти на корабле, но условия для стрельбы идеальные, тихо, волны почти нет, да и пушки у нас более совершенные, на берегу какие-то кургузые короткоствольные окурки, и лепят не в нас, а куда-то в направлении цели, так, что ушли с сухим счётом в нашу пользу. Ни одного корабля так пока и не увидели, надеюсь завтра появятся, ну, должны же они хоть как-то реагировать.
На подходах к Нагасаки моё волнение, что из-за наших безобразий в проливе неподалёку должны маяки погасить получило отрицательный ответ, маяк и створные знаки работали как в мирное время. У входа стоял на якорях какой-то брандвахтенный самотоп иллюминированный как речной трамвайчик, на котором справляют свадьбу. А мы ещё так старались подойти в самое сонное время за час до рассвета. Вот мы и подходим на среднем ходу. Никаких минных постановок на пути не чувствую, вернее мы "Новиком" не чувствуем. Пусть у меня нет сил держать зеркало, оно требует большего сосредоточения, но поставить мерцающее пятно я вполне могу, и пусть оно не может закрыть всю стометровую длину нашего крейсера, но я могу выдвинуть его к рубке брандвахты, ведь тёмные проёмы рубки — это единственное место откуда можно смотреть в темноту и что-либо увидеть, теперь перед ними непонятное тёмное пятно заслоняющее четверть обзорного пространства.
Входим на рейд, ощущения наверно как у наших мальчишек в школе, которые пока учительница отвернулась и пишет что-то на доске, крадутся стянуть у неё со стола свой дневник, или не свой, к примеру, мой, если он хочет произвести на меня впечатление. Полный рейд судов со всего света, но топить их демонстративно не будем, на самом деле здесь вполне могут быть совершенно непричастные трампы, вот если кто-то из них наскочит на нашу мину, тогда — увы "кто не спрятался — я не виноват". Разворачиваемся, никому до нас никакого дела, вообще на фоне темной стороны и от освещённого города увидеть нас нереально, ну, правда, кому придёт в голову, что наглый русский крейсер здесь маневрирует? Пошли на выход на малом ходу, а на корме минёры во главе с фон Кнюпфером сейчас сбрасывают мины. Глубина выставлена заранее, как и замедлители, глубины рейда нам известны, главное, чтобы Волков с привязкой к береговым ориентирам не ошибся, постановка мин прошла штатно, мы идём на выход. Тут прибегает в рубку Миллер, с умоляющими глазами:
— Господин капитан! Николай Оттович! Позвольте по брандвахте мину пустить, так хорошо бортом стоит! — Смотрит так, что отказать, как конфету у ребёнка отнять, к тому моменту, как этот самотоп рванёт мы уже успеем из поля зрения исчезнуть…
— Только одну торпеду! Давайте из ютового потренируйтесь… — Не успела договорить как его уже сдуло. Уже прошли вахту и на кабельтов удалились в море, как пришёл доклад, что торпеда вышла, я подхватила её и повела к цели, вроде точно идёт, можем добавить ход. По корме в ночи расцвёл огненный цветок взрыва, скоро долетел и звук. В принципе это не противоречит нашей задаче, пусть теперь дети Микадо гадают, что именно здесь произошло, ведь нас никто не видел, как мне думается, иначе суматоха бы точно поднялась. Николай комментирует "Думается, что это была канонерская лодка… А вообще, всё правильно сделала!".
