— Ну, что, Феофан! Будешь теперь как пират с одним глазом. Как же ты так, не уберёгся?
— Ваше Вскобродь! Я даже не понял, подносчики со снарядами в дверь выскакивали, передо мной трое стояли, я только собирался им помочь, как меня словно ножом по лицу полоснули, и я сознание потерял, кажется, а что со мной случилось?
— Глаз тебе левый выстегнуло осколком, я вот только, что перевязку тебе делать закончил.
— Ну, слава Богу, что левый!
— Это чем же левый хуже правого глаза?
— Так из ружья ведь правым глазом целиться надо…
— А вот ты о чём. Ну, ладно, ты полежи, тебе отлежаться теперь нужно, а мне ещё по кораблю после боя пройти надо….
— Ваш Вскобродь! — раздалось вбоку. — Так чем там дело то закончилось? Да и закончилось ли? Вроде стрелять перестали….
— А там всё просто замечательно, соратники мои дорогие! Мы пустили на дно сначала японский истребитель, потом торпедировали флагман с японским командующим адмиралом Того броненосец "Микаса", а следом броненосец "Асахи", когда к вам пошёл, "Асахи" уже утонул, а "Микаса" ещё кверху днищем плавал, японцы своих спасали. В нас так ни разу и не попали. Вот такие мы молодцы! Говорят, у победителей раны быстрее затягиваются, так, что у вас есть повод быстренько поправляться! Всё, пойду я, не буду доктору мешать… — Хотя наши слова с одинаковым интересом слушал и Георгий Самуилович и его пациент, которому ногу не забинтовали пока.
На палубе нас перехватил с докладом Артеньев. В общем, можно сказать, что мы отделались лёгким испугом, убитых нет, ранены в лазарете девятеро, мы их уже видели, кроме этого по мелочи ещё человек десять, которые после перевязки на свои посты вернулись. Осколком заклинило поворотный механизм тумбы одной сорокапятки, осколок уже вытащили, орудие вращается без перекосов. Боцман сильно ругается, что от осколков сильно палубу и краску подрало, уже погнал кого смог заусенцы и задиры затирать. Артиллеристы доложили, что расход снарядов главного калибра составил сто восемьдесят девять бронебойных и шестнадцать осколочно-фугасных, снарядов сорок семь миллиметров израсходовали больше двухсот, точнее скажут позже. Сейчас банят стволы, осматривают орудия. Фон Кнюпфер выступил вперёд сияя как новый полтинник и доложил: "Господин капитан! По минной службе расход четыре мины, сработали все, потоплено два эскадренных броненосца противника! Разрешите получить замечания!"
— Нет, Сергей Николаевич! Видел, каких орлов вырастили?! И ещё замечания хочет… Пётр Карлович! Дорогой вы мой! Молодец! И Степану Ильичу передай! Все молодцы, просто красавцы! Сергей Николаевич! Не хочу по углам шушукаться, через часик японцы за горизонтом останутся, ход сбросим, постройте команду, будем всех хвалить и поздравлять! Боцману скажите, пусть подготовит двойную чарку и ещё одну перед сном. А мне сейчас Клеопатру поймать нужно, вон на посадку идёт. — Все кто был вокруг радостно загоготали, а в середину нам на руки сверху упала наша любимая птичка.
Пока мы с Клёпой шли к мостику, корабль словно светился от усталых, но счастливых улыбок. Всего самого боя было около получаса, но все вымотались, словно ускорялась не только я одна, для меня то бой растянулся на несколько часов. В ходовой рубке Волков деловито чиркал на карте прокладку, вахтенный — барон Тремлер с улыбкой смотрел куда-то вправо по курсу. Мы, ещё входя в рубку, крикнули сигнальщикам спуститься. Нас интересовало, что они сверху рассмотрели, по происходящему после нашего ухода, выдвинулась ли навстречу японцам наша эскадра, что делали японцы, ведь пока мы ходили в низы, японский флот уже стал выглядеть дымками у горизонта, море вокруг было чистым, так, что мы могли сбрасывать ход, к чему без нужды уголь пережигать…
А сверху сигнальщики рассмотрели, что наша эскадра построилась в ордер и двинулась в сторону японцев, но, едва подойдя к границе обстрела береговыми батареями, остановилась и легла в дрейф, расстояние между двумя флотами было около восьми миль. "Микаса" кверху днищем продержался почти полчаса, потом резко затонул, после чего японский флот построился в ордер и пошёл параллельной линией с нашим флотом лежащим в дрейфе, вроде даже пытались стрелять, только сколько было выстрелов и попаданий они увидеть не смогли. Японцы выпустили истребители или миноносцы в сторону наших и наши сразу развернулись и двинулись обратно к рейду, после этого японцы отозвали миноносцы и повернули на обратный курс на юго-восток…
Вот здесь возникла куча вопросов. Мы, собственно тоже находились на восток от Артура, а дальше нам следовать в Чемульпо, это можно считать тоже юго-востоком, как и выход через Печелийский пролив в Жёлтое море. И куда расстроенные японцы отправились? А если их занесёт проверить, как там дела у адмирала Уриу? Вот теперь думать и снова думать. Ведь если мы влезем в Чемульпо, а снаружи нас подопрёт японский флот, то нам никакие зеркальные плоскости не помогут, вернее, помогут немного дольше подёргаться и не более. Чего там герр Клаузевиц рассуждал про "туман войны", вот он и есть в чистейшем виде, когда ничего не известно и что делать исходя из этой неизвестности совершенно не ясно. Хотя, с другой стороны, чего им делать в Чемульпо, куда послали шесть крейсеров справиться с одним и устаревшей канонеркой, а связаться по рации весьма проблематично при нынешних средствах связи. Уж очень хочется залезть в Чемульпо, да и резонанс будет на глазах у союзников, заодно можно притормозить высадку войск генерала Куроки, да и разбабахать всё, что с берега не успели убрать, всё нашим армейцам полегче будет. То есть получается, будем лезть и дай нам Бог! Или попробовать выйти на японскую эскадру и посмотреть куда она направилась? Ладно! Надо отдохнуть и подумать утром, а пока надо объявлять построение, как раз Никифорович с пробой подошёл…
Засвистали дудки, началась топотливая суета любого военного коллектива, когда нужно собраться в строй. На корабле нет плаца с нарисованными квадратиками для обучения строевым приёмам, как нет и построений в одну ровную линию. Вообще, иногда, кажется, что разместить на палубе больше трёхсот человек экипажа почти невозможно, но это не соответствует действительности, уже давно отработана форма построения. Вот и сейчас на нас смотрели со всех сторон, на многих были чистые или успевшие испачкаться и пропитаться сукровицей бинты, как на заказ выглянуло солнышко, по палубе тут и там валялись шкурки и скребки, которыми зачищали задиры от попадания осколков, "Новик" на среднем ходу тихо покачивался скользя на восток…
— Господа! Соратники мои! Можем подвести первые итоги первого дня войны! Мы присягали нашему Отечеству, оно нам дало этот крейсер, оно нас кормило, одевало, обувало, чтобы в нужный час мы защитили его, и вот пришло время, нам этот долг отдать! И мне кажется, что этот день мы провели хорошо, не посрамили чести Петровского Андреевского флага! И я горжусь, что мне доверено командовать таким кораблём и таким экипажем! И теперь мы все с вами СОРАТНИКИ, мы вместе стояли под вражеским огнём! Вместе шли в бой! Вместе били супостата подло напавшего из темноты без предупреждения! Мы вместе потеряли уже наших товарищей, многие из нас ранены. Но япошек мы заставили сполна заплатить нам за наши потери! Не все могут видеть бой, поэтому перечислю наши достижения. Ночью в первой атаке артиллерийским огнём мы потопили шесть японских миноносцев, из девяти, которые пытались в темноте атаковать минами наши стоящие на рейде корабли, и одного утопил "Ретвизан", но это не точно, может кто-то другой из стоящих на рейде. Двум миноносцам удалось отстреляться и скрыться, к сожалению, мы не могли дальше вести бой, вы это всё знаете. Но потом мы потопили ещё один миноносец, который наверно отстал от остальных. Но, по большому счёту, японцы всё-таки сумели добиться своих целей, их мины попали в "Аскольда" и "Цесаревича", к счастью, потопить их не получилось, но оба корабля ждёт серьёзный и длительный ремонт, а с учётом того, что док в Артуре так и не доделали пока, ремонт будет очень сложным и наверно долгим. Так, что размен восьми миноносцев на наш новейший броненосец и один из самых быстрых больших бронепалубных крейсеров явно на пользу японцам.
