Начало концерта задерживалось, ещё не приехал Старк с супругой, места им оставили по центру рядом с нами. Наконец они прибыли и проследовали к своим местам. Только потом выяснилось, что жену Старка взбесило платье Машеньки (я бы ещё добавила: молодость, красота, фигура, роскошные волосы, цвет и чистота кожи, успешность детей и далее по списку…), которое по её мнению затмило её, к слову тоже из Владика (ну, Матильда очень для Машеньки старалась), тем более, что под ним нет корсета, что она посчитала злонамеренным выпадом в свой адрес. Едва Маша запела, как вскочила адмиральша с криком: "Кто позволил малолетним детям выступать в собрании?!" Маша стоит у рояля, молчит, Настенька встала от клавиатуры и подошла с целью узнать, а что собственно случилось?
Тем временем Старк, другие адмиралы и их жёны вроде успокоили скандалистку, то есть Насте сказали, что всё нормально, можно продолжать. Маша спела сама и с Настей ещё три песни, как пришла очередь её любимой "песни протеста Буратино". Для создания образа, она спрятала волосы под колпак и прицепила длинный нос на резинке, ко второму куплету Старкша опять взвилась и начала верещать какую-то чушь про "недопустимо, когда дети так ругаются, тем более со сцены… и так далее". В общем, так визжащую, её и увели из зала. Сергей Николаевич выскочил на сцену и объявил перерыв. Мы кинулись успокаивать девочек. Юля держалась неплохо, может просто не поняла, что произошло, а вот Машу задело очень сильно, взгляд остановился, губы дрожат, зубы стиснула, чтобы не клацали, вся кожа пятнами, всё же блондинка и кожа тоненькая. Быстро накрываю её экраном, посылаю волну спокойствия, буквально выключаю её, и чтобы не упала, поддерживаю обняв. Теперь можно и в себя её приводить, последние минуты из памяти должно выбить, так и вышло, смотрю, трогает нос, оглядывается по сторонам, не может понять, что случилось. Успокаиваю её, что, скорее всего, душно и у неё голова закружилась, выходим в коридор, Артеньев, такая умница, несёт три стакана какого-то напитка всем, Настя уже со стаканом подходит сзади. Обсуждаем, что нам теперь делать, все понимают, что это скандальная выходка гнусной бабёнки. Скоро к нам подошли адмиралы Молас и Лощинский с супругами, Греве и Ухтомского не было, как и флаг-офицера Эбергарда. Решили продолжать и не портить всем вечер, не так много здесь развлечений. Лощинский для плезира попросил песню протеста не петь. Вот такой концерт у нас вышел.
На следующий день, когда узнала причину, Машенька метала молнии. Я бы подходить не рискнула, а Николай ничего, полез успокаивать и сумел. Потом Машенька вышла. Не дождавшись её обратно, выходим следом. В светлице, где ночуют все девочки, хозяева настояли, что поживут в пристройке, чтобы не искать другое жильё, за столом полный сбор, сидят девочки, Машенька, Клементина и у двери стоит Адриан. Тут от стола окликают Адриана, вопросы про их казарму, я пока не понимаю ничего, Николай кажется тоже. Дальше послали за Бахиревым и хорунжим Адриана. Словом, на следующий день на плацу перед казармой казачьей сотни охраны дороги, как не рядили, но в казарму много народа не поместится, а погода вроде позволяет, состоялся большой концерт.
Среди приглашённых и пришедших были многие офицеры эскадры, которые были накануне. Но так как главными формально были казаки, мне отвертеться не удалось, да и не особенно хотелось. В результате, вся вторая часть концерта повисла на мне. Казачьи песни зрители приняли с таким воодушевлением, что петь было удивительно легко. В процессе подготовки выяснилось, что командир их первой дивизии войсковой старшина Иван Михайлович Палёный, и я сообразила, что могу спеть 'песню красных конников'. Только вместо "Семён Михайловича" стал "Иван Михайлович", а вместо"…армии Буденного…" получилось"…всадников Палёного…", мелодия у песни шикарная, так, что осталась очень довольна. А Иван Михайлович такой счастливый усы сидел крутил, что теперь, думаю, первая дивизия за любого Эссена кого угодно на ленточки распустит, ведь, по сути, это марш дивизии, а это дорогого стоит. Дальше не менее тепло пошли морские и другие песни. В конце, я долго думала, как решили этот концерт устроить. Сначала были мысли в пользу "Ой, ты степь широкая…", но забраковала и подумала про "Чёрного ворона". Но и тут вспомнила, что только сама слышала три разных варианта и вычеркнула. А я не хотела устраивать концерт распевания старинных казачьих песен, мне нужна была одна для финала, а уж после пойдут казачки, выпьют горилки и попоют от всей души, не раз такое в бабушкиной станице видела, откуда и песни эти помню. В конце концов, в уже подёрнутом наплывающими сумерками притихшем воздухе поплыло:
"Как на дикий Терек,
На высокий берег…"…
С середины куплета опешившие казаки всё-таки подхватили, а припев ревела вся толпа. Куплеты мне приходилось запевать самой, уж очень много вариантов за долгую жизнь у этой песни образовалось, да и то, что я пела — это далеко не первый вариант, ведь поначалу было про ногайскую орду… В общем уходили мы с раскланиванием под дружное "Любо!!!"
А когда нас вышел провожать Иван Михайлович, обнял и расцеловал троекратно, я вдруг сообразила и предложила ему завтра к нам в гости заехать на важный разговор, что, удивившись, он пообещал исполнить.
Назавтра, может по-хорошему, нужно было самим к нему съездить, тут ведь ещё вопрос куртуазностей местных, но, чего уж. Клементина узнав, что ждём войскового старшину, стала очень напоминать кудахтающую наседку потерявшую цыплёнка, пока на неё не цыкнул появившийся, как всегда бесшумно и незаметно Адриан. Про эту его привычку он рассказал как-то, что в станице считался лучшим пластуном, а в скраде на охоте ему равных не было, так, что попробовать заполучить себе такого, и с ним таких же для абордажа у меня сидело в темечке зудящим гвоздём. А уж, когда выпытала, что он Касьянович, а в их станице почитай только две фамилии и есть Матяшовы, да Тумаревы, у меня уже почти никаких сомнений не осталось, слишком хорошо я помнила, что уже слышала такое про своего прадеда, Матяшова Мартемьяна Касьяновича, женатого на Агриппине Павлияновне Тумаревой. Вот и не выдержала, спросила "А нет ли у него брата Мартемьяна?", на что у Адрияна глаза стали стеклянными, и с заметным хрипом в голосе просипел, что есть, растёт пацанёнок, годков пять уже… Вот я и представила Николаю своего двоюродного прадеда, сидящего перед нами.
Вообще, сам Адриян уникальный перец, уже устала считать, сколько у него масок, хотя основных три-четыре. В первый момент показалось, что рядом с крупной, сбитой Климентиной он словно пацанёнок, тоненький такой, хрупкий даже, а добавьте к этому распахнутые синие глазищи и соломенный чуб, при припухлых детских губах, почему-то усы и бороду он бреет. Но потом вдруг понимаю, что Адриян почти на голову выше Клементины и в плечах достаточно широк, тело сильное и гибкое с грацией кошачьей, а лицо с пронзительным взглядом, как через прицел смотрит. Но чуть губа дрогнула и вот тёртый, жизнью битый матёрый жилистый волчара, у которого в глазах бездна плещется. А чуть голову повернул, глаза лучатся, на губах полуулыбка прячется, ну, просто любящий дядя ужасно рад племянника дорогого встретить. А с каким вниманием слушает, что вывернуться наизнанку хочется, чтобы угодить такому золотому слушателю… Не скудеет Русь талантами, только даже не знаю, куда такое применить без опасности для человечества можно? Уж слишком много мест, где такому будут рады, и слишком часто, не во благо… Ну, да ладно, мы сейчас Палёного ждём-с. Адриан тоже проникся, и стал помогать в организации встречи, хоть и без заполошности, чай казак, личность и ответственность.
А с Иваном Михайловичем хотелось поговорить по тем вопросам, которыми Феофан озадачил. А если получится в конце закинуть удочку про десяток-другой абордажников на время, но это менее важно. Встречали войскового старшину с положенным почтением. Адриян в форме, при шашке и в чёрной папахе с драконом на затылке. Ой! Ещё одна местная хохма. Когда увидела вместо кокарды на папахе китайского дракона, удивилась очень. А ещё больше удивилась, когда Адриан надел папаху кокардой, то бишь драконом, назад. Потом удалось выспросить, что оказывается правление дороги подмахнуло описание формы охраны дороги не подумав и не советуясь, а форму описали китайцы, для которых дракон — это очень круто и тем хотели уважение русским выказать, прогиб, который мимо просвистел. Ведь официально здесь военных в частности казачьих подразделений нет, есть практически гражданская охрана дороги, для которой придумали синюю форму. Ничего, что Забайкальцы и так в такой ходят, и лампасы никто спарывать не собирается. Но вот с драконом случился конфуз. Забайкальцы почти все из староверов, поэтому на лбу носить изображение исчадия тьмы грех страшный, но приказ уже отдали и кокарды приготовили. В результате, сработала русская смекалка. Откуда китайцы знают, как казаки кокарду носят? А зверь диковинный на затылке — это даже здорово, пусть сам лукавый со своим зверем и бодается, ведь лукавый за спиной у каждого прячется и поджидает, как душу честную с панталыку сбить. Вот и ходит вся охрана дороги с драконами на затылке…
