— Между прочим, было обидно, словно корову на рынке покупаешь. Я не продаюсь, Даниэль. Одно из двух, либо люблю, либо нет. Но я купил тебе подарок на эти деньги. Через неделю доставят. Нужно будет в Сочи ехать, — закончил рассказывать он.

— И что можно купить на такие деньги? Нет, мне не жалко. В конечном итоге не в деньгах счастье. Но я дал деньги для тебя, а ты мне на них такой дорогой подарок покупаешь, — нахмурив брови, сказал я.

— Вот именно, ты их мне дал. А значит, деньги мои со вчерашнего дня. Так?

— Так.

— Ага, вот раз это мои деньги, то как хочу, так и распоряжаюсь. Всё вопрос закрыт обсуждению не подлежит, — строго сказал он. — И кстати, я весь этот срачь один убирать не собираюсь. Возьмешь пакет и будешь ездить за мной. Я буду в него мусор складывать. А потом, этот стол тряпкой выдраишь. Больше я тебе не Золушка.

— Согласен, буду помогать, чем смогу. Только больше не уезжай, — улыбнулся я.

— Конечно, будешь, куда ты денешься с подводной лодки.

Саша сбегал в магазин, накупил продуктов и корм с мисками для нашего Джаника. Потом мы общими усилиями прибрались. От меня был маленький толк, но я старался, как мог. Вечером поужинали, смотря фильм на ноутбуке. Саша рассказал, что видел Ивана с женой в магазине. Они поздравили нас с примирением.

Всё было хорошо. Я витал в облаках. Саша помог мне раздеться как всегда, и уложил в постель. А потом он ушел, не сказав ни слова. Его не было долго, и я подумал, что он лёг спать в той комнате, в которой спал до этого. Стало вдруг так обидно. Он ведь говорил что любит. И я хотел предложить ему спать вместе, но он так быстро вышел из комнаты, что я не успел.

Неожиданно он снова возник в дверях.

— Ну чего ты? Что ты опять себе напридумывал? Я просто в душе был, — сказал он.

Саша действительно был в одних трусах. Влажные волосы блестели в свете ночника. Он лег рядом. Потом обнял, прижимаясь ко мне грудью, и запел.

— Спит моя любимая, в ласковых объятьях снов. Утро безмятежное тихо постучит в окно. О тебе поёт ветер. Для тебя горят звёзды. О тебе болит сердце, и живёт душа моя. О тебе грустит небо. Для тебя любви грёзы. Лишь тобою мир полон, и живёт душа моя. Ты моя любимая, небесами данная, нежная, ранимая, самая желанная. Для тебя горят звезды. О тебе болит сердце, и живёт душа моя.

— Что это? — изумился я, когда он закончил.

— Колыбельная для тебя. Ты же мечтал. Эта песня о тебе, Даниель. Дабир Абаев её женщине поёт, а я тебе.

Я повернулся к нему и обнял.

— Всё правильно, Саша. Мы данные небесами друг другу. И если ты захочешь уйти, я прикую тебя цепями к себе. Теперь не отпущу, не надейся.

— Я скажу больше, теперь ты меня отсюда ни за что не выгонишь.

Я погладил его по щеке, а потом спросил.

— Можно я тебя поцелую?

— Можно. Только давай на этом сегодня ограничимся. Я очень устал. А потом ты меня всему научишь, — он покраснел от смущения.

✨ Александр

Он такой странный. Я пришёл к нему в постель, а он спрашивает разрешение на поцелуй. Конечно же, я согласился. Но на большее пока был не готов. Во-первых — устал, после перелета так и не отдохнул толком. А во-вторых — боялся, как бы глупо это не звучало. Даниэль тем временем прикоснулся к моим губам, а потом шепнул прямо в них: «Расслабься. Ты боишься что ли?»

— Да я боюсь, а ещё я никогда ни с кем не целовался, — смущаясь, ляпнул я.

— Что мне больше всего нравится в тебе, это то, что ты не боишься говорить правду. Приоткрой рот и повторяй за мной.

И он меня поцеловал. Сначала нежно, а потом так властно, что я задохнулся от нахлынувших эмоций. Я никогда не думал, что чужой язык во рту это вовсе не противно, а наоборот так невероятно возбуждает. А ещё я понял, что раньше, он был не такой как сейчас. Просто с этой травмой надломился его внутренний стержень. Ничего, я буду тебе опорой, пока ты снова его не обретешь.

Малыш Джаник.

✨ Александр

Я проснулся в объятиях мужчины. Это было здорово. Я и раньше спал на своей узкой кровати не один. Приснилось кому-то из младших братьев страшное, и он прибегал ко мне под бочок. Но сейчас было совсем другое ощущение, как будто паришь в облаках. Рука Даниеля обняла меня и прижала к себе. Он как будто даже во сне боялся меня отпустить. Осторожно попытался выползти из-под него, но Даниэль проснулся.

— Ты куда? — встрепенулся он.

— Пф, завтрак готовить. Уже девять утра, между прочим, — фыркнул я.

— Э нет, пока не поцелуешь, никуда не пойдешь, — он схватил меня и ловко втащил на своё тело.

Сила в руках у него осталась. Недаром он предпочитал крутить колеса коляски, а не ездить на моторчике.

— Даниэль я…

Запнулся и не договорил, почему-то стало неловко.

— Что я? Как будто мы вчера не целовались. Что ты как маленький, Саша. Иди сюда.

Он надавил ладонью на мой затылок и сам начал меня целовать. Я почувствовал, что начинаю возбуждаться. И ещё где-то внизу в меня уперся такой же стояк Даниэля.

— Может, ну его, завтрак. Успеем ещё, а сейчас продолжим то, что начали. Я тебя хочу, Саша, — прошептал он ласково.

— Ну, сначала нужно поговорить, всё выяснить, — чувствую, что покраснел.

— Тебе скоро двадцать один год, мальчик мой. Какие ещё разговоры?

— Ну, это, я же не знаю кто ты, верхний или нижний. А я вообще не знаю, кто я, — промямлил я.

— Ах, ты об этом. Я универсал. Но всё время в нижней позиции не буду, можешь даже не мечтать об этом, — заявил он.

— Ну, и ладушки, а теперь я пойду готовить, — я попытался сползти с него.

— Готовить оладушки? — засмеялся он, — Куда пополз, стоять, бояться, — он схватил меня под мышками и снова дернул на себя.

Потом он впился в мои губы, а руками начал стягивать боксёры с задницы. Я, было, испуганно дернулся, но он шикнул прямо в губы.

— Тихо, чего ты дёрганый такой. Я не обижаю невинных мальчиков.

Наконец спустив на мне трусы, он схватил меня за член и начал ласкать. Я каким-то образом сообразил, что он хочет. Слегка приподнялся и прикоснулся к его органу. Кончили мы почти одновременно, под его утробное рычание и мой тихий стон. Потом я уткнулся лицом в его грудь, тяжело дыша.

— Ну, что, страшно было? В первый раз вижу такого скромника в твоём возрасте. Ничего, мы это исправим, — улыбнулся он.

Потом мы услышали громкий лай, и в комнату ворвался Джаник.

— Про сынулю забыли, он наверное, голодный, — я подскочил как ужаленный.

Мы привели себя в порядок, а потом я покормил щенка и приготовил завтрак. За столом сидел и как дурак втыкал в тарелку взглядом.

— Саша, посмотри на меня. Я что-то сделал не так? — Спросил Даниэль.

— Нет, так, просто всё это неожиданно. Я привык считать тебя недосягаемым идолом, а тут вдруг ты ко мне сам пристаёшь. И если честно, я не знаю, как теперь быть. Если я твой любовник, то значит, не работаю на тебя, и деньги ты мне платить не должен. А если я на тебя работаю, то мы не можем быть любовниками. Я бы мог устроиться на работу, но боюсь оставлять тебя одного на целый день. А работа мне нужна. Я приехал с теми же вещами. Уже через три дня первое сентября. Да, тут ещё долго будет тепло, но мне всё равно нужна курточка и теплая обувь.

— Ты, что думаешь, я тебя обеспечить не смогу? Купишь всё, что нужно. Я дам денег.

— Чего?! Вот уж нет! — взвился я, — Я не альфонс, Даниэль, и никогда им не буду! Это стыдно жить зачёт другого человека! Меня так воспитали!

— Успокойся, Саша. Никто не говорит, что ты альфонс. Ты всё делаешь по дому. Убираешь, готовишь, стираешь, — он подъехал ко мне и погладил по щеке.

— Ха, моя мама тоже, готовит, стирает и убирает, но ещё и на работу ходит, между прочим. Она почему-то не говорит отцу: «Давай содержи меня. Мне надоело, приходить в десять вечера с работы, ещё и борщи тебе варить», — насупился я.

— Это ты себя сейчас с женой сравнил что ли? — захохотал он.