- У меня все хорошо, Андрей Палыч. Отец действительно волнуется, и иногда даже чересчур, но он всегда такой был. И даже замужество меня не оправдывает в его глазах.

- Да, отцы они такие, - сказал я. - Что же, не буду вам мешать. И пообещайте мне, что скоро будете дома, а то я тоже буду волноваться.

- Вы?

Легкое удивление сквозило с другого конца трубки.

- Да, я. А что вас удивляет? Вы моя жена, я волнуюсь за вас. Где вы находитесь, и с кем.

Наверное, вирус переживательный подхватил от вашего папы.

Голос Катерины зазвучал сбивчиво:

- Мне… очень приятно, Андрей Палыч. Я уже еду домой. И… я вас очень жду. Спокойной ночи!

- Я тоже жду возвращения, Катя. Я соскучился. Спокойной ночи.

Господи, неужели я это сказал? Я соскучился по Катьке? Наверное, нужно лечь спать, эти переговоры совсем вымотали меня. ***

Валерий Сергеич все же приехал встречать меня в Домодедово, и Катьку c собой притащил. Было уже довольно поздно. Мы расцеловались с женой, как заправские влюбленные, затем забрались на заднее сиденье древней “Волги”, и я сидел прямо, боясь пошевелиться. Присутствие Пушкарева обычно вгоняло меня в ступор. Катька устроилась рядом, затем я почувствовал, как её прохладная рука пробралась в мою ладонь. Я сжал её, она полностью там спряталась. После этого Екатерина мне лукаво подмигнула и устроила голову на моем плече. Пушкарев довольно поглядывал на нас в зеркало, потом настроил какую-то радиоволну со старыми песнями. Мне было неловко под его взглядом, и, чтобы это скрыть, я шепотом спросил:

- Кать… Как дела на работе? Все хорошо?

Катька ответила с заговорщицким видом:

- Да… Мне удалось заключить очень выгодный контракт с “Феерией”. Я уговорила коммерческого директора на скидку в 10 процентов. Первая партия товара прибудет примерно через неделю.

- Ого! Десять процентов! Малиновскому в свое время не удалось его укатать даже на два процента. Вы просто молодчинка, Катя. Ну, и я даром времени не терял. Мне удалось выбить кругленькую сумму с наших должников. Если так прокатиться по всем должникам, можно убытки погасить раньше, чем мы предполагали…

Со стороны могло казаться, что молодожены воркуют о чем-то своем, и вскоре тесть перестал нас гипнотизировать в зеркале. Он довольно улыбался. Пушкаревская развалюха ползла со скоростью 50 км в час, негромко играла музыка, и вскорости Катя задремала на моем плече, а я боялся лишний раз пошевелиться, чтобы не потревожить ее.

Наконец “Волга” выхватила фарами знакомую металлическую дверь подъезда и Катя открыла глаза, казавшиеся в полумраке салона огромными и бездонными.

- Приехали? - сонно спросила она. - А я, кажется, уснула…

- Да, Катенька. Держитесь за меня, чтобы не упасть.

Она взяла меня под руку, и мы вошли в подъезд. С “не упасть” у Кати обычно бывали проблемы, она пару раз за что-то зацепилась ногой, хорошо, что я ее удержал. Елена Санна, сияя, уже открывала нам дверь, как будто нас не было месяц.

- Здравствуйте, детки, - защебетала она. - Раздевайтесь, мойте руки, сейчас я вас кормить буду.

Пушкарев тут же сел на своего любимого конька:

- Дожились! Родную дочь только утром видишь, перед выходом на работу. Дочь на работе днюет и ночует! Это не работа, а безобразие! Что скажет на это твой муж?

- Пап! - взмолилась Катя. - Пожалуйста, не сейчас.

- Валерий Сергеич, - сказал я. - Я же вам объяснял уже, почему Катя задерживается. Я уверен, что ничем плохим она не занимается.

- Мужик должен кормить семью, - буркнул Валерий Сергеич. - Это ненормально, что замужняя барышня отсутствует вечерами напролет. Вот в наше время…

Катька вскинула на меня свои глазищи, испугавшись, что меня заденут слова отца о муже-кормильце, но я и бровью не повел.

- Ой, - вдруг всплеснула руками Елена Санна, - как поздно уже! Валера, пусть моют руки и идут ужинать, ведь им вставать рано.

- Пусть… - буркнул тесть. - Уже слова сказать нельзя в собственном доме. Ладно, мы еще поговорим. Ешьте, а я спать пошел. Доброй ночи.

Он удалился к себе.

Елена Санна поставила передо мной тарелку горячего ароматного борща, горку котлет и крупно нарезанный черный хлеб с солью и зеленым луком. Катерине досталась тарелка ненамного меньше моей. Во время трапезы я рассказывал, где побывал и что видел, Елена Санна поддакивала и кивала головой, а Катька совсем клевала носом. Поковыряв ложкой свою порцию, она встала.

- Что-то устала… Пойду лягу. Мам, ты тут сильно Андрея не забалтывай, хорошо?

Я тоже вскочил:

- Я тоже пойду! Спасибо, Елена Санна. Все было очень вкусно. Давно не ел такой вкусный борщ.

- Идите, детки. Кать, я там постелила… И два одеяла, как ты и просила.

В комнату мы зашли одновременно, Катя включила верхний свет и растерянно посмотрела на меня.

- Я все понял, Кать. Раздевайтесь, а я пойду в душ.

В ванной я разобрал свои бритвенные принадлежности, принял душ, а когда вернулся, Катька уже лежала, укрывшись до подбородка. В этот раз я предусмотрительно натянул домашние шорты, однако она все равно покраснела и отвела взгляд при виде меня. Мое “ложе” на полу было уже расстелено. Я выключил свет, улегся, а потом вспомнил, что не снял кольцо. Я покрутил его вокруг пальца.

- Кать! Я забыл снять кольцо. Представляете, и в командировке все время был в нем. Чудеса какие-то. Настолько привык, что совсем забыл о нем.

- Надо же, Андрей Палыч! Я тоже забывала снять. Так и носила на работу.

- Не побоялись “спалиться?”

- Я придумала одну хитрость. Я носила его на левой руке, никто и не думал, что это обручальное.

- Отличная идея, Катенька. Носите так, а я свое прятать буду.

- Не нужно, Андрей Палыч вам его носить на работе… Есть большой риск, что вы о нем забудете и выдадите себя. Лучше пусть они по-прежнему ездят в “бардачке”, им там вдвоём не будет скучно. Андрей Палыч, вы какую причину сказали отцу, почему я задерживаюсь?

- По работе, конечно же. Разве это неправда?

Мне показалось какое-то облегчение в голосе жены, как будто бы реальная причина другая:

- Конечно, правда. Днем столько работы, что зачастую встречи приходится переносить на вечер…

Она помолчала.

- Андрей Палыч… Вы сказали по телефону, что скучаете. Это правда? Вы действительно скучали?

- Это чистая правда, Катенька. Я…

Вдруг за дверью я услышал какую-то возню и замолчал.

- Чего-то ничего не слышно, - услышал я приглушенный голос Пушкарева. - У Катьки такой диван, что мертвого подымет. На него садишься, он всеми пружинами стонет, а тут… это…

- Да тише ты! Услышат! - перебила его Елена Санна. - Устали, спят, наверное. Андрей Палыч с дороги, а Катенька на работе устала.

- Может, нас стесняются? - предположил Пушкарев.

- Чего им нас стесняться? Что мы, сами молодыми не были, что ли?

- Так мы внуков не дождёмся, - буркнул отец. - Знаешь, Ленка… Такое впечатление, что они, хоть и женаты, но как-то сами по себе. Катька сама по себе, а у Андрюхи своя жизнь. Она на работе торчит допоздна, этот в командировку сразу же после свадьбы подался. Нормальные люди едут вместе куда-то после свадьбы, а у этих все не как у людей.

- Да с чего ты это взял?! Не выдумывай, Валер.

- Не знаю… Почему-то кажется.

- Ой, ну ладно, пошли спать. Сами разберутся. Пошли, пошли…

Голоса под дверью стихли.

- Каать, - окликнул я жену. - Вам не кажется, что ваш папа что-то подозревает? Как бы он копать не начал.

- Нет, Андрей Палыч, ну что вы. Он не будет.

- А где мы им внуков возьмём?

- Ну, я не знаю. Скажем, что не получается, ну или придумаем что-нибудь. По крайней мере, у нас 9 месяцев в запасе есть.

- Каать… А может, махнём в отпуск куда-то?

- Андрей Палыч, ну что вы, какой отпуск? Вы, случайно, не забыли о долге Воропаеву?

Я опустился на подушку.

- Помню, конечно. Такое не скоро забудешь. Это так, минутка слабости.

- Понятно… Андрей Палыч, давайте спать? Завтра на работу…