Я беспомощно посмотрел на Катьку, но она украдкой пожала плечами, мол, сама в таком же положении.

Я расстелил салфетку на коленях и поковырял ложкой кашу. Она блестела в свете люстры, и на поверхности плавали разводы масла. Я зачерпнул одну ложку. Липкое месиво встало поперёк горла. С трудом проглотив этот комок, зачерпнул еще. Елена Санна сияла, как медный самовар.

- Вооот, что я вам говорила… Ну, кушайте, кушайте, детки… Пойдем, Валерик. Не будем им мешать.

Она легонько ткнула своего Валерика в бок. Я сказал:

- Валерий Сергеич! Не беспокойтесь насчет фотоаппарата. Сегодня я обязательно заеду в ресторан, наверняка вы его там забыли.

- Хорошо, - буркнул Пушкарев. - Буду признателен.

Пушкаревы вышли. Тогда Катенька снова превратилась в белку. Она подскочила к окну, и ловко выбросила за окно кашу. Все манипуляции заняли секунды три. Я не удержался от смеха:

- Кхм, Катенька… Если вы будете так делать, сейчас придет гражданин в пальто и шляпе, и в тулье у него будет ваша каша, как это произошло в “Денискиных рассказах”.

- Ничего, - сказала Катя. - Только так можно бороться с мамой. Иначе она и вас начнет кормить с ложечки, только дайте слабину! А снизу у нас палисадник, люди не ходят. Давайте вашу тарелку тоже.

Она расправилась с моей кашей тоже, затем сказала:

- Через 5 минут я буду готова, и мы сможем поехать на работу.

- Хорошо, Катенька. Я пока выпью чаю.

Она вышла, а я принялся за тост с маслом и чай. Пока я все это поглощал, снова вошла Катерина, степенная и строгая. Волосы заплетены и уложены вокруг затылка, вниз лишь спускалась тоненькая косичка, как у тибетских монахов. На ней была белая блузка, темно-серый костюм. Юбка, как обычно, до середины икры.

- Я готова.

- Хорошо, Катенька. Я готов ехать.***

В машине Катя стянула кольцо, и спросила:

- Можно спрятать его в “бардачок”?

- Конечно, Кать. Пожалуй, я туда же отправлю свое кольцо, а то вашему одному скучно будет.

Кольца отправились в ящик для мелочей, и Катя продолжила:

- Андрей Палыч, остановите, пожалуйста, около метро, дальше я поеду одна.

- Сегодня я вас могу отвезти до офиса. Я должен с утра заехать в одно место. Я высажу вас на нашей парковке, не привлекая особого внимания, а сам поеду.

- Куда, если не секрет?

- Не секрет, Катюш. Я еду к Воропаеву в офис. Хочу сказать, вернее, предъявить ему доказательство, что мы квиты и остался только денежный долг.

- Знаете, у меня такое странное ощущение… Я, и вдруг замужем. Я абсолютно была уверена, что замуж я никогда не выйду.

- Это еще почему?

- Потому, что в природе не существует любителей такой внешности, как у меня.

- Ну, бросьте, Кать… Вы - славный, милый человечек, у вас доброе сердце. Вы умная, образованная девушка. Уверен, вы обязательно встретите того, единственного, который будет ценить ваши лучшие качества.

Она снова посмотрела на меня из-под опущенных ресниц:

- Андрей Палыч… Вы действительно собираетесь искать квартиру? Ну да, я понимаю, вас смущают мои родители… Их не каждый выдержит. Да и спать на полу… Неудобно.

- Нет, не поэтому… У вас прекрасные родители, да и пол меня не смущает. Я привык жить на своей территории. Вам, наверное, не понять, вы никогда не жили отдельно от родителей… Не беспокойтесь, Катенька, в этот раз я буду искать двухкомнатную квартиру, и обязательно проверю все документы.

Собственно, мы почти приехали. У вас очень удобное расположение дома, ехать до офиса пятнадцать минут по прямой. Может, поискать что-то в вашем доме? И родители не будут расстраиваться.

- Это было бы неплохо.

- Отлично, так и сделаем. Приеду из командировки, займусь.

- Командировка? Какая командировка?

Я припарковался на офисной стоянке.

- Это по поводу наших розничных точек. Я не успел вам сказать, Кать… Как только я вернусь от Воропаева, обязательно зайду это обсудить.

- Хорошо, жду вас у себя. Счастливо вам съездить к Александру. Надеюсь, больше он вам не приготовил никаких сюрпризов.

- Спасибо, Катенька. Я тоже надеюсь.

Она вышла и захлопнула дверь. Я смотрел, как развивается юбка вокруг ее ног, когда она шла к лифту. И только заметил, что на ней были ботиночки с небольшим каблучком, которые делали ее доступную к обозрению часть икр стройненькой. ***

Перед входом в воропаевский офис я нащупал паспорт во внутреннем кармане, страничку со штампом о браке из которого я намеревался предъявить. Воропаеву я звонить не стал, а прошел напрямую в приемную. Каково же было мое изумление, когда в приемной я узрел Веронику, свидетельницу, которую нашел Малиновский. Пока я секунду находился в ступоре, она уже улыбалась мне во все тридцать два:

- Здравствуйте, Андрей Палыч! Вы к Александру Юрьевичу?

Я почувствовал неладное и буркнул не слишком приветливо:

- Здравствуйте. Да, я к нему. Он у себя?

- Одну минутку, я сообщу.

Она сняла трубку телефона, но я не стал дожидаться, пока она сообщит Воропаеву о моем визите и вошел в кабинет. Александр радостно вскочил:

- Андрюша, сколько лет, сколько зим! Я рад, что ты зашел. Вот, действительно, искренне рад! Я сам хотел приехать, поздравить тебя с удачной женитьбой.

- Если бы не эта мадам у тебя в приемной, я бы удивился, откуда ты знаешь. Но теперь вижу, что у нас на свадьбе был засланный от твоего имени казачек?

- О, я вижу, ты уже имел честь познакомиться с моей новой секретаршей. Мне нужно было убедиться наверняка, что ты выполнишь условия нашего уговора.

- Все? Убедился? Надеюсь, мы квиты?

- О, да! Свадьба у тебя шикарная была! Две с половиной калеки. А ничего! Я все равно рад! И фотографии удачные получились.

Я напрягся еще больше:

- Какие еще фотографии?

- Вот эти.

Он выдернул откуда-то из под массивного стола стопку с фотографиями и разложил на зеленом сукне.

- Мне особенно нравится вот эта. Так прям и хочется поставить в рамочку и повесить на стенку. Пожалуй, я так и сделаю.

Он постучал пальцем в одну из фотографий. Я пригляделся - это была фотография на крыльце ЗАГСа, там, где я держал Катьку на руках.

- Так это ты фотоаппарат Пушкарева спер?

- Ну-ну, спер - это громко сказано. Одолжил! И я бы не стал сам руки марать.

- Все ясно! Это сделала Вероника по твоей просьбе. Верни мне фотоаппарат и фотографии, и я пойду.

- Пожалуйста.

Он выставил на стол пушкаревский кофр и придвинул стопку фотографий ко мне. Я сложил их внутрь сумки. Аппарат, вспышка и еще какие-то фотоаксессуары тоже были на месте.

- Где негативы?

- О, это я оставлю себе. На светлую память. Как доказательство твоей женитьбы.

- Сашка, отдай негативы. Зачем тебе это нужно? Я женился, условия нашего спора выполнил. Что еще я должен сделать?

- Я хочу показать фотографии Кире. Она, к моему ужасу, никак не может забыть тебя, собирается мириться, ищет повод для встречи. Так что негативы останутся у меня.

- Но если узнают мои родители? Кира наверняка проболтается - случайно, или чтобы отомстить. Я бы не хотел этого.

- Это уже не мои заботы. Вы же как-то уговорили присутствовать на свадьбе родителей невесты, они смирились с выбором дочери, значит, и твои как-нибудь переживут.

- Ну и жук же ты, Сашка. Ладно, я пошел. Счастливо оставаться.

- А выпить за долгую семейную жизнь?

Он достал из сейфа два стакана и бутылку виски.

- Спасибо. Но у меня куча работы, так что я поехал.

Я забрал сумку с фотоаппаратом и фотографиями и повернулся к дверям, чтобы выйти.

- Андрюша, погоди. Чтобы не казаться тебе такой бессердечной сволочью, я хотел вернуть тебе половину твоих акций. Я сегодня добрый. Через пару часов у тебя будет мой адвокат. Разве это не повод выпить, м?

- Да пошел ты… Македонский, - процедил я сквозь зубы. - Благодетель хренов. Пей один!

Я с треском закрыл дверь кабинета.

- До свидания, Андрей Палыч, - пропела Вероника. Но я ушел, не ответив ей ничего. ***