Вот концепция, которую я построила вокруг этой истории: наша бесконечная жажда подробностей о жизни других людей, но наше полное отсутствие интереса к тому, чтобы действительно узнать этих людей. Вот почему я выбрала все то, что в конечном итоге сделала, — чтобы вы сначала захотели узнать легенду, но в итоге остались ради истины.

Это как теплица. Когда вы впервые смотрите на ее, вы не видите ничего, кроме разбитых окон и старой выцветшей краски, но затем вы входите внутрь и понимаете, что она жива. Она дышит, наполненная самыми красивыми цветами, которые вы когда-либо могли себе представить, и вы думаете, что если бы вы не вошли внутрь, если бы вы не осмелились нырнуть под море разбитого стекла, вы бы никогда не увидели внутренности их грудных клеток.

Итак, еще раз, спасибо. Огромное спасибо за всю любовь, которую вы мне подарили.

Это было одно из самых удивительных событий в моей жизни. Писать эту историю, видеть, как она разворачивается в моих руках, это изменило меня так, как я никогда и не мечтала, и, если верить тому, что вы мне сказали, это изменило и вас.

Рассказ о мальчике и девочке с цветами в их грудных клетках может быть закончена, но она навсегда останется в моем сердце, и вы тоже будете там, сидя в поле прекрасных цветов. Поэтому, если у вас есть какие-либо вопросы относительно этой истории, будь то что-то, что произошло до того, как цветы в их груди выросли, или после того, как они засохли, оставьте их в этом абзаце. И я отвечу на них любым возможным способом. Я обещаю.

Спасибо, Спасибо, Спасибо.

Вы посадили цветы в мою грудь, и они самые красивые, которые я когда-либо видела.

Вся любовь. К

========== FOR A. ==========

Тереза чувствовала каменную поверхность ступеней музея под ногами, когда поднималась по лестнице. Солнце сияло над ней, но весна была еще слишком молода, чтобы ее золотые лучи согревали лицо девушки, поэтому зимний ветер целовал ее в щеки, заставляя краснеть. Она не была там годами, но этим мрачным утром ее ясные зеленые глаза снова уставились на тяжелые деревянные двери. Ее сердце колотилось и когда она укусила мягкую мякоть персика, вкус детства заполнил ее рот.

Она протянула бледную руку, чтобы открыть двери, и ее глаза сразу же упали на блестящий мраморный пол. Лампочки над ее головой отражались на прохладной поверхности, и, если бы она наклонилась, она знала, что увидела бы, как ее розовые губы улыбнулись ей в ответ. Она никогда не видела таких блестящих полов и знала, что ее дедушка был бы горд.

Она ходила по помещениям и слышала слабый звук собственных шагов, отражающийся от стен. Музей был почти пуст, пара разбитых душ — единственные, кто бродил по залам в то утро. У некоторых из них были в руках книги по искусству, а имена давно умерших художников украшали их первые страницы. Все они были там, чтобы увидеть древнюю краску и пыльные золотые рамки, которые украшали стены музея, но Тереза была там, чтобы увидеть нечто более свежее. Нечто гораздо более реальное. Нечто слишком великое в ее маленьком городке, что никто не удосужился увидеть это.

Звук ее шагов утих, когда она остановилась. Наконец, три фотографии стояли перед ней. На первой запечатлена девушка. Ее рука прикрывала рот, а нарисованные цветы на ее груди были в полном расцвете. Должно быть, она двигалась, когда была сделана фотография, потому что ее лицо было расплывчатым, а черты были тусклыми, но Тереза поразилась ее красотой. Второе фото показывало не только грудь девушки, но и грудь юноши. Они были прижаты друг к другу, краска перешла от ее груди к его. Последняя фотография показывала только его размазанную краской грудь и ямочки на щеках. Снимки были черно-белыми, но Тереза никогда не видела ничего более яркого.

Рядом с ней стоял мужчина и, прежде чем она успела остановиться, она ощутила, как слова сами спадают с ее губ:

— Как вы думаете, он действительно любил ее? — Мужчина повернул голову, чтобы взглянуть на нее, и на его лице появилась теплая улыбка. — Это странно видеть их такими — настоящими. Я имею в виду, мы все слышали эти истории, но они всегда кажутся повествующими о похоти или грехе, но никогда о любви. Люди всегда, кажется, стараются избежать этой части, но видя эти фотографии, я задаюсь вопросом: как это было в реальности, если они были действительно влюблены, несмотря на то, что все говорят?

— Он действительно был влюблен в нее. — Сказал мужчина. Должно быть, ему было за сорок, потому что призраки его улыбок начали собираться вокруг глаз, но в его волосах все еще не было никаких признаков льда. — На самом деле, — продолжил он. — Он любил ее так сильно, что, когда она умерла, его разум сломался. Когда они нашли его в ту ночь с умирающими цветами в волосах и золотой девочкой на руках, пелена застелила его глаза, а в его голове разразилась буря. После этого он провел семь месяцев в психиатрической больнице.

— Ох, — произнесла Тереза и свела вместе брови. Небольшой порез украшал ее нижнюю губу, и мужчина задался вопросом: было ли это от кулака или от поцелуя. — Что с ним произошло потом? — Спросила она, заправляя прядь волос за ухо.

— Я не уверен, но думаю, он переехал в Париж. — Ответил он, поправляя очки на носу. Девушка смотрела на три фотографии, на большие улыбки и свежую краску, и вдруг ей показалось, что она их знает, как будто она была там, чтобы увидеть все это.

— Разве он смог когда-нибудь снова найти любовь? — Спросила она, а кристалл меланхолии формировался в ее груди. Она могла слышать эту историю тысячу раз, но теперь она осознала, что никогда не слышала концовку.

— О, да, — ответил мужчина и улыбнулся ей. — Много раз. — Его глаза следовали за ее глазами, и, пока они плавали в серых оттенках фотографий, он позволил концу истории дрожать на его губах. — Сначала он нашел это с девушкой, чья кожа была кофе, поцелованным сливочными губами молока. Затем он нашел это с мальчиком, в сердце которого была поэзия, а ураган в глазах. Его любовь к ним горела ярко, но почему-то пламя всегда, казалось, тонуло в зимних штормах, но затем он, наконец, встретил мальчика с закатами в его сердце и луной в его разуме, мальчика, который заставил его почувствовать, что он снова стал частью вселенной, и который обещал оставаться рядом с ним, пока не взорвется последняя звезда.

Когда последние слова исчезли, они стояли в тишине, их глаза плавали в истории любви напротив них. Приглушенные голоса окружающих людей исчезли в картинах на стенах, и в тихих комнатах отразился звук ее мыслей. Она хотела спросить его, все ли они вместе, но потом вспомнила, что звезды все еще сияют, и вместо этого девушка задала ему другой вопрос.

— Вы знали его? — Когда слова покинули ее рот, она побоялась, что они разрушат тишину, но они были легкими и мягкими, и, когда он взглянул на нее, она поняла, что никакие слова никогда не могут быть достаточно жесткими, чтобы нарушить ее.

— Нет, не знал. — Сказал мужчина. — Это все есть в брошюре. Вот, посмотри. — Он протянул одну ей. Небольшая часть первого изображения завибрировала на обложке, а над ней висело название инсталляции, как будто с каким-то изысканным секретом.

— «Для А.» — Она попробовала это имя на губах и почувствовала, как будто из них упала капля меда. Маленькие звезды предвкушения горели на ее коже, когда она открыла ее, и увидела лишь небольшой абзац, который гласил:

«Гарри Э.С. — всемирно известный художник, наиболее известный по своим фотографиям из коллекции «Для А.» Эти три фотографии путешествовали по миру, появлялись в таких музеях как: «The MoMA», «Tate modern» и «Центр Жоржа Пампиду». Однако художник попросил, чтобы фотографии каждые четыре года возвращались к город, откуда они были взяты, чтобы напоминать миру о нерассказанной истории за их спиной. Сейчас художник замужем и живет в Шотландии со своим мужем и тремя детьми.»

Здесь же располагалась и его фотография: мужчина с ямочками и теплыми зелеными глазами, на которые она смотрела всего несколько минут назад.